Непримиримые 2

Часть 4 Глава 35 (Доказано: женская логика существует)

Ира

После разговора с бабулей, который совсем не клеился, на душе скверно. Ее догадки, попытки вывести на признание — не сработали. Я лишь сообщила, что Игнат ушел. Сдержанно заверила: «Все отлично», — а потом изобразила улыбку:

— Мне бы душ принять и покушать. Так хочу! Слов нет.

Бабуля не дура, но и не из тех, кто будет надоедать.

Чмокнула в лоб, обняла крепче, чем обычно, и покинула комнату, унося с собой невысказанную тревогу.

Только принимаю успокаивающий душ и возвращаюсь в комнату, обмотанная полотенцем, как телефон на компьютерном столе оживает тихим гудением.

— Ир, это, — торопливо частит староста, — в общем, мы будем гулять в клубе «ВинЧ». Часам к восьми подруливай…

Черт! Отказаться бы, но я обещала.

— Клуб «ВинЧ». К восьми. Буду! — вторю примерной девочкой. Мажу пальцем по сенсорному экрану, скидывая вызов. Нехотя распахиваю «купешку» и несколько бестолковых секунд пялюсь на вешалки.

Черт! Единственное клубное платье испорчено.

Зло кошусь на Верста — он некоторое время ходил неприкаянным и слезно мявкал, будто звал хозяина, а потом забрался на постель и погрузился в мурчащий экстаз. Я поздно сообразила, что извращуга устраивал лежанку на очередном комплекте моего нижнего белья.

Козлина… Селиверстов! Черт бы его побрал! По-любому он постарался.

Выуживаю джинсы, тунику и возвращаю створку на место. Придется просить помощи у Ксю. Денег лишних нет, а наряд для клуба одолжить можно и у подруги. Бравина точно имеет достойный выбор выходного гардероба, от которого у меня глаза на лоб полезут, а краска стыда щеки окрасит. То, что нужно! Нечто яркое и вызывающе открытое, а вечеринку проведу развязно и весело. Так, чтобы заглушить слезы и не позволить себе грустить.

Назло! Себе, соседу… Лиангу — пусть голову ломает, с кем я переспала!

Массовое убийство не устроит, это слишком даже для него!

— Ксю, мне нужен наряд для клуба, — доверительно, с расстановкой, чтобы подруга поняла, насколько серьезно дело. — Я должна одеться так, чтобы меня хотели, глаза ломали, но понимали, что я не для них и ничего лишнего себе не позволяли.

Прикусываю губу — не слишком ли завернула, и вообще, выполнимо ли пожелание.

— Ого, — присвистывает Ксения, — Ир, ты решила устроить массовый спермотоксикоз?

— Ага, — киваю, — и, как понимаешь, в этом не ау. Вот прям совершенно…

— Что-то случилось? — настораживается Ксю.

— У меня давно что-то сучилось.

— Поссорилась с Игнатом? — почти попадает пальцем в небо Бравина.

— Мы и не мирились, — брякаю недовольно. — Мы непонятно что были, непонятно что стали, но сейчас не о нем. Мне нужно выглядеть шикарно, а не дешево, а ты в этом можешь помочь…

— Покупка?

— Неа, денег на обновку жалко, к тому же на раз…

— Тогда ко мне! — радуется Ксения.

— Уже еду…

— СВМА? Серьезно? Чокнулась? — делает паузу подруга после моего подробного рассказа; ее азарт заметно убавляется и теперь на лице шок, растерянность и паника. — Это будет как всегда… нескучно…

— Ага, — досадливо киваю. — На грани сдохнуть. И порой кажется, проще сделать именно это.

— Не дури. Прорвемся, — дергает за руку Ксю, утягивая с общаговской кухни, где отпаивала меня чаем, в свою комнату.

— Капец, Ир, ты не могла сразу сказать, что такую дурь учудила? — ковыряясь в шкафу, ворчит подруга. — Записаться на турнир чокнутых гонщиков!

— Я могу посоперничать, но предпочитаю честную борьбу, — оправдываюсь устало. — Пусть не все дисциплины первая пройду, главное держаться на уровне…

— Но тебе, как понимаю, нужно выиграть! — напирает Бравина, выуживая из отсека гардеробной, прижимисто забитой вещами на вешалках, наряд за нарядом и сгружая их на постели передо мной. — Твой… китайский прЫнц, если я правильно поняла, зверь, каких поискать. Ты не говорила, что он больной… — осуждающий взгляд с упреком.

— Он не больной — своеобразный, — бурчу, пряча глаза и бесцельно рассматривая ворох платьев, которые откладывает для примерки Ксю.

— А что за извращенная игра с Лиангом?

— Мы так иногда развлекались… — стыдливо умолкаю. — Когда попадали в незнакомый круг. Ему хотелось эмоций, ну я и… давала ему их.

— Он… — Ксю останавливается возле груды нарядов и принимается их поштучно перебирать. — Ему нужна охота? — как всегда проницательна.

— Да…

Подруга лишь на миг прекращает ловко перекладывать платья в сторону:

— Опасный брутальный самец, — подытоживает сухо, выуживая из середины короткое алое и деловито протягивает мне.

— Знаю, прозвучит жутко, но мне это тоже нравилось. Острота ощущений и чувств… — умолкаю, красноречиво таращась на предложенный наряд. Я просила яркое, но не вопиюще. Оно красивое… нет слов. Открытое. Пышная многослойная юбка, которую от обтягивающего открытого верха отделяет широкий атласный пояс и бант.

— Ты нехорошая девочка, — сощуривается Ксю, но в голосе нет осуждения, скорее озвучка факта, который приятно удивил. Видя, что я не тороплюсь — потряхивает вешалкой, настаивая именно на этом платье.

— А я и не говорила, что хорошая, — решительно забираю и принимаюсь переодеваться. — И во мне есть стерва, желающая немного поиграть. К тому же, я должна была ему хоть что-то давать…

— Лучше бы себя дала, — без усмешки отзывается Ксю.

— Пару раз подумывала, — кисло признаюсь и затаиваюсь, пытаясь вжикнуть боковой молнией, — да не поверишь, все время что-то случалось. Он мне нравился так сильно, что мелькала мысль, что люблю его. Люблю так… что отдалась бы. — Бравина не выдерживает моей борьбы с бегунком. Перехватывает инициативу и махом застегивает непослушную молнию. Я аж всхлипываю от неожиданности и зажатости — нестерпимо узко в груди — и поэтому скриплю:

— Да я дышать не смогу в этом! Стремно будет, если глотну лишнего, посмеюсь, да и вообще расслаблюсь. Оно треснет, и я срамом освещу клуб!

— Во ты порезвилась, мать! — странная фраза, вроде ни к чему не относится, но ехидство в глазах подруги переплетается с восхищением, и оно остро жжет в области шеи. Запоздало вспоминаю про засос и пристыженно морщусь:

— Лучше не спрашивай, — прикрываю ладонью, все еще боясь глубоко дышать. — Лианг его тоже заметил…

— Не удивительно, что в нем кровь забурлила. Ладно, не дрейфь, придумаем потом, как его скрыть…

Киваю послушно.

Ксении плевать на мои сомнения, она заставляет меня покрутиться:

— Красиво. Ты очень аппетитная, но это не ОНО.

Загадочное ОНО настораживает и… воодушевляет. Значит, мне не придется тусить в страхе стать посмешищем, сверкая обнаженкой, если… точнее «когда» платье треснет по швам, а оно точно случится, потому что не дышать я не умею!

Ксю великодушно позволяет избавиться от наряда, и пока я щеголяю в нижнем белье, протягивает следующее платье.

— М, — улыбаюсь, — такое красивое…

Атласное, под грудь, с гофрированной юбкой чуть выше колена, с разделительной тонкой змейкой, украшенной кристалликами. Изысканная драпировка, глубокое квадратное декольте как спереди, так и сзади, и широкие лямки, слегка съезжающие на плечи. Единственный минус — цвет. Фуксия. Мне идут многие цвета, но пурпурный… Эдакий гибрид розового, ну или смешение страстно-красного и таинственно-синего. Романтический и живой… Удивительно не мой!

В чем категорически убеждаюсь, как только поворачиваюсь к зеркалу во всю центральную дверь трехстворчатого шкафа. Вроде сидит отлично, и в груди — самое то. Кокетливая юбка, органично колыхающаяся при движении…

Но цвет!!!

— Хм, — видимо, придя к тому же мнению, куксится Бравина, окинув меня оценивающим взглядом. — Снимай! — командует, тряхнув головой.

— Нет, нет, нет, — отвергаю сразу платье а-ля что-осквернил-котЭ. — Что-нибудь скромнее. Я не давать иду, а так… глаза некоторым порадовать, чуть обнадежить.

Далее следует череда нудного однотипного одевания-раздевания и бесконечное море нарядов. Шучу. Не настолько много, но устаю жутко, и уже готова согласиться на первое, и на вечер забыть, что человеку необходимо дышать, как Ксения радостно взвизгивает и, грохнув створкой шкафа, едва ли не ныряет в средний отсек. Некоторое время слышу приглушенное бормотание: «Да где же оно?», — а когда подруга является на свет, в руках держит вешалку с чехлом. Судя по размеру — там скрывается нечто крохотное.

— Ни разу его не надевала, — сообщает доверительно, нагнетая таинственности. — Хотела знакомой отомстить… На ее свадьбу в нем явиться и доказать, что ее женишок — еще тот кобель!

— Мне уже страшно, — не лукавлю, хотя жуть как интересно глянуть на чудо, способное жениха, — а он вроде как обязан любоваться и желать лишь свою невесту! — заставить забыть о благоверной и придаться пороку с другой.

Когда молния вжикает, мое дыхание синхронно с этим звуком обрывается.

— Та-дам! — шутливо изрекает Ксю, распахивая чехол.

— Ого! — не сдерживаю восхищения, пожирая глазами великолепие.

На вид простенькое, элегантное. Узкий летний сарафанчик цвета шампань с экстремально тонкими бретелями и V-образным вырезом, но изысканности и лоска ему придает кружевной молочный гипюр, украшающий лиф и соблазнительно подчеркивающий длину чуть выше колена.

— Ксю, оно такое… — задыхаюсь эмоциями.

— Чего стоим? — воодушевляется Бравина. — Быстро-быстро, а то обратно уберу! — угрожает игриво.

Уже было загребаю наряд, как ляпаю:

— Не догоняю, что в нем столь соблазнительного для мужчины? Ну… настолько, чтобы голову потерять…

Ксения закатывает глаза и переворачивает платье спиной. Дар речи теряю. Офигеть!

— Издеваешься? — застревает воздух в горле. — Там же нет ткани до самого зада!

— В том и смак! — кивает победно Бравина. — А на твоем теле это будет смотреться бомбически!

— А кто мой зад будет охранять от посягательств? — меня распирает от возмущения. — Ты хотела, а я нет…

— Кто-то мне говорил, что ищет приключений! — напоминает ядовито.

— Но не изнасилования или смерти!

— Ир, ты напрягаешь своим ханжеством. Ты — нехорошая девочка, помни об этом!

— Точно! — киваю в такт суматошно носящимся мыслям. — Я — плохая. Очень плохая… И могу себе позволить, — заминка, глубоко втягиваю воздух и решительно забираю фантастическое по элегантности и раскрепощенности одновременно платье.

Дрожащими руками, лелея, благоговея от трепета, облачаюсь.

Для начала смотрю на Ксению и жадно ловлю ее реакцию.

— Ошеломительно! — чуть слышно ахает подруга, на лице восторженный шок. — Ты — шикарна, мать! — облизывает восхищенным взглядом.

На негнущихся ногах поворачиваюсь к зеркалу и на время впадаю в ступор. Нет, я знаю, что весьма хороша собой, и фигура у меня очень женственная. Приятный размер груди, округлый зад, и на этом фоне кричаще тонкая талия. Она нормальная, если честно, но при значительных габаритах верха и низа кажется нереально хрупкой.

Разглаживаю несуществующие складки, поправляю бретельки. Грудь, которой без лифчика непривычно свободно, но наряд не предполагает его ношение под ним. Секунду любуюсь и заинтересованно проворачиваюсь спиной.

— Абзац! — нервно икаю и прикусываю губу. Вид собственной оголенной по самое «неприлично» спины заставляет покраснеть. Непроизвольно пытаюсь поправить линию юбки, дерзко граничащую с обнаженкой, повыше, но даже этого смехотворно мало, чтобы ощутить себя в своей тарелке.

— Я не представляю, как ты будешь с мужиками соревноваться, — нарушает неутешительные мысли задумчивый голос Ксении. — Ты охренительно красивая девчонка. Принцесса… Хрупкая модель… Ты… Такую, как ты, на руках нужно носить и ограждать от бед. Ты не пацанка, не боевая подруга… Ты от и до — женственна, — горячится Бравина, и я не сомневаюсь в ее искренности.

— Ты меня недооцениваешь, — заверяю мягко. — Я сильнее, чем кажусь.

— Ир, чтобы пройти дистанцию, нужно быть мужиком, а ты… — неопределенно взмахивает рукой, намекая на мой вид, — богиня изящества!

— Я — он! — категорически отрезаю. — Верь в меня!

— Ты и правда так хороша? — ее сомнение все еще крепко.

— Неплоха, — киваю смущенно, крутясь перед зеркалом. Возможно, я развязная и испорченная, но мне нравится это платье. Очень! Оно до неприличия идеально на мне сидит.

Начинаю привыкать к ощущениям тела, а чтобы не отвлекаться понапрасну и не накручивать ужасов по поводу вульгарной обнаженки спины, даю себе установку о ней не думать! Категорически! Вот прям отшибло память — и все!..

Но коленки предательски дрожат. Щеки алеют.

— Ксю, а пояс верности к нему в комплекте идет?.. — попытка — не пытка.

— Э, мать, оно покупалось не для сдерживания… Так что готовься, что каждый встречный урод, как минимум, будет не против тебе всадить!

— Между хотеть и сделать — большая пропасть, — непроизвольно приподнимаюсь на цыпочках. Интуитивно; видать, женского во мне много. И результат нравится — так еще эффектней.

— Под платье нужны каблуки!

— Точно, — хлопает себя по лбу подруга и опять начинает ковыряться в шкафу. Выуживает черную коробку с серебристым логотипом. В фирмах и брендах не разбираюсь, поэтому понятия не имею, стоит переживать за их дороговизну, или нет. — То, что нужно! — безапелляционно. — Не Лабутены, но… — осторожничает, глядя на меня щенячьими глазами, — прошу… — тяжко вздыхает, — будь с ними предельно аккуратна!

— Может, тогда не стоит? — раздираема сомнением.

Бравина опять закатывает глаза. Махом снимает крышку и демонстративно достает пару туфель насыщенно алого цвета. Платформа, тонкий каблук мною столь ненавистных сантиметров.

— Ксю, — скулю, теперь моя очередь лицо жалостливо строить, — я умру на этой высоте!

— Ир, ну не в кроссах же идти! — упирается подруга, насильно вручая туфли и отбирая коробку, которую судорожно прижимаю к груди. — Тебе один вечер продержаться, — словно строгий педагог, отчитывающий ученика, подталкивает к постели, требуя втиснуться в «мою смерть». — Вперед! Покорять Эверест!

Пока ворчливо обуваюсь, — благо, размер у нас с Бравиной не сильно разнится — у нее на один больше, — подруга опять сдвигает створку шкафа. В этот раз достает куртку и клатч под цвет обуви, и с довольным видом кладет на постель возле меня, сидящей и рассматривающей свои ноги… и не решающейся встать. Я просто не могу! Вот реально! Каблуки и я — мы не подходим друг другу. Совершенно.

— Ир, подъем! — командует опять Ксения, дергая за руку.

— У-у-у, — хнычу, оказываясь стоящей. Покачиваюсь, не в силах себя заставить шагнуть.

— Походи, — подталкивает Бравина в небольшой проем между постелями комнаты, которую делит с тремя соседками.

Нехотя шагаю. Еще… еще… и в нелепой попытке развернуться, путаясь в конечностях, едва не ухаю вниз, благо успеваю схватиться за спинку постели и совладать с координаций.

— Капец ты неуклюжая, — фыркает подруга. Недовольно соплю, но заставляю себя ступить дальше. Несколько проходок туда-сюда под бдительным наблюдением и дельными советами.

— Привыкай… Если хлюпать будут, можно вату в носок набить, — со знанием дела советует Ксю.

— Угу, — киваю опустошенно, прислушиваясь к ощущениям тела. Пока ничего хорошего — я натянута, точно струна, а в ноги будто колья вбиты.

— Я буду выглядеть нелепо! — пытаюсь достучаться до здравомыслия подруги.

— Будешь, если зациклишься на высоте каблука и настроишься, что это сложно!

В недоумении смотрю на Ксению. Она реально желает мне зла!

— Нечего на меня так глядеть! — отрезает холодно. Вынуждает надеть куртку, вручает клатч. Секунду помедлив, приседает возле прикроватной тумбочки. Выуживает шкатулку и, споро перебрав побрякушки, довольно причмокивает: — Должно подойти.

Послушно выжидаю, пока Бравина на мою шею наденет ажурное колье-стойку с крупными жемчужинами.

— Ксю, — с восхищением гляжу в отражение и прикладываю ладонь к бижутерии. Пробегаюсь пальчиками и с удовольствием отмечаю, что если сильно не присматриваться, синяка не видно. — Это очень красиво…

— Ага, — кивает подруга. — Недорогое, но оно мне нравится, так что…

— Помню, — короткий хмык, — быть осторожной!

— Ир, — серьезнеет тон подруги, — я слышала, что на одном турнире девчонку поимели дружной толпой.

— Байка, — неуверенно мотаю головой.

— Не уверена, поэтому волнуюсь я за тебя вне игры.

— Почему? — мну в руках клатч, чтобы хоть куда-то деть волнение.

— Уроды могут подкараулить, где угодно. С них не убудет. Тебе бы пожить на нейтральной территории, но с тем, кто может защитить.

— Я потому и пошла на турнир, чтобы денег поднять…

— Я говорю про сейчас.

— Я подумаю, — в словах Ксении есть резон, — но я пока плохо представляю, к кому могу переехать, а что еще нереальней — сообщить об этом родственникам.

— Кстати, — лукаво улыбается Ксю, — Анька вроде у Зура живет.

— Да ты что? — приятная новость.

— Ага, — играет бровями Бравина, — у них все очень серьезно.

— Круто! — радуюсь за подругу. — Думаешь, — чуть погодя сощуриваюсь, обдумывая формирующуюся мысль, — она даст мне ключ, после наших совместных вечеринок?

— Ахаха, — заливается смехом Ксю. — Надеюсь, женская солидарность присуща ей даже в счастье! Но если что… — становится невероятно проказливым лицо подруги, — глянь, волшебный сундучок на месте… или Снежикова его увезла в «обитель зла и разврата»…

Одним переодеванием меня в секс-бомбу подруга не удовлетворена. Как ни упираюсь, тащит в ближайший салон-красоты.

— Ты должна быть готова от и до! — не слушая слезливого «Я не хочу на такое свои оставшиеся жалкие средства тратить!», Ксю неумолима и категорична.

— А ТАМ зачем? — недопонимаю, проклиная свою дурость за то, что обратилась за помощью к Ксении.

— Кто его знает, куда клуб, а потом и СВМА закинет, — хитренько сверкает голубыми глазами Бравина, когда, сидя в шикарном холле салона, ставит галочку в анкете «Необходимые услуги».

— Тогда, может, наоборот — зашить и обрасти? — подмечаю резонно. Смешно ли, но идея нравится все больше.

— Боже, Ирка, — фыркает смешливо Ксю. — Ты стала такая суч***!

— Пугаю?

— Нет, ты мне нравишься любой! При всей кусачести ты умная и крутая. Надеюсь, найдется тот принц, кто сможет твою воздвигнутую на немыслимую высоту крепость покорить! — с победным видом откладывает ручку и пробегается взглядом по строчкам.

— Не так уж она и высока, — с кислым видом откидываюсь в мягком кресле. — И поверь, как оказалось, быстро падает под натиском наглого и харизматичного врага.

Сердце тотчас болезненно сжимается и томительно ноет. Вспоминаю Игната и его бессовестные приставания. Жар не заставляет себя ждать, разливается по телу, тревожа вероломных насекомых — тараканов в голове, бабочек в животе, мурашек на коже. Томление екает ниже и с неудовольствием осознаю, что мне скверно, одиноко и пусто без дерзкого соседа. Жуть какая-то, но его очень не хватает. Тепла, что от него идет. Солнца, которое он излучает. Колючих реплик, откровенных взглядов, обольстительных улыбок и губ… рук… Его не хватает!

Не знаю, что отражается на моем лице, но Ксю перестает улыбаться:

— Ир, он… ты же этого и хотела, разве нет?

— Хотела, — киваю едва ли. — Вот он и ушел. Оставил носок, трусы, крышку от туалетной воды, разовый станок для бритья, пачку влажных салфеток, упаковку презиков и котЭ… За последнее — отдельное «спасибо», — давлюсь сарказмом.

— Почему? — хмурится Кения.

— Этот рыжий зверь не любит никого кроме себя, дерет мебель, ну и… оскверняет мое нижнее белье.

— Фу, — морщится подруга, но смехом давится. — Но я вообще-то не про кота уточняла. Про Игната. Почему он так просто ушел? Между вами… космос… — не обращая внимания на мой шок, шагает к ресепшену и протягивает администратору анкету: — Нам нужно в темпе, — поясняет с открытой улыбкой, постукивая острым коготком о столешницу.

— Постараемся, — заверяет мягко миловидная шатенка, бегло изучая наши пожелания.

— Какой космос? — шепотом, когда Ксения возвращается на место.

— Болезненная страсть на маниакальном уровне с неуправляемым желанием утрахаться до оргазмической вселенной, — с триумфальной улыбкой заключает Ксю.

— Понятия не имею, что испытывал он, а мне не нравилось ощущать слабость по отношению к нему, и уж тем более зависимость… Не хочу нуждаться в ком-то. Тем более в Игнате!

— И он ушел, когда ты ему это высказала! — не спрашивает, а конкретизирует свою мысль Бравина, уставляясь осуждающим взглядом.

— Нет! — оправдываюсь торопливо. — У нас случился раздрай не из-за чувств, а из-за турнира… Блин, если бы он ушел неделькой раньше — было бы куда проще. Но он это сделал, когда… я… — заминка. Я не готова вслух озвучить горькую правду. Она не нужна. Никому. — Мы обречены. А знаешь, что самое поганое, — решаюсь на откровение, — только я виновата во всем, что случилось, а расплачиваться придется всем!

— Девушки, — нарушает нашу беседу администратор с дежурной улыбкой, останавливаясь рядом. — Прошу за мной…

— Почему ты себя винишь? — продолжает допрос Ксю, когда мы уже сидим в кабинете педикюра и маникюра. Эти процедуры нам пообещали совместить, поэтому над нами работают одновременно четыре мастера.

— Я написала Лиангу, хотя знала, что это ошибка. Он ждал моего шага… И я дала повод думать, что я в нем нуждаюсь. Что у него есть шанс…

— Бред, — отмахивается Бравина, с видом «большей глупости я не слышала». — Он гад, раз посмел тебя шантажировать… Уверена, ему плевать на твое мнение. Он бы приехал все равно. Подобные твоему китайскому прЫнцу не терпят возражения и привыкли к вседозволенности. Твоя ошибка в том, что ты попала под его чары, будучи в Шанхае. Но я тебя не осуждаю, — подмигивает Ксю, — чувства нужны! Нужны ошибки! Это жизнь и опыт… Только так мы мудреем.

— Возможно, но не сглупи я, он бы не думал, что я все еще чувствую к нему… нечто большее.

— А ты… не чувствуешь? — с сомнением уточняет Ксения.

— Моя симпатия плотно сливается с ненавистью. Видимо, это судьба — сталкиваться по жизни с плохишами.

— Он смертельно опасен, Ир. Это не шутки. Но я тебя понимаю. Жутко возбуждает знание, что ты вызываешь такие дикие эмоции у подобных брутальных типов. Это как наркотик.

— Ага. Мы на грани спалить мир… И, боюсь, спалим. К этому я и готовлюсь!

— И как будешь выкручиваться? — это уже озвучивает на интимной процедуре «Шугаринг».

— Ты о чем? — отвлекаюсь от задумчивости, прислушиваясь к ощущениям, которые рождают действия мастера по депиляции. Теплая масса на теле…

— Ну, — закатывает глаза Ксю, выражая легкое возмущение по поводу моей туго умности, — турнир. Победа — проигрыш… — размыто, но так, чтобы я поняла, о чем речь.

— Боюсь, у меня нет шанса. Он скорее умрет, чем позволит себя победить! Ауч, — всхлипываю, когда мастер резким движением избавляет интимную зону от ненужной волосатости, хотя ее там почти нет — так… едва пробивающаяся на свет щетинка.

— Роковая женщина! — с дружеским сарказмом заключает подруга и тотчас взвизгивает — ее зона бикини тоже будет белеть кожей. Я согласилась на Ад, только если она побывает в нем вместе со мной.

— Это не смешно, — нарочито строго бросаю, когда прохихикиваемся с Ксю над мучениями друг друга. — Но я научилась выкручиваться из патовых ситуаций. Спасибо Лиангу. Многому научил…

— Ну или тупо сбегать, — едко напоминает Бравина.

— Спасибо, — ядовито выдавливаю желчную улыбку. — Это крайний вариант!

— Крайний? — вскидывает брови подруга.

— Если чудом избавлюсь от гнета одного, не факт, что справлюсь с другим, — видя непонимание на лице Ксении, поясняю: — Игнат заявил, что уничтожит меня, если не сниму заявку!

— Они оба больные!

— И я им под стать, — устало мотаю головой, не отрицая очевидного. — Вот и получается палка о двух концах…

Ксю, чуть ли не похрюкивая, давится глухими смешками, а я запоздало понимаю двусмысленность выражения.

— Дурная, — едва скрываю улыбку, что как назло растягивает губы. — Я о том, что один требует моего обязательного участия, а другой, в противовес — аннулирования заявки.

— И ты выбрала попытку спасти второго? — Чуть погодя. Пройдя бóльшую часть процедур, мы идем по светлому коридору в зал парикмахеров и стилистов. По плану прическа и макияж.

— Конечно, я же не убийца, — отрезаю просто. — Лианг, как я поняла, уже неделю в городе, следил за мной. Нас с Игнатом спасает то, что на людях мы ни разу не были вместе… А живя под одной крышей, он… — качаю досадливо головой, — ну, ты в курсе, какой он мартовский кот. Поэтому — там трах, там… Его похождения сыграли на руку. Так что у Лианга расследование «кто меня поимел» затянется. Селиверстов ушел, надеюсь, тормознет у какой-нибудь красотки, — говорю это с напускным равнодушием, но сердце не обмануть: злым, ревностным ударом дает понять — лгу!

— Не верю, — Ксю категорично рушит хрупкую надежду на успех ее обмануть. Манерно усаживается в кресло перед зеркалом и позволяет себя облачить в парикмахерский пеньюар. — Но как бы ни было больно — ты права. Это отведет подозрение. Хотя бы на время…

— И я так рассудила, — сажусь в соседнее и отдаюсь в руки мастера, который будет колдовать над моей прической. Заверяю, что совершенно не разбираюсь в укладках и доверяюсь полностью.

— Ах-ах, ну или до первого вашего срыва… — проказливо косится на меня подруга, не задумываясь, что осложняет работу мастеру, усердно пытающемуся прямые волосы Ксю оформить игривыми локонами.

— Я не сорвусь, — уверена в себе на все сто. — Только главное пусть Игнат держится на расстоянии, — добавляю менее категорично, нехотя признавая, что причины для опасения есть. — Когда он рядом, мысли звучат невнятно, а поступки выбиваются из категории «логично» и «прилично». Но если врубит игнор или холод — я справлюсь! — опять преисполняюсь решительности. — Однозначно!

— Ты-то, может, и справишься, а вот он, — цыкает задумчиво подруга. — Есть у меня сомнения по поводу твоего милого соседушки.

— Почему? — ловлю ее взгляд через огромное зеркало.

— Ты можешь хоть ядом исходить, но мне кажется… Игнат в тебя влюблен…

— Нет, — без грамма колебания отрезаю. — Но не отрицаю, что химия есть. Страсть — это одно, любовь — другое. Я четко эти понятия разделяю!

— Ир, но ведь бывает, когда и одно, и другое…

— Не по мне такие эмоции, — совсем грустно становится. — Не осилю…

— Не мне с тобой спорить, — умывает руки Ксения. — Но ты точно к Игнату ничего кроме страсти, — мнется секунду, — не испытываешь?

— Мне было хорошо с ним, но любить?! Не хочу об этом даже думать! — зло осознаю, что даже разговор на эту тему выбивает из колеи и заставляет нервничать. — Теперь и подавно. Нам не быть вместе!

— Ир, ты сама делаешь все, чтобы так и было! А может, стоило с ним поговорить? Вдруг ты не права? А что, если он готов за тебя бороться?

Радужно-ванильные рассуждения о мифических чувствах ничего кроме моего истеричного смешка не вызывают. Умолкаем на некоторое время, а когда совесть шкрябает неприятное чувство стыда, — я обидела подругу, — пытаюсь смягчить несвойственный мне цинизм:

— Ксю, я до сих пор не могу себе позволить думать о любви в контексте «Селиверстов». Не стоит говорить о чувствах с его стороны. Это настолько невероятно… Игнат и любовь? Я тебя умоляю… — едва удерживаюсь, чтобы не закатить глаза, как часто делает сама Бравина. — Скорее Африка станет северным континентом!

— Но ты не знаешь наверняка! Не потрудилась узнать…

— Не смеши меня! На каком основании допрос устраивать? Я ему никто! Он много раз разделял дом и остальной мир! Я не имею права…

— Ну, конечно! — заводится подруга, отыгрывая роль стервы. — Молча согласилась. Молча послала…

— Почему ты меня третируешь? — колет вдруг обида.

— Потому что ты не желаешь видеть очевидного! — не жалеет моих и без того пошатнувшихся чувств Ксения. — Уходя, Игнат ничего не говорил по этому поводу, да и не думаю, что он собирался съезжать — ты его вынудила! — беспощадно тычет в жуткую правду, оголяя мою мелкую душонку.

Опять умолкаю — толика здравомыслия в словах подруги есть. Причем такая, что в сердце вероломно вспыхивает глупая, не к месту ванильная надежда на ответные чувства со стороны типа, который на них априори не способен. Ну, если только на однобокое желание «трахнуть». Ну и еще «придушить»…

— Ты повела себя нечестно, — продолжает Бравина, вырывая из сахарных грез, куда меня неумолимо втягивает, до рафинированного хруста на зубах. — И умолчала о главном! А скажи ты правду — позволила бы ему сделать выбор. Селиверстов не слаб и не бездушен, и если бы захотел…

— Он не захотел! — мысленно крушу затвердевшую карамель, схватывающуюся катастрофически быстро, пленяя разнеженный мозг. Мне не нравится слышать правду, что жалит больнее укуса осы. — Уперся в мое участие в турнире и ничего другого не хотел слышать. Если бы он реально был во мне заинтересован, он бы попытался проникнуть вглубь проблемы. А он… такое впечатление, он искал повод, чтобы разругаться и уехать!

— Бред. Для того, чтобы просто бросить «очередную», Селиверстов бы не запаривался и скандалов не затеивал. Обычно он уходит молча или, обращая ситуацию в легкое недопонимание. Ты что-то упускаешь, Ир, — перестает наезжать Ксения. С очередными вескими доводами не могу не согласиться. — Ты собираешься участвовать в уличном беспределе, а Игнат требует, чтобы ты этого не делала… — задумчивая пауза. — Он волнуется за тебя! — тоном «я открыла вселенную» победно заявляет Бравина.

— Или за себя! — парирую обманчиво ровно. Натыкаюсь на прищур голубых глаз, пилящих с осуждением. — Есть у меня подозрение, что Селиверстову нужна была не я, а моя тачка.

— Ашка? — В подруге заметно сникает порыв во всем видеть «романтические чувства».

— Да, — неприятно доставать на обозрение подобные аргументы, но они имеют место быть. — Он у меня ее как-то раз под шумок выпросил, и оказалось, ему было нужно отснять кадры для турнира. Думаю, рассчитывал и турнир на ней отгонять, а тут я… в списке участников, — не скажу, что развивала эту мысль всерьез, но раз уж копать глубоко, то почему бы и эту смердящую дыру не вскрыть?

— Бля***, - бурчит Ксения, совсем помрачнев. Даже жаль ее становится. Смешно ли — подруга радеет за мои отношения с Игнатом больше моего. Но ей не тягаться со мной в умении найти корыстное оправдание любому поступку. Особенно, если он напрямую касается меня или того, что кровь из носу нужно опровергнуть.

— Смирись с реалией жизни — я ему не нужна, а навязываться не собираюсь. Но при этом не допущу, чтобы он пострадал… — решительно, здраво, но на последних словах умолкаю.

Ксю потерянно кивает и больше на эту тему не говорит.

Уже вскоре мы готовы, и даже колдунья-стилист мне заретушировала засос сильнее.

— Может, ты со мной в клуб? — закидываю удочку. С подругой бы было веселее, а что важнее — уверенней.

— Не могу, — без сожаления и с вновь вспыхнувшим озорным блеском в глазах. — Тоха позвал на свидание…

— Вау! Круто… — искренне рада за Бравину. — Теперь понятно, куда ты так готовилась. Шокируй его начищенным до блеска… — не договариваю, подрагивая от глухих смешков.

— Поязви, — наигранно обиженно фыркает Ксю, — в следующий раз я тебя в такой наряд одену, что твои птички испуганно покинут насиженное место…

— Если выживу после этого, — продолжаю глумиться, но уже ощущая смешливые слезинки.

На улице прощаемся и, договорившись созвониться утром, спешим по своим делам.