Непримиримые 2

Часть 4 Глава 60 (Игры по-взрослому… Месть не заставит себя ждать!)

Ира

Выходя на площадке знакомого паркинга, глазами пробегаю по рядам машин: дорогих и не очень, разных мастей и цветов. Радуюсь, что не вижу друзей Шувалова, но радость длится недолго. Спустившись на лифте и пройдя охранников, натыкаемся на зоопарк — Грача и Рысь. Они тут как тут. Стоят в коридоре и что-то оживленно обсуждают. Завидев нас, отлепляются от стеночки, которую подпирали до сего момента, и спешат к нам. Точнее Родиону. Несколько секунд выверенными жестами здороваются.

— Привет, — Рысь без особой учтивости, окидывает меня скучающим взглядом. Явно оценивает прикид. Да, я сегодня, как никогда хороша. Очень готовилась, ведь обещала Шувалову. Кроссы, джинсы, блуза и ветровка. В холодном здании совершенно не жарко, а если бои затянутся, возвращаться под ночь может быть бодренько.

— Привет, — выдавливаю, не лицемеря — без улыбки.

Грач просто кивает ответкой и так стегает презрением, что внутренне сжимаюсь.

Не понимаю, что им сделала?

Вроде дорогу не переходила. Ссор не заводила. Если только не брать в расчет момент знакомства.

Меня тотчас передергивает.

Наша неприязнь обоюдна…

В зале торопею на миг — народу не продохнуть, в прошлый раз гораздо меньше было, и то казалось много, а сейчас…

Кое-как протискиваемся между зрителями и проходим к общему с Големом и Лиангом ложе. Жуткая компания и совершенно неприятная неожиданность. Не подумала я, что придется с ними рядом время коротать.

Пока мужчины друг другу руки пожимают, мне обманчиво благодушное «Здравствуй», — адресует Гордеев. «Фыр», — Гризли, одарив пристальным и до мурашек недобрым взглядом. Очередная особь в списке — он мне не нравится! Категорично!!! «Доброй вечер», — Лианг с едва заметной улыбкой, если так можно назвать уголок рта, чуть дрогнувший вверх.

— Всем добрый, — не хочу показаться невежливой даже в компании недругов.

— Народу, словно кильки в банке, поэтому поютимся, — губы лысого расползаются в широченной улыбке, демонстрирующей белоснежные зубы. Рукой короткий жест «присаживайтесь».

— Да, — хмыкает по-ребячески Шумахер, — чет нагнали зрителей…

— Хлеба и зрелищ требует толпа, — вальяжен Гордеев. И не без хвастливости добавляет: — Кто я такой, чтобы лишать человеков такой малости?

Отвратительный тип.

— Проходь, — подталкивает меня глубже Шувалов. Рассаживаемся, спасибо Родиону, умещается, ограждая меня от своих жутких друзей. Жаль, не может сесть со всех сторон, чтобы уж в котел меня определить. Я оттуда и головы показывать не буду. Или вообще на краю бы место уступил — перегородка и то больше симпатизирует, чем один из охранников Гордеева.

В клетке уже машутся бойцы, словно бойцовские петухи. Невысокие, жилистые, быстрые, агрессивные. С яростными лицами беспощадно осыпают друг друга градом ударов.

Чтобы поменьше смотреть на кровь, обвожу глазами зал, и среди присутствующих не вижу знакомых, если не считать несколько человек в ложе, в котором последний раз сидел Селиверстов. На самом деле, глаза первым делом туда устремляются. Даже легчает, когда соседа не вижу. Мелькает мысль, — «ну и хорошо, что Игната нет», — но потом поспевает другая, более разумная: «на кону жирная сумма, будет биться его друг. Селиверстов приедет. Запаздывает, либо к поединку время выгадывает».

Когда заканчивается второй бой, мои догадки подтверждаются, Игнат показывается в зале вместе с Артемом, которого давно не видела. С ним рядом скромно держится Анюта. Что удивительно. Снежикова и бои без правил? Хотя, чему удивляюсь. Девчонка с нестандартными сексуальными предпочтениями и предрасположенностью к «горячему» действительно хоть раз в жизни должна посмотреть на мордобой вживую. Для остроты ощущений и полноты знаний. А если бы она еще и вошла в клетку… думаю, могла бы наполниться новыми эмоциями и кардинально пересмотреть некоторые взгляды на жизнь.

Странно другое, Зур вроде не хотел афишировать отношения, но видимо, все куда серьезнее и для него.

Приятно удивлена. Наша милая мышка покорила мажора, кто девчонок не ставил ни в грош. Даже хуже Игната поступал — тот хоть с чувством пользовал, улыбками одаривал, слова нежные, если верить сплетням, а Темыч, здесь информация со слов Ксю, которая с ним переспала, — «бесчувственный муд***, еб*** тебя, словно куклу. Сделал дело — гуляй смело, и не напоминай больше о себе». Возможно, что-то было утрировано по детской обиде, но помня, сколько девчат в школе из-за него ревело, склоняюсь верить Бравиной.

Нет, я за Снежикову рада, если Анютка счастлива с Артемом, то я только за.

В их компании также и Лера, правда, держится чуть в стороне, хотя понятно, что с ними. Бледная, глаза волнительно сверкают, часто пряди волос теребит.

Селиверстов меня замечает сразу же, но безлико отворачивается, приветствуя своих друзей, кто уже на местах. Размещаются, что-то обсуждая.

Зур галантно Анюту усаживает, склоняется… Снежикова приободряется, устремляя взгляд в мою строну. Несколько секунд глазами обшаривает каждого в нашем ложе, пока на меня не натыкается. Улыбка становится шире. Подруга коротко машет: «Привет». Я ответствую. Легчает. Не знаю почему, но чуть успокаиваюсь, не ожидая никаких пакостей. Глупо или нет, но кажется, до боя со Штыком мне хоть какое-то минутное затишье светит.

Так и витаю в нигде, с пустыми мыслями, невидящим взором, пока громкий голос ринг-анонсера не вырывает из прострации, оглашая ожидаемый нами бой. Не думала, что это так взбодрит, но эмоции тотчас бурлят, словно кипяток на огне, только слышу «Штык!» Все внимание безоговорочно приклеивается к клетке, где появляется Ромка. Напряженный, серьезный, мрачный…

Странно, что нет седовласого мужчины. Наставник отличный, и удачу Штыку приносит.

— Как думаешь, кто победит? — шепчет на ухо Шувалов, обнимая меня крепче.

Задумываюсь в сомнении, которого раньше не испытывала. Для меня победа знакомого двояка.

— Рома.

— Уверена?

Жму плечами.

— Ок, потеснись, перетереть кое-че нужно, — отпихивает меня к своим мерзким дружкам, а сам между скамейками Голема и Лианга присаживается на корточки, — ставки обговорим?..

Прибить бы парня. Хрупкая надежда, может, забудут о споре, улетает быстро, унося остатки настроения.

— А можно я к выходу поближе сяду? — без заискивания, но мягко обращаюсь к парням Шувалова.

— Валяй, — Грач двигается на место Шумахера.

— Пизд***, - огорошивает любезностью Рысь, состроив такой мерзкий оскал, что сомнение подкатывает желчью к горлу.

— Спасибо, — сажусь на освободившийся участок скамьи и плечом упираюсь в перегородку.

Нечаянно пересекаюсь взглядами с Джи Линем. Кажется, что злость, обида и укор покидают его душу. Смотрит с нежностью, но уже в следующий миг прорези темных глаз опять наполняются колючестью и цинизмом. Опасным и обещающими расправу.

Вновь ловлю себя на мысли, что в груди сердечко шибко сильно колотится. Не зря сомневаюсь. И здесь дело не в умениях знакомого, а в собственных предпочтениях. С одной стороны, если победит Ромка, а вместе с тем проиграет Лианг — последствия могут плачевными для второго. Выход на ринг может его убить, любая травма привести к катастрофе. Риск… не оправдан, но в этом весь Джи Линь. Его стихия и жизнь — ходить на грани, по краю…

Несмотря на то, что Лианг делает мне больно и учиняет тиранию, он мне очень дорог. И уж тем более, я не желаю ему смерти.

С другой стороны, если Штык проиграет, а Лианг выиграет спор — оплачивать счета придется мне.

Получается, на чаше весов — бой Джи Линя или удавка на гордости и проходка в роли октагон-герл в клетке.

Круг почета-позора.

С горечью усмехаюсь. Можно порадоваться, что Лианг не придумал более изощренного варианта. Стриптиз станцевать, машину помыть — в одной маечке, трусиках, туфлях, бойцом на ринг выйти. А что, женщины тут хоть и редки, но бывают. Мои познания в драках скудны, но, думаю, я не устояла бы и от одного удара противницы.

Да это не столь важно для мужиков — им лишь бы глаз радовали. Любят, когда девчата грязные, потные, и голые…

О, а вот в грязи покувыркалась бы дольше… Не то, чтобы опыт большой, или сноровка, но с недавних пор грязь — любимое место нахождения. Пусть образно, но грязь, она и есть грязь! Внутри, снаружи — какая уже фиг разница…

Правда, есть еще шанс на другой исход. В том случае, если Шувалов не прислушается к моему совету. Тогда либо пан, либо пропал — или мы расходимся полюбовно, или вместе на ринг, только Джи Линь — драться, а я… объявлять его поединок, задом виляя.

Ладно, зачем углубляться в раздумья о плохом? Нужно радоваться более, чем скромным условиям. Проходка по клетке с табличкой…

Когда бойцы занимают свои углы на ринге, застываю в немом ужасе.

Боже! Я ведь не задумывалась, кто противник Ромки!!!

Так впала в неутешительные думы, что не услышала имени!

Ю Ли!!!

Лично с ним незнакома, но помню лицо по вывескам в Шанхае. Видный боец, знаменитый, опасный. Боюсь представить, каким образом он оказался в России?!

Мысль обрывается. Бросаю испуганный взгляд на Лианга.

Осознание ударяет, точно молния.

Вот теперь мое сердце забывает о жизненно важном ударе. То ли останавливается, то ли двигается в рапиде, но когда с грохотом вколачивается в грудь, со свистом выдыхаю.

Джи Линь выписал сильнейшего бойца своей страны? Это же смешно! Абсурдно… нелепо… От негодования меня распирает, воздух болезненно застревает в легких. Нельзя так беспринципно использовать власть, деньги и связи. Устроить бой с Ю Ли… это же…

Нет слов! Меня переполняют эмоции. Злые, обиженные…

Это же насколько уязвлен бывший, что не поскупился на Ю Ли? Как же он жаждет отыграться, проучить… отомстить!

Игнорирую недоуменный взгляд Рыси — косится как на ненормальную.

Жадно уставляюсь на Штыка.

Ромка выигрывает в росте, да и по мускулистости… противник, если и отличается, то слегка, в сторону Штыка. Но габариты для бойца — пустышка, на ринге соревнуются в быстроте, выносливости, силе. Щеголять бицепсами, трицепсами и рельефным прессом — важно для бодибилдера. Участнику боев важнее разить противника точнее и мощнее.

И как раз этими достижениями славится Ю Ли — кровожадный, беспощадный, дикий, наглый, ломающий соперников на раз.

Уму непостижимо…

Кто разрешил Штыку этот бой? Он же новичок… А Ю Ли — опытный.

Ромка. Глупый…

Зачем согласился? Неужели не узнавал, что из себя представляет Ю Ли? Или все настолько запутано и безвариантно, что не мог…

Жуткая догадка расплавляет мозг. Кошусь на Игната. Руки на груди. На лице ни намека на расслабленность и непринужденность. Селиверстов будто предчувствует недоброе и уже заранее знает исход поединка.

Черт!

Запоздало кошусь на Голема. Как понимаю, договоренность между Гордеевым и Джи Линем.

— Ты чего от меня убежала? — выговаривает обиженно Шумахер, протискиваясь между рядами ко мне.

Его друзья дружно и молчаливо уступают ему место рядом со мной.

— Мне неприятна компания Голема, — лукавлю не краснея. — А от его братца меня трясет, — неопределенно мотаю головой. Шувалов косится в сторону братьев Гордеевых. Лысый вальяжно опирается спиной в перегородку вип-ложе и победителем смотрит на клетку. Чему радуется? Его боец сейчас будет… биться с монстром. И в победе Штыка я совсем не уверена. Даже больше, я склоняюсь к его проигрышу. Тут одним российским менталитетом и упрямством не победить!

Не того уровня противник…

А Гризли, будто ощутив наш с Шумахером разговор, тотчас уставляется на нас. И столько отвращения на его лице, что мысль о лжи тотчас отметаю — я честна как никогда! Мне НЕПРИЯТНА их компания. Меня от них ТРЯСеТ!!!

— Да, младший не на шутку тобой озаботился, — хмурится Шумахер, дурковато хмыкнув. — Не дрейфь, пока со мной, он тебя не тронет, — со снисходительностью боярина.

— Успокоил, — сглатываю натужно, в горле сухость.

Родион меня приобнимает за плечи:

— Щас начнется, — бормочет восторженно.

Не разделяю его радости.

Совсем.

Долгие минуты сижу напряжении, стискивая кулаки. Я бы успокоилась — на первый сижу, неискушенный взгляд, бой кажется равным, но опять же… не отпускает ощущение обманчивости. Китайский боец так легко передвигается по клетке, что закрадывается мысль — он играет, дразнит. Его удары не обрушиваются, скорее, жалят и колят. Такие подковыристые, провоцирующие. На губах змеится глумливая ухмылка.

Пусть покажусь слишком мнительной, параноиком, но подозрение, что бой… выжидательный. Нет-нет, да и поглядываю на Лианга. Так боюсь найти подтверждение своим мыслям, что дышать забываю, да губу изжевываю. Джи Линь — слишком спокоен, бесстрастен и непоколебим.

Боже, пусть я буду не права!

Зрители ревут, поддерживают, подбадривают бойцов на ринге. Вопят в каком-то животном исступлении. Запально аплодируют.

В ложе Селиверстова тоже оживленно. Лерка ладони постоянно ко рту подносит, видимо, испуг прикрывает, да охи глушит. В глазах ужас, а после любого мощного удара либо дергается, точно ее бьют, либо отворачивается, либо зажмуривается.

Игнат мрачно смотрит, поджав губы.

Анька таращится во все глаза, на лице ни испуга, ни волнения — она просто… поглощает месилово. Настораживают ее склонности к грубости, кровищи и жестокости, но кто я такая, чтобы со своим тараканами в душе чьей-то ковыряться. Главное, чтобы у них с Темычем взаимопонимание было.

А она… есть, по-моему.

Зур ее кисть крепко держит двумя ладонями в замке, иногда что-то говорит и с обожанием нездоровым смотрит, пусть и коротко. Снежикова отстраненно кивает, но от зрелища не отрывается.

И я уставляюсь на клетку.

В животе начинает расползаться страх. Дикий, первобытный, аж сердце екает… гусиной кожей пробегается по телу вверх, будоража волосы на голове.

Вроде ничего страшного — Штык проводит серию мощных ударов по корпусу Ю Ли, но то, как их принимает китайский боец, пугает. И ситуация кажется обреченной. Настолько обреченный, что я готова броситься в ноги Лиангу и молить о прощении — потребовать, чтобы он не делал ничего с Ромкой.

Штык чуть выдыхается… Ю Ли с усмешкой чуть в сторонке замирает, руками делает жест «ну же, давай еще». Рома не ведется, лишь глазами недобро сверкает, да губы кривит. Тогда Ю Ли вызывающе голову подставляет, мол, не стесняйся, бей сюда. И знакомый срывается — в запале ярости делает комбинацию кулаками, но ни один из ударов толком не попадает в цель. Ю Ли ловко уворачивается, немного уклоняется, а когда Штык в довершении неудачных атак еще и ноги подключает, достаточно мощно пробив, пусть не по голове, так по корпусу китайского бойца, Ю Ли тотчас наливается злобой. От вида жуткого оскала у меня глаз начинает дергаться, даже себя ловлю на том, что чуть привстаю со скамейки.

— Ты че, детка? — врывается в мир боли, ужаса и страстей беззаботный голос Шувалова.

— М? — непонимающе кошусь. Парень, осаживая меня обратно, открыто улыбается, но уже раздражает его привычка зубоскалить, особенно, когда нет причин для этого. И зрачки расширенные не нравятся. Опять принял чего-то!

Но рукой своей завладеть позволяю. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы целоваться не лезло… и между ног.

Поединок довольно затяжной и, как по мне, скорее бы уже закончился. Лучше точку поставить в споре, чем вот так нервничать и маяться, словно на углях.

Еще через жутко резиновую минуту оба бойца уже не тратят силы понапрасну, каждый удар выверенный и продуманный. Шаги не столь плавные, чуть покачивающиеся. Взгляды из-под бровей верхней защиты.

Противники явно вымотаны.

Разумная мысль упорхает, когда замечаю едва заметный кивок Лианга.

Сердце конвульсивно дергается. Перевожу взгляд на клетку.

Несмотря на свирепость Ю Ли, — а он явно прибавляет в скорости и разящих ударах, — Ромка смотрится просто потрясающе. Эдакий медведь, — вроде неспешный и ленивый, но на деле опаснейшее животное на планете. Он в быстроте не уступает другим хищникам и по мощи тяжеловесам, а по расчетливости — хитрым и смекалистым.

Танцует по рингу конечно не так споро, как Ю Ли, но весьма маневренно. В угол себя зажать не позволяет.

Противники обмениваются пробными толчками, ударами, промахами. Обманками выводят друг друга на эмоции, выжидая более удачной ошибки от соперника.

Ромка раскачивается, подступает ближе, ускоряется… проходясь несильной серией, на последнем ударе Ю Ли позволяет Штыку попасть в лоб.

Парень от радости забывает об осторожности и вкладывает силу в очередной удар…

Китаец ловко уклоняется, пропуская Штыка мимо, — который тотчас сбивается с шага, — и точечным, разящим ударом вбивает кулак в затылок парня.

Дыхание вылетает, сливаясь с рваным охом зала. Неосознанно подаюсь вперед… и оседаю аккурат со Штыком, с грохотом ухнувшим так, будто его сразила пуля.

Лицом в пол…

К Штыку бросается рефери, склоняется…

— Врача! — орет медикам, но они и без того уже в клетку врываются. Еще пара с носилками, чуть погодя. Два мужика, больше смахивающих на бойцов, суетятся возле Ромки, который продолжает лежать без движения.

Ю Ли с ледяной улыбкой ходит по периметру октагона, яростно дыша. И только рефери ему что-то говорит, вскидывает руки жестом победителя.

Толпа разделяется, кто-то вопит в экстазе, — явно болея за китайца, — а кто-то мрачнее грозовой тучи…

Игнат возле входа в клетку за сетку цепляется, беспокойным взглядом гипнотизируя медиков и друга.

В ложе Селиверстова паника, суета. Лерку приводят в чувства. Анька и Зур возле толкутся, что-то говорят, убеждают… Только девушка от обморока отходит, тотчас впадает в прострацию. Уставляется невидящим взором в никуда. Снежикова и Темыч обмениваются взволнованными взглядами. И как они ни тормошат девушку, из коматоза выныривает, лишь когда, после бодрящих процедур медиков, Ромка кое-как ворочается, хотя пара других уже собирались его на носилки уложить.

Штык отмахивается от суеты специалистов и уже вскоре поднимается на ноги, чтобы с достоинством принять свой проигрыш. Китайский боец в своем углу, когда пригласят в центр для объявления победителя. Прежде, чем китаец подступает к рефери, я улавливаю благодарный кивок Лианга, который он бросает, пристально смотря на Ю Ли — боец не задерживается с ответкой, еще и пальцем в сторону бывшего хвастливо тычет «я это сделал, с тебя причитается…»

Бойцы покидают октагон, рефери переговаривается с оставшимися медиками, а в клетке появляется ринг-анонсер. Вскоре его голос звучно наполняет помещение, сообщая о боях, которые должны будут состояться в другой день. Нагнетает эмоций, бросая для затравки какие-то громкие имена, при звучании которых толпа восторженно гудит и аплодирует.

А я бездумно гляжу на оголодавшую свору людей и пытаюсь понять, когда же мы утратить успели одно из наиглавнейших человеческих качеств — гуманность.

Настолько одичали, что нас не волнует судьба того, кто только что бился на ринге. Я не лучше… Впервые за все время озабочиваюсь проигрышем Ромки. Ладно, я… Шувалов, Лианг… а что Штык теряет? Это же не просто бой… Заказной, совсем на другую сумму. И что кроме галочки «проигрыш» еще Голем вменит парню?

— Детка, — отвратительным погонялом отрезвляет Родион, вынуждая обратить на него внимание. — Боюсь, сегодня не твой день, — а на лице столько загадочности.

— Уже поняла, — ворчу, поглядывая на Гордеева, который переговаривается с Джи Линем. Они жмут друг другу руки, обмениваются похлопыванием по спинам, короткими фразами.

Как пить дать, сейчас затребуют от меня возмещения проигрыша.

От одной мысли, что придется полуголой вышагивать перед сборищем оголтелой толпы, жадной до плоти, тошно становится.

— …если бы не твой спаситель, — заканчивает размыто фразу Шувалов, и я выжидающе гляжу в зрачкастые глаза, где от льдистости лишь тоненькая окантовка виднеется.

— Я тебя не послушал, — хмыкает парень, виновато дергая плечом, — и поставил на этого, китайского убийцу, — кивок на ринг, где уже готовятся другие участники.

— Что? — не то охаю, не то всхлипываю, да и в эмоциях путаюсь. Радость, удивление, счастье переполняют, смешиваются. — Шум, миленький, — ладошками обхватываю его лицо. — Ты — мой герой! — не лукавлю. От чистого сердца, сейчас ангелочкам бы на арфах заиграть, как мне хорошо и легко. В порыве чувств целую парня. Сначала в одну щеку, в другую, а потом, плюнув на все, и в губы. Заслужил!!! То, что это ошибка, понимаю секундами позже, когда Шувалов меня впечатывает в себя и невинность момента резко обретает краски откровенности.

Запоздало начинаю ерзать, стараясь вывернуться их крепчающих объятий и настырного рта. А после того, как юркий язык оказывается у меня в глотке, еще и отбиваться.

— И-и-рааа, — не то воет, не то рычит Шумахер под градом моих кулаков.

— Ты, — надуваюсь от негодования, но только ощущаю внутреннее неудобство, менее агрессивно пробегаюсь по окружению взглядом. На нас смотрят все, и даже за пределами вип… Ближайшие зрители.

— Ты же знаешь, как я… стесняюсь, — нахожусь с позорным оправданием, утирая губы от излишней слюнявости.

— Знаю, — парирует Шумахер со злой обидой, — но твой порыв мне понравился.

— Поздравлять, — окатывает ледяным тоном Лианг, поравнявшись с нашей скамейкой у выхода. — Тебе повезти… Шум иметь прекрасный интуиций.

— Спасибо, я рада, что у него такая развитая чуйка, — нарочито сахарно улыбаюсь, и чуть голову на плечо Шумахеру не кладу, отыгрывая благодарность, граничащую с любовью. Выходит что-то нелепое, поэтому похлопываю Родиона по коленке. Только когда на лице Джи Линя проскальзывает не то брезгливость, не то недоумение, осознаю, что и с этим жестом промахиваюсь.

Положение спасает Шувалов, перехватывает мою ладонь и припадает с поцелуем:

— Что не сделаешь, ради любимой.

Боже! Сколько пафоса. К тому же явно притянутого за уши. А если учесть, что изначально это я должна была спасать его шкуру, так вообще ни к селу, ни к городу.

— Ты прав, ради любимой, — колючий взгляд на меня, — можно и убить!

— И это тоже, — хмыкает Шумахер. — Детка, — вскидывает вопросительно брови, — есть кто неугодный на примете?

Чуть не давлюсь вздохом.

— Я подумаю…

Только китайская делегация покидает ложе, Шувалов с ребятами тоже поднимаются.

— И че? Это все? — недоумевает Рысь, с большим нетерпением поглядывая на октагон, где анонсер продолжает распинаться по поводу супер-турнира, который пройдет… бог знает когда.

— Больше не будет боев? — недовольно поддакивает Грач, мазнув глазами по толпе, что и не думает уходить..

— А х*** знает, — легкомысленно жмет плечами Шум. — Главное я десятку вернул, остальное до пиз***.

— Желающие могут остаться и посмотреть дальше. Еще пять-шесть боев, по-моему, — Голем облокачивается на перегородку, окидывая всех приветливым взглядом, а меня смешливым. И нет в нем ни благородства, ни уважения, скорее подчеркнутая ядовитость. Рядом с ним останавливается Гризли. Он как обычно отстраненно спокоен и задумчив. Но все мужские взгляды обращены ко мне. Ждут…

Чего? Да фиг знает.

— Нет, я оставаться не хочу, — заявляю категорично.

— А мы хотим, — переча мне, тявкает Рысь. Если бы нас не разделял Родион, думаю, он бы меня еще и толкнул, чтобы я валила прочь и не мешала нормальным пацанам тему перетерать.

— Детка, — просительно тянет Шумахер и мне выть хочется от обиды. Я ему говорила, что не желаю оставаться в этом жутком месте дольше, чем будет необходимость. НЕОБХОДИМОСТИ нет!

— Блин, Шум, уж лучше в клуб, чем тут сидеть, — ляпаю в сердцах. — Там хоть музыка, позитив, а тут, — безнадежно машу ладонью, намекая на мужские брутальные игры.

— Желание женщины закон, — подхватывает мою реплику Голем, — приглашаю всех в клуб. Ко мне. Выпивка и закуска за счет заведения, — и, гад такой, припечатывает тяжелым взглядом. Проверяет, отвечаю ли я за свои слова. Блина-а-а!

— Круто, — я уже в том состоянии, когда голосу придать радости не могу, получается кисло, если даже не подавленно.

— Пацаны, — мотает головой Шумахер, — в этом вопросе я с Иришкой. — Если хотите, подтягивайтесь, как тут все закончится, а мы… в клуб, — со спины за талию меня обнимает, — ты мне должна, — шепчет на ухо. — Как минимум, пять танцев. И они не будут невинными, — с похабненьким смешком. — Кладет подбородок на плечо и вынуждает слегка покачаться, будто танцуем. Благо не прижимается слишком к заду. Не уверена, что стерпела бы… Вот по-любому — взбрыкнула. И опять в щекотливую ситуацию попали бы.