Непримиримые 2

Часть 3 Глава 19 (Настоящая мужская дружба — и в горе, и в радости…)

Игнат

— Штык, здоров, — за усердным и интенсивным битьем груши упускаю момент, когда в зале появляется друг. Торможу подвесной инвентарь, обхватив руками.

— Угу, — словно не мне. Ромка отворачивается, продолжая разминку.

— Штык, — непонимающе зову, — почему опоздал?

Друг упорно молчит. Обхожу.

— Может, поговорим? — развожу руками.

— Верст, пошел нах*** вот по-братски прошу, — зло цедит сквозь зубы Рома, порываясь уйти.

— Штык… — только и успеваю придержать за плечо, как в следующее мгновение к моему лицу приближается кулак. Здоровенный, к слову сказать.

Едва голову дергаю, уходя от прямого попадания, но скулу все равно немилосердно обжигает. От удара сносит, ведет, будто перепил, и ноги плохо слушаются. В башке повисает звон, перед глазами кляксы начинают прыгать, но слышу едва различимые голоса мужиков и свист:

— Э-э-э, что за бои… Штык, прочь.

— Парень, — по щекам звучно хлопают. Промаргиваюсь, передо мной взволнованный Игорь Борисович. — Ты как?

— Норма, — трясу все еще звенящей головой. — Сам себе бью по щеке сильнее.

— Посиди, — командует тренер, и я незамедлительно на пол ухаю.

— Я ее не целовал, — не знаю, зачем это говорю. Да к тому же при всех. Да к тому же без особой уверенности, что дело в этом.

Ромка молча сопит невдалеке. Кулаки яростно сжимает, на меня диким зверем посматривает. Между нами с десяток мужиков и парней толпятся. Видать, боятся продолжения.

— Ты же знаешь, что я бы…

— Ты… — задыхается гневом Штык. — Она всегда по тебе сохла, а я… ждал. Терпеливо ждал, когда ты наиграешься. Я не отдам ее!

— Не будь идиотом, — кое-как встаю. Пошатываюсь, головой опять трясу, приходя в норму. — Между нами нет ничего.

— Тогда на какой хрен, а?.. — рычит Ромка, делая выпады ко мне, но мужики нас упорно отгораживают друг от друга.

— Бл***, да я ей не нужен, она отомстить хотела! — пытаюсь докричаться до приятеля.

— Кому? — гневается Штык. — Мне?

— Нет, мне! — вскидываю руки. — Лерка тему просекла насчет Ирки, и только улучила момент… — порывисто отмахиваюсь. — Штык, ты же мой братан, я бы никогда не переступил через тебя!

— Так, — раздается громкий и весьма внушительный голос Игоря Борисовича, наполняющий все пространство. — Заканчиваем балаган. Это зал, а не базар! Разборки устраивать снаружи, а тут выяснять языками отношения не позволю. Все по местам и продолжать тренировку. Штык — на ринг. Парень, — мужик строго смотрит на меня. — На голову защиту и тоже на ринг. Как мужики поговорите. И молись господу богу, если не окажешься готовым…

Уже через пару минут, заливаясь потом, стараюсь хоть как-то оказать сопротивление Ромке. Он — нереально крут и силен. Быстрый, ловкий, беспощадный. Не уверен, что хоть раз попадаю очково, но мазанные нет-нет, да цель находят.

Когда получаю очередной удар в лицо, Борисович нас разгоняет. Мне хорошо… Как же мне хорошо, даже мозги вроде на место встают!

— И правда, ботаник, — качает головой тренер. — И, видать, даровитый… — добавляет с кривым смешком.

— Прости, — сижу рядом с Ромкой в раздевалке. — Знаю, гон*** я…

— Не хочу с тобой ругаться из-за девчонки, даже если это Лера, — бурчит Штык, глядя в никуда и разматывая бинт на руке. — Но я… я тебя убью, если посмеешь еще раз к ней притронуться.

— О, вот и вся любовь, — хмыкаю, пытаясь перевести разговор в шутку, но когда Ромка одаривает красноречивым взглядом, серьезнею: — Штык, мне плевать на нее, и поверь, я сегодня точно понял, что и ей… У тебя реальный шанс. Не знаю, что в голове у Ионовой, но надеюсь, планы на счастливое будущее с тобой, — не кривлю душой, но и ни грамма не хочу обнадеживать друга. — Я так чувствую, а девчат знаю очень даже неплохо.

— Знаешь-то ты их, может, и лучше, но поступаешь с ними… — заминка. Штык на меня не смотрит. — Я не могу, как ты, — ворчит, глядя перед собой. — Я тебя не осуждаю, но как ты — не могу… Ты будто свин, что под яблоней обжился. Поедаешь хорошие и спелые плоды, а нет — и чуть порченными не брезгуешь. При этом нет-нет, да и поглядываешь на ветви, высматривая лучшее…

— Ого, братан, да ты в себе философа чужими кулаками выбиваешь, — подмечаю со смешливым резоном.

— Я тоже свин, — продолжает странную умность Ромка, — но в отличие от тебя углядел тот, что мне нужен больше всего. И я долго ждал, пока он созреет. Больше ждать не могу и не хочу, поэтому… я ей предложение сделал, — огорошивает.

— Что? — запинаюсь.

— А еще все ей рассказал. Она имеет право знать, что может случиться, если… — брат умолкает и раздосадованно склоняет голову, изучая свои футы[1].

— Хреново, — вторю своим мыслям. — Это же… подстава!

— Она и так по твоей милости под ударом.

Молчу, прав Штык.

— А что у тебя случилось с Иркой? — озадачивает проницательностью, когда мы, уже одетые, сумки утрамбовываем. — Уже переспал, но понял, что дело — дрянь?

— С чего ты это взял? Не спал, — вру, но самому противно себя слушать. Точно козел блею.

— Я, конечно, не так умен, как ты, Верст, но на ринге ты вообще не сопротивлялся.

— Так против тебя и нет приема…

— Угу, — мрачно кивает Ромка и шагает к выходу, — значит, идиот.

— Ну, спасибо, — спешу за другом. — Штык, — решаюсь на признание уже на улице, — знаешь, странно, но ты прав, и насчет свинства и плодов… Я рад, что ты нашел свое яблоко, а вот у меня не клеится личная жизнь. Прости за Лерку, и что… отсрочивал твое счастье.

— Угу, — мнется Штык, разминая кулаки и продолжая избегать меня взглядом.

— Не буду мешаться, обещаю! Ладно, бывай, — ударяю по спине. Делаю уже шаг к машине, но через плечо кидаю:

— Сейчас Артему позвоню, в отрыв пойдем. Он точно меня поддержит в желании встряхнуться.

Удивительно, но Зур канючит:

— С деньгами напряг, ты же знаешь…

— Так я же не предлагаю вечеринку в доме по полной. Просто в клубе встретимся. Посидим.

— Типа на это бабла не надо, — ворчит Артем.

— Лады, я один пойду, — уже собираюсь сбросить вызов, как братан соглашается:

— Хорошо, ко мне подруливай, отсюда на такси… А то и впрямь уже в болоте закисаю.

Правда, не успеваем мы еще отъехать от дома, как огорошивает звонок Штыка:

— Лерка у Голема.

— Что? — выдыхаю ошарашенно.

— Он ее от универа забрал.

— Бл***, - не сдерживаю мата. — К клубу его подтягивайся, мы сейчас с Темычем подъедем.

— Это лишнее…

— Почему?

— Я уже был у него.

— Братан, почему сразу не позвонил?

— Это — моя девушка! — выделяет значимо Ромыч. — Моя проблема!

— Да что за бред?! — негодую, посматривая на Артема, который явно ничего не понимает.

— Короче, Голем дал ясно понять, — холоден Штык, — что четвертая неделя заканчивается. Время рассрочки подходит к концу.

— Бл***, Артем, думаю, надо тупо скинуть хату, — как бы Зуру и в то же время Штыку говорю. — Бабло отдать Голему — пусть подавится.

— Верст, ты что, так и не понял?! — злится Ромка, хотя раньше за ним не водилось рычать на меня или Тему. — Хата и машина — предлог. Предлог нас подловить, и он это сделал. Ему нужно больше. Он такой процент накрутил, что я чуть не упал.

— Это незаконно, — возражаю, хотя, по сути, мне никто не озвучивает конечной цифры.

— Ему, пох***, закопает всех и каждого, если не добьется желаемого.

— Сейчас мы с Темычем поразмыслим, — обещаю все, что могу.

— Куда подъехать?

Вопрос слегка озадачивает, ведь Ромке нельзя пить. Это нарушает распорядок дня.

— В Клуб «РашПул». Ты меня пугаешь, — признаюсь с горечью.

Судя по скорости, с которой напиваемся, каждому из нас есть, что скрывать, каждого разрывает от боли и каждому необходимо как-то притупить стресс.

— Штык, — после задумчиво-молчаливого распития бутылки водки нарушаю безмолвие, — тебе ведь нельзя, — уже четверть часа наблюдаю, как друг стопку за стопкой глушит спиртное и даже не закусывает.

— Можно, — с потаенной досадой, — мне теперь все пох***.

— Что за обреченный тон?

— Не обреченный, а пох***, - вновь опрокидывает стопку Ромыч. — Ау-у-у, — подвывает с тоской, задрав голову, после чего бросает деланно задорно: — Танцевать хочу! — с мнимой веселостью спешит на танцпол, где извивается под ритмичную мелодию толпа, и пристраивается к группе девчат.

Он явно избегает разговора. Не помню подобного поведения у Штыка. Нет, он еще тот скрытник, из всей нашей компании самый что ни на есть мужчина от слова «Мужчина». Крайне редко рассказывает о проблемах, старается по-максимуму сам справляться, несмотря на то, что находится в самом бедственном, с точки зрения финансов, положении.

То же самое касается девчат… Молчун! Хотя только намекни, и все было бы уступлено!

Но он такой…

М-да, сложившаяся ситуация на самом деле жуткая, но сидеть дома и убиваться — психике дороже встанет. Мы должны оторваться, чтобы мозги не закипали.

Если уже и Зур начинает сходить с ума, и даже непрошибаемый Штык, мне — сам бог велит. Подряд выпиваю несколько стопок, и когда перед глазами все вращается с дикой скоростью, начинаю ржать. Зло, безнадежно, отчаянно.

— Ты что, сам ездил к Голему? — все же озвучиваю мысль, как только Штык плюхается на диван и тянется к бутылке с водярой. Не сомневаюсь в смелости Ромки, но дело даже не в ней, а в том, что мы — друзья. Если нужно, будем стоять плечом к плечу. Поддержка — великое дело, и в этом мои понятия никак не изменились со школы.

— Да, — наливает и себе, и мне по стопке братан. Подхватывает с тарелки жалкий бутер, порванный на несколько кусков, и закидывает вслед за выпитым. — Голему пох*** на все. Квартиру отожмет по-любасу, даже не рыпайтесь, а вот за машину… — Откидывается на спинку дивана и обреченно качает головой: — За нее сдерет максимально.

— Мы найдем денег, — уверяю твердо.

— Верст, — рычит Штык, вновь подавшись ко мне и водрузив руки на стол, — ты, бл***, слышишь меня, тупенького? У него запись, как Морж копался в тачке, а потом она полыхнула…

— Знаю! — выдыхаю с горечью. — И за это Славку нужно проучить. Мы же решили, пусть немного у Голема посидит — подумает. А то он нас ускоренным темпом в могилу закапывает.

— Угу, — кивает Зур. Садится рядом, скалясь, точно хищник. Злой, обиженный и решительный хищник. — Или его закопать собственноручно!

Ромка молча разливает остатки водки по стопкам. Тарелку с закуской толкает на середину стола, и как только мы дружно хлопаем, разбираем остатки бутера.

— Я уже все заложил, — обводит заторможенным взглядом зал Темыч. — На организацию СВМА ушло все, что я смог раздобыть. И дом, и квартиру, и бизнес. Народу пашет над турниром до х*** и больше, и всем приходится платить! Я в нулях. Да, су***, я в долгах… Если случится что-то авральное — я в жо… окажусь. Я реально не знаю, где взять денег.

— Вот я и продался Голему, — брякает убито Ромка.

— Это как? — пьяно ржет Темыч. — Натурой взял? Аха-ха, не знал, что лысый любитель крепких мужских задов.

— Да пошел ты! — беззлобно, но устало огрызается Штык. — Буду под его дудку биться.

— Пизд***! — лбом в стол ударяется Зур. — Ты ему рассказал?..

— Нет, ему уже донесли, что я заявился на бои. Он мне выдвинул требование, и я…

— И? — Меня сейчас другое интересует. — Он отпустил Лерку?

— Да, час назад от нее пришла смс. Она дома. У меня. Успокаивает мать.

— Тогда забирай ее и сматывайся, — советую без шутки.

— Я контракт подписал, что обязуюсь. Ну и не в моих это правилах, да к тому же я мать и брата с сестрой люблю. Не брошу их…

— Это понятно, — соглашаюсь убито, — а за Моржа, видать, мою шкуру затребует…

— Как пить дать, — мотает неопределенно головой Ромка. — Моржа не отпустит, пока не прогнемся, как ему возжелается. И поверьте, его извращенная фантазия далека от нашей убогой! Процент настолько внушительный, что проще ипотеку на двадцать лет взять. Сколько его тачка стоила?

— Пару лямов, — бросает навскидку Зур.

— Не больше, — добавляю задумчиво, — и то, начинку не видел, прокачку не знаю…

— А теперь туда добавь процент за рассрочку, за молчание и… за запись.

— Он тебе озвучил цифру?

— Угу, — с горечью кивает Штык.

— Мне не сказал, — чешу репу. — Сколько? — боюсь услышать, но обязан знать, нам ведь выискивать сумму.

— Десятку, — Штык начинает смеяться, и от обреченности его смеха меня пробирает до глубины души. Страх, реальный, первобытный. — Я таких денег никогда не видел. Единственный способ — ломануть банк, инкассаторов грабануть или богатея какого… По-другому никак!

— Как, — обрывает мрачно Зур, — только время на это надо. И продаться всем придется, а когда СВМА начнется, бабла можно поднять. Не баснословную сумму, но за минусом всех моих затрат и вложений валовка может быть приличной. А если вот этот, — кивок на меня, — еще и побеждать будет — к финишу прискачем на более устойчивом коне.

— Было бы хорошо, — хмурюсь. Я последнее время не так подкован экономически, как некоторые, да и не лезу в бухгалтерию. Я — творец, мне вообще несподручно меркантильными вопросами заниматься!

— Мда, только творишь черт те что! — Плевок в мою сторону, но Зуру простительно, к тому же он прав. — Вы со Славкой соревнования решили по идиотским поступкам устроить. Поздравляю, он пока побеждает. Уверенно…

— Спасибо, ты настоящий друг, — бурчу, крутя пустую стопку на столе. — Интересно, он вообще жив… — мысль вслух.

— Ты о ком? — хмуро роняет Зур.

— О Морже, — устало чешу затылок.

— Жив, — Ромыч еще сильнее мрачнеет. — Мне его показали. Измордован сильно, но жив.

— Уроды, — не сдерживаю раздражения.

— Он клялся, что не виноват, — внимательно смотрит на нас Штык. — И знаете, я ему верю… — встает из-за стола.

Ты куда? — бросаю в спину.

— Веселиться, — отмахивается Ромыч и, пританцовывая, вклинивается между парочки блондинок. Обнимает, заигрывая. Девчата хихикают.

— Из-за Моржа я теряю все, — бурчит Зур, постукиваясь лбом об стол.

— Прорвемся, — хлопаю братана по спине.

— Тебе легко, а я Аньку из-за него обидел, — продолжает мрачную речь друг.

Напоминать, что я Лерку бросил из-за этого же, не спешу. Понимаю, что неуместно в данном случае. Ионова мне была дорога, но я не терял любовь, а Зур… Он, по ходу, сломан.

— Ты ее убил, — признаюсь без шутки. — Она вчера так напилась…

— Откуда знаешь? — тотчас отлепляется от стола Темыч.

— Да так, — дергаю плечом, — Ирке позвонил, чтобы на опознание поехать, а они вместе гуляли.

— Гуляли? — подозрительно щурится Зур. — Веселились?

— Я бы не назвал попойку, как у нас сейчас, весельем, — торопливо поясняю мысль. — Так вот, Ирка, Ксения и Анька — упились в зюзю, но твоя…

— Ей нельзя пить! — волнуется братан. — Дурой становится… И пи***ц, какая охренительно-сексапильная.

— Этого я, пока ее от унитаза отдирал, не заметил, но то, что охренительно было — да.

— Ты… что делал? — торопеет друг, глаза кровью наливаются.

— Э-э-э, не в смысле трахал, а в смысле ей хреново было. Она с толчком обнималась, а я помог, — киваю без особой охоты. — Домой привез, вместе с двумя другими идиотками. Надо же было проследить…

— Почему мне не позвонил?

— Поверь, — хмыкаю криво, — хотел. Я тебе такого хотел сказать, но потом передумал. Ты ведь сразу бы примчался… А это… опасно.

— А то, что ты с ними был — норма?

— Я не был с ними… Только помог, дома не оставался. Сбросил груз и ушел, да и рядом до сего момента не мелькал, а если за тобой хвост, то уже прямую проводили…

— Это да… Бл***, ненавижу Моржа, — цедит сквозь зубы Темыч, задрав голову. — Моя мышка…

— Да ладно тебе, — пытаюсь успокоить друга, — вон, — киваю на танцпол, где в кругу девчат зажигает Ромка. — Ничего такие мышки-малышки…

Артем с совершенно безразличным видом косится, куда указываю:

— Мне черненькую и рыжую, и, сук***, не дай бог окажутся не такими горячими, как Анька.

— Евнухом станешь? — ржу тихо.

— От траха буду воздерживаться.

— Гы, — гогочу сильнее, — тогда сперма в башку долбанет и сделает тебя маньяком. Лучше уж пар выпускать.

Зур упирается руками в стол и неровно поднимается:

— Полетаем, крошки… — шатко идет к танцующим девчатам.

Откидываюсь на спинку дивана, глядя на извивающуюся под музыку толпу.

Все летит в тартарары. Никогда раньше столько дерьма одновременно не наваливалось. Гребаная полоса.

Плююсь от негодования.

Взгляд цепляется за двух очень похожих друг на друга девчат. Длинноволосые блондинки. Статные, фигуристые. Их в мою сторону ведет Штык, водрузив руки на плечи:

— А вот и мы, — останавливается перед столиком. Медленно, но верно приходит осознание, что я улыбаюсь:

— А вот и я… Как зовут?

— Ирена и Инга, — улыбаются голубоглазые девчата.

— Прям судьба… — в душе мерзко оседает горечь.

[1] Футы — обувь для кикбоксинга