Непримиримые 2

Часть 4 Глава 71 (Спецслужбы врагов тоже хорошо работают…)

Игнат

День пролетает в темпе, и к вечеру чествования участников третьего этапа турнира совсем ушатываюсь.

После того, как Ирка сбежала из ресторана и мы с Лиангом наблюдали ее мучения с Шуваловым — вместе вернулись… и поговорили. Нет, не на прямую, я же «не знаю» всей правды. Но слово за слово…

Исходя из стратегии: «Держи врага близко», и я стараюсь не упускать из виду Джи Линя. Мне его получше узнать нужно, а что важнее, уверовать в то, что им движет и к чему стремится.

По ходу посиделки убеждаюсь — китаеза суеверен. И палочки ему в рисе не понравились — он ничего не сказал, но глаза полыхнули неудовольствием. И чайник горлышком к нему повернул — и это не ускользнуло от его взора. Пусть мелкие проделки, школьные подколы, но мне было важно осознать — Лианг человек и имеет слабости. При этом, он нереально опасен, а еще болен Корольком не меньше меня, если даже не больше. Я его ненавидеть должен, презирать… за Иришку, Ромку, но, поставив себя на его место, признаюсь — я веду себя не лучше, творю дела не краше. Между нами разница, по сути, только в том, что ОН это не Я!

На самом деле, я даже рассматривал вариант отказаться от его денег. Но, во-первых, не имею права так поступать из-за ребят, с которыми работаю. Они не виноваты в наших разборках. Во-вторых, личные проблемы не должны каким-либо боком влиять на столь важные решения. В-третьих, Джи Линь себя чуть реабилитировал, приехав в больницу к Штыку. Мы с ребятами и Лерой как раз были у друга.

Ясное дело — первым порывом было ему морду раскроить, но мысль улетучилась, когда Ионова с цепи сорвалась. Пришлось ее держать, а потом в палату к другу запихать. Славик с ней остался, а мы с Роксовым, с лечащим врачом и Лиангом, — в коридоре. Вот тогда, чуть остынув, я услышал главное — Джи Линь признал, что виноват и что не ожидал такого исхода. Всеми силами желает другу выздоровления и всяческих успехов. Обещал помочь с деньгами на его лечение.

Конечно, можно было бы пальцы гнуть, да в грудь себя бить: мы сами! Но Штык обязан подняться. И если Лианг может внести свою лепту — мы не имеем права отказываться. К тому же, его извинения выглядели искренними.

О том, что Лианг Штыку выписал супер-крутого лекаря узнаю, когда качу на встречу в «Дитай». Морж сообщает. Он еще бухтит на китайца, оно и понятно, такой поступок понять и простить сложно, но уже более сдержанно и с толикой благодарности.

И вот, сидя в «Дитай», когда остальные меценаты расходятся, мы с Джи Линем остаемся один на один. Я не дурак, он тоже изучает меня. Поэтому контролирую свои слова, жесты… и к концу встречи с неудовольствием понимаю — мне нравится этот жуткий парень. Мы слишком похожи. Наши увлечения, как под копирку, и даже многие взгляды на жизнь и работу идентичны. Какая-то несмешная шутка — встретиться со своей копией, при этом четко осознавая, что эта копия претендует на ТВОе.

Мы бы могли стать друзьями, и это пугает…

Но уже дома, в тишине, позволяю себе приятную, ласкающую душу мысль: Ирка неосознанно искала не МЕНЯ, но даже за границей нашла китайский вариант МЕНЯ, а что крышесносней для эго — она МОЯ больше, чем ЕГО.

Правда, эту мысль таранит другая.

Жаль, — вот и деготь, — еще Шляхер под ногами. Этого муд*** бы слить, но Ирка упорно за него хватается. Не спасет Шувалов младший ни от Джи Линя, ни от меня. Просто затруднит некоторые моменты и что хуже, может повести себя неадекватно. Как вчера…

Смотрел на Ирку и разрывался между подсобить или ядом облить — сама же выбрала себе героя. Но удержался — в руки себя взял и вместе с Лиангом терпеливо ждал, когда Королек «своего парня» увезет.

Рано утром у нас с Джи Линем назначена встреча в офисе юриста. Я знакомому позвонил и по электронке скинул копию договора от Лианга.

Мы долго говорили о планах и будущем проекта. Джи Линь раскрыл карты по поводу встречи. Из толпы меценатов мой проект приглянулся еще одному, и как раз его Лианг и собирается доить. «Деньги любят деньги, но бизнес особенно хорошо развивается за счет ЧВ — чужих вложений». Поэтому отказываться не будем, но основным спонсором будет как раз китаеза. Я юридически слаб, поэтому помощь друга посчитал хорошим вариантом.

Так что поднимаюсь с чувством судьбоносных дел. Преисполненный эмоциями, захожу в контору знакомого, где мы с Джи Линем и его юристом некоторое время обсуждаем спорные моменты, которые зацепили глаз Сани Ласторева, очень перспективного юриста. Знакомы со школы, и сейчас он стажируется в достаточно престижной конторе. За неимением лучшего варианта, конечно же, я набрал его.

Доверяю, поэтому выслушиваю аргументы обеих сторон и высказываю свою точку зрения, когда заходят в тупик или я начинаю осознавать тонкость момента. Удивительно, Лианг не упирается, и часть спорных пунктов мой приятель отстаивает.

— В основном, — заверяет меня, уединившись в небольшом кабинете, — договор стандартный и очень по деньгам солидный. Единственное, — настороженно и задумчиво, — нехилые штрафные за несоблюдение условий.

— Ты мне их дашь глянуть?

— Конечно. — Друг быстро находит несколько листов из стопки договора и протягивает мне:

— Это их обязательства, — первый лист, — а это — твои. Но не думай, что только предвзятое, с их сторон тоже много пунктов и китаец решительно настроен на работу. Причем в темпе.

Глазами пробегаюсь по пунктам. Внушительно у них обязанностей. Неустойка правда нереальна, но и мои условия пугают. Особенно заставило подергаться «неразглашение». Ведь, если проиграю Голему, мне придется на него работать… Единственно, я собирался с ним другие проекты раскручивать. Достойные, и на выходе денежные… Но хотелось бы верить, что не придется этот сливать.

И еще напряг пункт «невыездной».

— А это что за хрень?

— Такое тоже не ново. Ты обязан оставаться на месте. Некоторых вообще приписывают к одному месту работы, а тебе всего лишь Россию нельзя покидать. В пределах страны — хоть укатайся…

— Не нравится мне это, — бурчу, но разные доводы друга вынуждают согласиться — для дела полезно и не столь принципиально.

В итоге, мы ставим резолюции.

Теперь мы, своего рода, партнеры…

Жаль, Вирзина обошли, но его потом предупрежу.

Ира

Безмерно благодарна Витьке и Лане. Приютили, вопросами не заваливали. Квартирка небольшая, но ребята мне угол быстро обустроили.

В тесноте, да не в обиде. Я прекрасно понимаю, что тут не могу оставаться надолго. У ребят своя жизнь, да и не хочется их подставлять под своих врагов, но я пока не нашла, куда податься.

Чтобы избежать волнений, папе и бабушке написала, что пару дней в городе побуду, мне нужно хотя бы голос восстановить. Благо, из-за отдыха связки чуть отпускает, но все равно хриплю.

Первым делом об Анюте вспоминаю. Если она с Зуром, то, возможно, ее квартира пустует. Может… Снежикова бы позволила у нее пару дней пожить. Но Нютка телефон с утра не берет, а потом я так погружаюсь в самобичевание и переживание случившегося ночью, что забываю напрочь о звонке. Но выныриваю как раз из-за входящего.

«Лианг».

Говорить с ним… не вариант, поэтому сбрасываю вызов и отписываюсь.

«Голова болит, дай поспать».

«Если не ответишь — я его убью!»

Прямо в лоб и сразу отрубает вопрос, а знает ли…

Поэтому пишу:

«Не трогай его. Он… болен. А говорить не могу — голос сорвала. Мне лучше молчать».

«Я должен тебя увидеть».

«Плохая мысль…»

«Ты же понимаешь, что я все равно тебя найду. Но тогда будет только хуже».

«День-два… Дай пару дней».

«Сегодня на банкет».

«Издеваешься?»

«Хотеть тебя видеть!»

Зло запихиваю трубку под подушку и некоторое время игнорю пиликанье.

Черт! Этот идиот ведь правда, бойню начнет.

«Буду! — коротко и по делу. — А теперь отстань!»

«Прости… Я тебя любить!»

Ненавижу! Жуткое слово. Оно и раньше мне не нравилось, а теперь… У меня любовь ассоциируется с садизмом, деспотизмом и болью!

Непереносимость вырабатывается. Если услышу еще раз — вытошнит!

Хорошо, Лианг умолкает.

Игнат

Знание — медленная и мучительная смерть с особым извращением. Жуткое расшатывание рассудка до состояния «полный раздрай». С каждым днем ощущаю ее приближение все острее.

Не знать и маяться — было детскими заскоками по сравнению с Адом, в котором пребываю последнее время. И ни хрена не благодарен Ксении за правду. Подыхаю в стороне от Ирки, а подступиться пока не знаю с чем и как. Вот и на банкет еду без охоты и с невнятным настроем расставить точки над «i».

Если по чести — достали уже банкеты, но это неотъемлемая часть турнира, да к тому же для кого-то единожды случается, поэтому к клубу Голема подъезжаю почти вовремя.

Иришку нахожу глазами не сразу. Она в углу своего столика. Жалкая, потерянная. Даже сердце колотится от предчувствия нехорошего.

Краем уха слышу, что у Родиона ночью срыв был. Толком понять, что за срыв, точнее в чем заключался, не получается, но судя по тому, что Шляхер рядом с Корольком — конфликт исчерпан. Правда, чуть коробит присутствие старшего Шувалова. Он раньше не посещал такие мероприятия. Да они, по сути, только для участников «+ гость».

Так или иначе, Ирка сидит с Родионом. Напряженная, неулыбчивая. Он пытается с ней говорить, но соседка если и отвечает, то либо головой жест, либо односложно, с каменным лицом.

Ломаю глаза, стараюсь считать, что происходит, даже своих тормошу, но парни лишь плечами жмут — сами ни черта не понимают. Слух прошел, а конкретики ни у кого не выведать.

Кошусь на Лианга, и только по его гневному взгляду понимаю, что и правда что-то случилось. Причем такое, что парень на грани выйти и тени: не скрываясь, пилит Шувалова убийственным взглядом.

На душе шквал эмоций. Тоже гипнотизирую Иришку, и однажды она мне отвечает. Пусть недолгим, но таким взглядом… тревожным и виноватым, что буря внутри лишь разыгрывается сильнее. Словно ищет у меня поддержки, спасения.

Меня подергивает на стуле, сердце долбит жуткий ритм где-то в голове. А вызов на выход на свое награждение даже не слышу — благо, Савинов Олег ощутимо толкает:

— Верст, тебя!

За наградой шагаю в прострации, жадно обдумывая, как Иришку выловить. До того приятна мысль, что ни черта больше не интересует, и благодарность буркаю, на отвяжитесь: «Всем спасибо».

Торопливо, но без спешности покидаю сцену. Одолеваю ступени, а глазами столик Шумахера ловлю.

Что, если этот муд*** вчера с угара натворил чего?

От едкой мысли аж разъедает все внутри. Уставляюсь на Шувалова. Парень еще жальче Ирки. Паскуда реально выглядит так, будто натворил дел и теперь места себе не находит.

Удушливо прохожу мимо своих, под гомон ребят:

— Верст! Верст! Верст! — скандируют отлаженно.

— Выйду, — брякаю с неудовольствием. Нельзя мне здесь оставаться. В руках зуд, да в башке только кровавая мыслишка — Шляхеру морду набить. Даже если ничего не натворил, все равно заслуживает, ибо не хер засматриваться на чужое!

Иду в бар. Благо, для нас Голем банкетку оставляет, но клуб продолжает работать для простых смертных.

Тут хоть затеряюсь на время.

Уже у стойки мелькает приятная идея напиться, но вовремя себя одергиваю — не имею права на слабость. Буду за Иришкой следить и Шумахером, и конечно, Лиангом. Подгадаю момент и…

Я на грани. Нужно мягко с Корольком поговорить, не давить, а признаться… И тогда, если я ей реально нужен, а по словам Ксении, более, чем нравлюсь, она не устоит. Хоть чем-то себя выдаст, а я зацеплюсь… найду нитку и размотаю клубок. Главное, вывести на чистый и открытый диалог, пусть хитрыми и грязными уловками.

Немного проветриваюсь и возвращаюсь в зал, где тотчас режет глаз картина танцующих Иришки и Шумахера.

Королек напряжена, даже улыбки не выдавливает.

Потом она большей частью сидит, но если и танцует, то выглядит подавленно.

Глупость, но уже подумываю и мне под шумок к ней подойти, пригласить. Но нет… держусь. Она просила — на людях без эксцессов.

Правда держусь. По крайне мере не в открытую домогаюсь.

Но один раз, как маньяк озабоченный, рядом стою: травлюсь ее запахом, с жадностью воскрешая в памяти эмоции от близости.

С садистской радостью переживаю тугую боль желания, каленым железом по венам растекающуюся и с желчной грустью констатирую — не проходит моя одержимость, что бы ни делал, и как бы ни мечтал об излечении…

Идиот. Так и есть, ведь до последнего надеюсь выздороветь и отступиться, но нет…

Малой кровью не обойдемся.

— Бла-бла-еб.

От знакомого голоса даже перекашивает. Нехотя отрываюсь от просмотра любимого домашнего видео, которое осталось единственным напоминанием о связи с Иркой.

— Мандатрепка, — выдыхаю сокрушенно, выключая ролик.

— Опять предаешься унынию, — не спрашивая, можно ли, рядом со мной садится Вика. Вроде спрятался поглубже, никому не мешаю, Ирку не допекаю — тихо-мирно сижу в своем мирочке и никого не трогаю. Вот, что нужно этой чертовке?

Стоп, что значит опять? И откуда ей знать про уныние?

— Ты о чем? — настораживаюсь и мобильный в карман засовываю.

Вика закатывает глаза:

— Бл***, ты все еще, как последний зад***т, порнушку пятисекундную смотришь, а она, — кивок на зал с вип-столиками, где наш банкет проходит, — по рукам идет?

Так как дар речи меня не желает навещать, — я в банальном ступоре, — сеструха Гордеева морщится:

— Да, парень, — качает головой, — видать, тебя реально от любви клинит и с памятью полная жо***. — Глядит с укором и брезгливой жалостью. — Че вылупился так, словно я твоя вселенная?

— Да ты моя могила.

— Да ну на?! — хмыкает девица, а потом расплывается похабной улыбкой: — Ну да, ну да, — кивает в такт словам. — Приятно осознавать, что нежные яйца Багз Банни в моих коварных руках.

Непроизвольно ноги перекрещиваю и по сидению ерзаю. Вот правда, прям ощущаю ее когти на своем хозяйстве — меня аж передергивает от липкого страха.

— Да расслабься, если я тебя уже не сдала, это что-то значит.

— И что это значит? — обретаю способность говорить. — Точнее, что это ВСе значит?

— Что я тебе не враг, несмотря на то, что ты бла-бла-еб.

— Если я тебе не враг, какого хера ты около меня трешься? Твой братец ясно дал понять, что мы должны быть вне досягаемости друг друга.

— Я тя умоляю, — фыркает Вика и, отмахиваясь, на спинку дивана отваливается. — Он за мою честь волнуется, ну там… за сердце… репутацию семьи. Бл***, тебе ли не знать, что от чести той… только слово осталось, а о репутации семьи — лучше молчать, ибо сводки газет и новости инета пестрят такими подробностями, что меня даже уход в монастырь и отречение от фамилии не реабилитируют. Ну а сердце, — девушка прогуливается взглядом по моему лицу: — Его ничем уже не раскачать — слишком в цинизме утоплено.

— Хоть кто-то в вашей семье адекватен, — выдавливаю не то смешок, не то тяжкий выдох.

— Знаю, потому и изгой, — цыкает досадливо чертовка, поджав полные, ярко накрашенные губы. — Пиз***, - скашивает глаза, чуть погодя. — Ты так до сих пор с ней не поговорил?

— С кем и о чем? — прослеживаю за взглядом Вики и мрачнею. Ирка с Лиангом танцует.

— Всю ночь говорили, что нужно решительно с этим разобраться.

— Что мы делали всю ночь? — я не тупой, но в данный момент и с данной девицей тупой, поэтому уточняю.

— Бл***, ну не еб***сь же мы, — возмущается праведно Вика, а меня в который раз стопорит. Не знаю, что девчонка читает на моем лице, но ее становится безмерно удивленным: — Ох***ть, ты что думал, мы трахались?

Нет слов, лишь башкой неопределенно мотаю.

— Да умечтайся Банни, — с таким колючим подтекстом. Заминка не в тему: — Хотя, попытка была, — не применит добавить. — В машине, пока ехали ко мне… Но у тебя психологическая травма и большую часть ночи я была твоим психоаналитиком и другом, — а взгляд-то, взгляд, лучше бы пристрелила, не так стремно бы было. — Слушала сопливые признания и смотрела порно-видео. Правда, одно и тоже… и короткое, и не совсем полное. Какие-то обрывки, хоть и весьма колоритные…

Интуитивно руку к карману прикладываю, будто проверяю на месте ли сокровище.

— Ну а может, ты ими пытался свою мужскую немощь реабилитировать в моих глазах…

— Я тебе его показал? — уточняю самое важное, игноря язвы и подколы.

— Раз сто, — морщит нос Вика.

— Твою мать! — утыкаюсь лицом в ладони.

— И я о том же! — добивает стерва. — Неужто нельзя было что-то в более профессиональном ракурсе снять? Несколько сюжетов…

— Заткнись, тошно, — прошу по-хорошему. — Я не должен был…

— Пиз***, заканчивай театр, — тоже перестает паясничать чертовка. — Я не люблю спорт, гонки и прочую вашу еб***тень, но то, что у вас происходит — реально блокбастер напоминает. Опасный до усрачки. Разборки, игры, одна на всех телка… Закругляться пора. Планета у нас единственная для жилья пригодная, вот как откроют новую и докажут, что туда можно мигрировать — эту хоть взрывайте. А до сего — мирным путем решайте. Кто кого трахать будет, кто баблом заведовать, и кто побеждать в турнире идиотов.

— Я бы с радостью, да всем хочется всего, сразу и в единоличное пользование, — бурчу задумчиво. Как же я так лоханулся, что по-пьяни невменяемой девице растрепал то, что другим не говорил. — Коль умная такая — взяла бы да помогла братьям совесть и порядочность нажить…

— Прости, — виновато голову опускает Вика, — я не вмешиваюсь. Вернее, попыталась как-то вызнать, что да как, но старший на меня рыкнул, чтобы не лезла. Противно знать, что братья — больные, особенно Гризли, но при этом быть не в силах как-то их остановить. Не в ментовку же идти… Уроды, но они моя семья, — искренне досадует.

— Да, — киваю понимающе, — семью не выбирают.

— Угу, — мрачнеет Вика. — Лан, хорош зад***том быть. Пойдем, — встает из-за стола и руку протягивает.

— Куда? — не спешу на амбразуру, даже чуть назад шарахаюсь. Да и на самом деле, не горю совсем узнать. Мне тут нормально сидится.

— Ты мне должен, — с вызовом. — Так что, зад оторви и пошли танцевать.

— Не хочу…

— А я не спрашиваю, — хватает за запястье и тянет, — не забывай, чья я сестра. Вспомни про хозяйство, которое я с удовольствием отдам на расправу братьям.

— Да ты ваще чокнутая! — не кривлю душой.

— Ага, — с чувством, будто комплимент ей сделал. — У моей семьи ненормальность в крови. Будешь сопротивляться, на весь зал орать начну всякие мерзкие подробности.

— Долбанутая на голову, — бурчу, но беззлобно.

— А то. Но и ты… ничего такой — по шкале ненормальности мне годишься, — увлекает на танцплощадку. Останавливается, и эротично подступая, пальчиками прогуливается по пуговицам моей рубашки вверх — к вороту: — Я тебя спасаю от убогого одиночества. Разве с таким, как ты, нормальная захочет стоять рядом?

— Не поверишь, — ржу, — случаются экземпляры…

— Идиот, ты просто не в курсе — ты в их списке, а не они в твоем!

— Да?

— А то? — подмигивает Вика, обвивая за шею.

— Твой брат нас закопает, — руки на хрупкую талию.

— Зато вместе! — мурчит Вика.

— Я не хочу с тобой даже подыхать, — от чистого сердца, но с улыбкой.

— А я вообще не хочу подыхать, но жутко люблю бесить брата, — доверительно, и поиграв бровями. — Так что, милый, поздравляю, отныне ты — моя любимая игрушка. Я тебя выбрала главным раздражителем Гордеева старшего.

У девчонки хорошее чувство ритма и мне с ней комфортно.

— Смерти моей желаешь, — она легка в управлении и прекрасно ощущает меня и мои движения.

— С особым извращением, — прокручивается и возвращается в мои объятия. — Ибо нехрен пальцы совать, куда не стоило…

— Да, бл***, вляпался по самые локти.

— Жаль, не по самые гланды… Но я переживу, — от откровенности даже у меня уши горят. Эта мерзавка худшая из всех знакомых, но… до дикости родная. — Не вздумай мне ноги оттоптать, лось.

— Бла-бла-лось? — вскидываю брови.

— Ты бла-бла-все, — руки нагло скользят на мой зад и стискивают хозяйским манером.

— Э-э-э, — смешком предостерегаю. — Тебе хоть восемнадцать есть? — На вызывающее «пыф», поясняю: — Не хотелось бы из-за несовершеннолетней сесть.