Непримиримые 2

Часть 4 Глава 61 (Слово не воробей — вылетит… дробовик поможет исправить ситуацию, да и тот порой мимо бьет!)

Игнат

Леру с Ромычем на такси отправляю домой. Настаиваю на больнице, пусть томограмму мозга сделают, ну или рентгеном просканируют на травмы, но братан отмахивается: «Чего не хватает. Встал, значит жить буду!» — мрачно, решительно и категорично. Еще пару попыток делаю, но Ромку не переубедить, особенно когда он в себе закрывается и молчит. В итоге плюю и отступаю от машины, позволяя тронуться.

Зур с мышью — на своей, — тоже в сторону дома двигаются. Хотел было следом за ними, но меня каким-то боком вносит обратно в зал.

Застываю в проеме — Королек с обожанием и восторгом на Шувалова смотрит. А потом целует. Аж в глазах мутнеет, кровь в виски ударно бьет, до багровых мух перед глазами.

Зажмуриваюсь, отсчитывая секунды и настраиваясь на спокойствие. И мне кажется… начинает получаться. Открываю глаза — взгляд сразу же устремляю на ложу, где Ирка с Шумом обнимается. Ревность еще клокочет, но уже тише. Специально не отворачиваюсь. Я выдрессирую себя на умение контролировать чувства.

Злость то утихает, то вновь фонтаном лупит в голову. И я раз за разом проворачиваю одну и ту же процедуру по выработке эмоциональной стойкости в сторону Королька и ее окружения.

Если будет нужно, успокоительные начну принимать. И сексом беспробудно буду заниматься. Чтобы отторжение появилось. На близость, сношение и голых девок. Но это уже крайние меры, пока себя так поломаю.

К тому же, начинаю глазами цепляться за мелочи. Как Королек морщится, слушая Родиона, как глаза недовольно отводит, губы поджимает, кусает… От рук его избавляется, тормозит с объятиями и собственническими проявлениями: огладить, коснуться…

Язык ее тела не солжет. Она не горит Шумахером. От этого так хорошо становится, прям бабочки в животе.

О да, эти твари, оказывается, живут у меня в кишках и паху. Они теперь там главные. Если у кого-то добрые и безобидные, мои — ни хера подобного. У моих даже зубы есть. Нужно им — получи дозу боли, аж вгрызаются в печенку. Желают тебя пожалеть — крылышками щекочут. Ну а если вздумают на грех толкнуть — пиз*** мне полная — в пах кровь нагоняют.

Не отвлекаясь на мелочи, пялюсь на Иришку и Шувалова.

Ну вот, опять она ненавязчиво ладонь Шум…хера с талии убирает, в своей сжимает, будто сомневаясь в жесте и его необходимости.

Мне правда легче… Спокойней. Я себя увереннее ощущаю.

Стальные яйца, несгибаемый брутал…

Но тут самообладание пошатывается.

Китаец не заставляет себя ждать. Тоже рядом крутится. Что-то мне подсказывает, его ломает не меньше моего. Вон как кулаки стискивает, а на лицо бесстрастен. Да и хрен понять этих узкоглазых, все на одну эмоционально нечитаемую харю.

Ладно, я бы плюнул на ломку Лианга — пусть бесится, раз Ирка нас всех катит с отношениями, но то, как Королек на него сморит, неприятно колет. Вызов, ядовитость, упрямость.

Для человека, к которому равнодушен, слишком многовато оттенков эмоций.

Она к нему что-то чувствует. Ненависть или симпатия — хер разница, уже по себе знаю, что эти чувства хоть и на разных полюсах, но, бл***, порой сталкивают лбами и оказываются на одной прямой, и что хуже — в одной точке пересечения.

Поэтому присутствие китайца для меня проблема и реальная опасность окончательно Иришку потерять.

Так что, затаившийся тигр раздражает безликостью. Знать бы точно, что у него на уме…

А что, если с ним провернуть любимый фокус — выведи зверя на эмоции? Насколько помню по фильмам, нация довольно взрывная. Богата на язык, жесты. Просто нужно научиться по скупой мимике и вербальной составной считывать.

Интересно, он, как и многие представители своей национальности, подвержен течению «фен-шуй — хуй-жуй»? У них многовато «чего не стóит делать» и «чего стоит избегать». А для меня чужие суеверия — мать прозрения.

Голову затапливает безрассудная мыслишка проверить на разные приметы Лианга. Цвета, цифры, полярности. Идейка до того жжет мозг, что не удерживаюсь и быстро телефон выуживаю.

Продолжая посматривать на раздражающую все меньше картину — Ирка в окружении мужиков… гуглю. Улыбка против воли губы растягивает. Топ примет и суеверий?! Не сказать, что много, но наличие хотя бы одной — и то уже обиженное сердце греет.

Поднимаю взгляд на Королька и напрочь забываю о мобильном и заморочках китайцев. Шумахер, муд*** недоделанный, мою девочку…

— К Голему поедешь? — Андрюха дружески в плечо толкает, пробуждая от кошмара — Ирка с Шумахером… он ее обнимает со спины, пританцовывают. Кипучая ревность опять к горлу подкатывает злобным рыком:

— На кой хер?

— Они собираются посидеть, — Шалдин кивает на кучку народа, где толпятся злопыхатели и воздыхатели Королька, пока не начался новый бой.

Вновь включаю здравомыслие и рациональность, смаргивая поволоку слепой ревности.

Ирка напряжена. Пусть не отбивается от Шувалова, но и не ластится… как если бы позади нее стоял я. Да она к рукам мои прилипает, даже если отталкивает! Прижимается, когда отбивается… Льнет, переча собственному грубому отказу взглядом и на словах.

А с…хером — нет. Точно истукан стоит.

И до того хорошо становится, что просыпаюсь от жуткого сна «Ирка ведет порочные игры» и тотчас окунаюсь в блаженную негу грез «Зажигалочка горит только для меня».

— Такой хер меня устраивает, — парирую с улыбкой от уха до уха, вводя в ступор второй номер своей команды.

— Ну, Верст, ты жжешь, — гыкает парень, кулаком пробивая мне в бок. Принимаю игру, и несколько дурашливых секунд мы с Андроном боксируем, кто кого перешутит.

— Э, Верст, не шибко на алкоголь налегай, — рядом со мной на освободившийся хокер плюхается Морж, потягивая светящийся напиток из тонкой, словно лабораторная пробирка.

— Бл***, тебя спросить забыл, — беззлобно бурчу, прокручивая по столешнице барной стойки бокал с пивом. — Ты свое пойло тяни, да мне не мешай отдыхать, — крутанувшись лицом к залу, показываю равнодушием Славке, чтобы отвял от меня, и он уходит. Медленно отпиваю прохладного напитка и окидываю задумчивым взглядом клуб: столики, мягкие диваны, танцпол.

Танцующих много, среди них примечаю Шум…хера. С какими-то девчонками пляшет. Самозабвенно, видимо, в наркотическом угаре.

Иришки рядом нет, даже странно. Она сегодня частит с ним обниматься и танцевать. Не так бодро и дико, как Шум…хер, а так, будто отрабатывает повинность, но жутко горда, чтобы отказаться.

Нахожу ее на втором этаже. Сидит на последнем мягком диване, возле стены и перил. Тоскливо смотрит в зал, но в никуда. Рядом башка Голема, чуть поодаль мелькает макушка нестриженных волос Гризли. По другую сторону Лианг со своим друзьями.

Старший Гордеев что-то рассказывает, китаец нет-нет, да и кивает. Порой бросает короткую фразу. Приятелями не выглядят, но бизнес-партнерами — очень даже.

Пробегаюсь глазами по толпе… и вновь с удовольствием уставляюсь на Иришку.

Это не мир Королька — клубы, дискотеки, шум, выпивка. Ей здесь неуютно, чуждо.

Мне начинает нравиться читать свою девочку — бóльшую часть времени скучает и молчит. Но, когда нужно, выжимает из себя приветливость. Чуть напрягается, избегая близости Шумахера, взгляд прячет, даже улыбка становится редким явлением.

Гордеевых категорично сторонится, как бы странно ни звучало, ведь Королек сидит рядом с ними.

Но, что мне не нравится все больше — то, как Ира остро реагирует на присутствие Лианга. Страх, и вместе с тем вызов. Спокойствие, и наравне с ним взволнованность. Холодность, но пожар.

Одно перечит другому, и этот раздрай как раз уверяет в мысли, что Джи Линь крепко сидит в жизни Королька. А мне — соперник, которого следует опасаться и нельзя недооценивать, иначе потеряю шанс заполучить свою девочку.

Но игру принимаю.

С бóльшим смаком оцениваю масштабность Иркиных развлечений. Жаль, не понимаю смысла и до конца не уточнил условия, но обязательно исправлю это недоразумение. И желательно сегодня, только момент подгадаю. Мне до тягучей боли хорошо от воспоминания, как Королек плавилась в моих руках: как одарила лаской и пригвоздила нежным словом. Зародила надежду, и теперь лишь она спасает от пучины злости и депрессии.

Я не каменный, не стальной, а если честно, так именно с соседкой отцовские гены проявляют себя во всей красе, но я переборю природу. Научусь себя контролировать. Ради НАС. Ради БУДУЩЕГО.

Нет, полностью оставаться равнодушным и холодным к закидонам Королька вряд ли смогу. Как, впрочем, и плоть свою урезонить тоже без помощи Ирки не получится, уже проходил урок и делал множественные попытки. А сейчас и подавно — все же девчонка надо мной измывается долгие несколько недель, удерживая на строгом воздержании.

Но если получать хотя бы редкие поблажки и внимание… думаю, мне было бы гораздо легче справляться с низменными инстинктами. А там, глядишь, трахательные порывы стали бы не столь обостренными и повсеместными.

Мне хотелось бы ровно дышать, спокойно думать и тягуче улыбаться от сладкой мысли — ИРКА МОЯ.

Пусть только в этом признается и ревность меня отпустит… Пусть даст еще один живительный глоток, чтобы стимул был… Надеяться и верить.

— …Мне скучно. Гнилой народ, — вырывает из колыбели мыслей грубоватый девичий голос, с легкой хрипотцой. — Не могу пока привыкнуть к стране, городу и народу.

— Можно подумать, ты из другого теста, — без наезда, но желая мягко осадить, звучит более мягкий и распевный. — Всего-то несколько лет пожила за границей. Да и нормально у нас, — короткая пауза. — Привыкнешь.

— Не уверена, — кисло, — че-т я отвыкла от наших парней.

— И твоих, между прочим, — очередное любовное-напоминание. — Избалованная, пипец, — хихикает вторая.

С неудовольствием кошусь на двух девчонок, которые на соседних хокерах покручиваются, потягивают цветастые многоярусные коктейли, и на танцующих смотрят. Шаблонно: брюнетка и блондинка. Одеты клубно — в «раздетые» платьица, космические туфельки и… макияж. И если светленькая на Барби смахивает, то вторая, скорее на чертовку. Кричаще яркая, но при этом тощая, мелкая и до жути школьница.

— Бл***, третий день тусуем, а я смогла только одну мало-мальски интересную особь отыскать, и то, мать его, кроликом оказался, — с такой брезгливостью и цинизмом, отпивая из бокала добрую половину жидкости, что даже у меня дар речи пропадает. Порочная школьница с мусоркой вместо рта.

Подруга брюнетки напитком давится.

— Вич, ты как всегда… прямая…

— Как ствол без изъяна! — цыкает криво мелкая. — А мне что, косой нужно быть? — морщится, чуть погодя. — Пиз***, убожества одни. Даже трахнуть никого нет желания.

— Ой, — закатывает глаза Барби, — можно подумать, в Европе что ни рожа, то самец. Да у вас там нетрадиционность давно традиционностью стала, и найти обычного парня — сложнее некуда.

— Места нужно знать, — знающе хмыкает брюнетка. В который раз поражаюсь несоответствию миниатюрности девицы и грязноте ее языка и помыслов.

— Ну так и тут найдем, — блонди плечом подталкивает чертовку и провокационно подмигивает, припадая пухлыми губами к трубочке бокала.

— Ага, к старости, когда вагина сморщится, — кивает брюнетка. Мои уши окончательно сворачиваются. — Че уставился? — фыркает с наездом мелкая, явно адресуя реплику мне. Видимо, я залип на этой невиданной вульгарности, только что переплюнувшей известный мне мужской шовинизм. — Челюсть подбери, не по твоим слюням…

— Вич, ау, — вытаращивается на нас блондинка и торопливо с хокера спрыгивает, — пойдем танцевать, — дергает подругу прочь. А на лице испуг. Видать, знает меня, но хоть убей не помню ее… да и вообще, должен ли помнить.

— Ой, да че ты как ссыкуха? — ерепенится чертовка. — Такие, как этот красавец, обычно сильны только на словах. В остальном не утруждаются, ну или слабость у них, — с вызовом на меня, — к членам своего пола.

Это уже слишком.

— Мелкая, ты бы рот свой закрытым держала хотя бы до совершеннолетия.

— А то че?

— Есть масса занятных методов его заткнуть, не только тем самым членом.

— Оба-на, да у нас яйца есть?! — продолжает дерзить, совершенно не ощущая, что пора сматываться. — И кулак здоровый… для глубокого фистинга.

— Вич, — зло тянет блонди брюнетку, уже поскуливая. — Там твой брат нарисовался, пошли, а то сейчас попадет.

— Да пох… мне на него! — отряхивает чертовка свою руку от хвата блонди. — Я тут экземпляр редкий нашла, который уверяет, что знает, как не только членом работать, да языком молоть, но и руками.

Наша перебранка все больше собирает слушателей, а мне этого не нужно.

Спрыгиваю с хокера и равняюсь с мелкой. В ее темных глазах простреливает испуг, который тотчас сменяется оценкой моего роста. Видимо, произвожу впечатление — девица-то мне чуть до груди. Слегка нависаю:

— Сиськи отрасти и вагину подопри, а то скоро так растянется, что вываливаться будет, и даже фистинг не ощутится. А с таким языком, как у тебя, и вагиной до земли — придется согласиться на старого Европейского гея, которому похрену, что жена прошмандовка — все равно в ее дыру не соваться.

И прочь иду. Мне перебранки дальнейшие как-то до одного места. Нужно бы у охраны спросить, какого хрена в клубе малолетки тусят.

Еще несколько часов пытаюсь подгадать момент, чтобы Ирку заловить одну. Да, она умная и осторожная, если и покидает свое место, то только с Шум…хером. Поэтому время от времени присоединяюсь к компании Голема, Королька, Лианга. В разговоры почти не вступаю, медленно пиво потягиваю и Зажигалочку мимоходом изучаю.

Она на меня упорно не смотрит. Совсем. Чуть обидно, но от того желание ее заполучить свербит обостренней. Королек секси — умеет интерес к своей скромной персоне удержать.

— Детка, — упирается руками в стол Шумахер и вперивает нетрезвый взгляд в Ирку, — пойдем танцевать?

— Шум, ты, — запинается на слове соседка, но, мазнув взглядом по всем, натужно кивает, — конечно.

Смахивает на побег.

Протискивается между столиком и семейством Гордеева, которое оккупировало диван, зажав соседку в уголочке.

Джи Линь только косым взглядом провожает Иришку и вновь с приятелями и Гордеевыми продолжает беседу. В полемику не вступаю. Раздумываю, какую бы причину найти, чтобы свалить, но при этом не вызвать подозрения. Меня спасает женский оклик:

— Игна-а-ат! — раздается недалеко. Лениво оборачиваюсь на реплику.

О, знаю девчонку. Ольга звать. С ней пару раз спал, вроде. Нормальная, не запаривается отношениями. Она мне знакома по мажористому кругу Темыча. Богатая, избалованная девчонка. Завсегдатай таких заведений. Не обременяется учебой, работой. Тусовщица. Вот такая глубокая страсть. Профессия, как любят с экранов вещать. Как всегда, со своей подружкой — Катюхой. Без нее никуда. Вот прям от слова «вообще». Даже трахаться любит в компании. Поэтому, видимо, мне и запомнилась.

Чтобы наш разговор не стал достоянием посторонних, а участники СВМА мне не друзья, кидаю:

— Выйду, — без учтивости и желания повиниться — формальность и только.