Непримиримые 2

Часть 4 Глава 58 (Ломко выходить из роли дурака, в которую так долго и упорно вживался…)

Ира

— Поговорим? — Околдовывает серость уничижающих глаз.

— Чокнулся? — брыкаюсь, точно марионетка, подвешенная на гвоздь.

— Цыц сказал, — недобро, но мягко-внушительно. — Хочу разобраться, какого х*** причина твоей мумификации сидела за столом Вирзина и бога из себя строила? Да и вообще, какого х***, он приехал?

— К незначительной роли бога Лианг привык с детства, это врожденное, чего не скажешь о вас, ваше сиятельство, — нахожу достаточно яда для соседа. — А снизошел до меня… догадайтесь, вы же непростительно умны и редкостно красивы.

— Ему ты нужна? — риторически. Сам спрашивает, сам уже знает ответ. — Вы вместе или нет?

Надменно поджимаю губы. Лихорадочно соображаю, как выкрутиться из щекотливой ситуации.

— Тогда на хрена все игры, что у вас происходят? — не выдерживает тишины Игнат, как-то по своему истолковав мое молчание. — Шумахер… калмык… турнир, спонсорство…

— Это не твоего ума дело, братик. Руки умыл, спасибо и на этом. Дальше сама разберусь.

— Какого хрена происходит? — рычит Игнат, игнорируя мои слова, в порыве чувств слегка прикладывая об стену.

— Ауч-ауч, — взвываю, пинаясь рьянее. — Пусти, идиот!!!

Ладонью «швах» мне рот затыкает, а другой ловко за зад придерживает и между ног моих протискивается.

— Зажигалочка, — подпирая меня собой, шуршит бархатно, но с угрозой, — я достиг того порога сумасшествия, когда нам нужно поговорить. Наедине. Без десятка твоих поклонников, женихов и оголтелой толпы фанатов. В той позе, которая меня устроит, — добавляет значимо, но ждет, с тоской и надеждой. Глаза в глаза.

Прям в душу… очередным выстрелом блядского взгляда, только теперь не бах — поражая наповал, а проникая расщепительным ядом, разжижающим мой мозг, заволакивая дурманом очаровательной и ранимой брутальности.

Таю, словно кролик под гипнозом удава, правда уже у него в желудке.

Нервно киваю — согласна.

Ладонь перекочевывает на шею и нежно так, предостерегающе сдавливает, при этом оглаживая большим пальцем кожу в районе артерии.

— Сели… верстов, — глотаю воздух, чудом обретая дар речи, хотя в спине до сих пор неприятная боль расползается, — ты совсем жахнулся башкой? — к стыду ощущаю пожар в животе.

— Есть такое, — с горечью, сверля злобным взглядом. — Поэтому лучше не брыкайся, я себя плохо контролирую.

— Да ни фига ты себя не контролируешь! — тоже выхожу из себя от гнева, возмущения и обиды. — То матами, то оскорблениями, то вульгарными предложениями, то об стенку… Хуже неандертальца.

— И-и-ирк, — опасливо вибрирует голос соседа рот в рот на такой интимной частоте душевной муки, что всхлипываю. Даже губами непроизвольно ловлю его дыхание и звуковые колебания, растворяясь от экстаза.

А вот и бах — сосед лбом в мой утыкается, а я, как дура, в немом оцепенении подвешена на стену и подперта Игнатом. Сердце заходится диким темпом, желая покинуть бренное тело, даже глохну от гулкого боя. Дыхание такое резвое, словно на скачках участвую.

Насекомыши в оргазмическом исступлении вырываются на свободу. Тараканы с придурью джигу отколачивают, вселяя ненужную моему рассудку надежду: «Бесится Игнат, потому что нравишься ему». Заморыши-мурашки то смущают откровенным настроем — между ног несутся: «Сейчас Селиверстов докажет, кто тут хозяин!», то предательски сменяют траекторию бега и в волосы зарываются: «Внизу делать нечего — шибко мокро!». А бабочки, растеряв весь свой невинный облик, развратные танцы затеивают, да так суматошно крылышками трепыхают, что… теку… к своему стыду и возмущению — теку…

Аж в трусиках мерзко прохладно.

Нутро судорожно пульсирует в ожидании ласк. До боли изнывает…

— Ты ж меня… доводишь… — только сейчас осознаю, что Селиверстова не меньше штормит. Губами уже по коже моей скользит, прокладывая дорожку мерзким выдрессированным насекомышам, дыханием обжигает висок, скулу, рот…

— Я бегу от тебя, Игнат, — едва справляюсь с обезумевшей блядской частью себя, уже настолько прирученной гадским соседом, с прискорбием понимая, что еще немного… и признаюсь, как дико хочу секса. Как истосковалась, соскучилась.

Обыгрывая позорную реакцию на его близость, в пальцах, кои до сих пор топлю в кудрях Селиверстова, сжимаю волосы, и тяну прочь, вынуждая от меня оторваться и их хозяина:

— Как же ты не хочешь этого понять… — вкладываю в голос всю злость и отчаянье, на которые способна.

Игнат

Бл***, на ее лице столько презрения, граничащего с отвращением, что желание болезненным колом в паху каменеет. Словно клапан затворяют, а напор не убавляют. Зверски неприятно… Стон пытаюсь проглотить, да рыком все же процеживается сквозь зубы:

— Значит, с калмыком репетируете брачные игры? — зря эмоции настолько оголяю, но, су***, мне так паскудно никогда не было. И ведь Ирка провоцирует. Не понимаю, что у нее в голове, но тело… оно отвечает на мою животную страсть. Льнет, отзывчивостью доводя до голодного сумасшествия, подводя к точке невозврата в реальность.

На задворках сознания мелькает разумная мысль: «Ирка ничего не должна мне. Ничего не обещала. Даже ни разу не сказала, что нравлюсь! Хуже — прогоняет постоянно! Вот на кой хер к ней лезу? Просто убедиться, что гребаная химия существует? Что эта тварь делает меня неуправляемым именно с Корольком?»

Так ведь это я уже давно уяснил. Признал… согласился!

— Типа того, — обливает цинизмом соседка, — а ты вклиниваешься со своими нелепыми порывами меня уколоть, опустить и поиметь. Мне плевать на твои низкосортные потуги, Селиверстов. Меня не волнуют твои детские ограниченные проблемы. Мне нет дела до твоих озабоченных тараканов… Мне! Мои! Покоя! Не дают!

— Если так, — ушат ледяной правды заметно охлаждает пыл, но я еще не все могу расставить по местам, и некоторые вопросы продолжают глодать душу, — какого х*** ты таешь в моих руках, Зажигалочка?

— А ты их не распускай, и я буду крепко на своих двоих стоять без намека на слякоту и сопли. Нет мне до тебя дела, да и есть у меня парень. Отпусти!

Хлестко так, жгуче… боль простреливает, а сердце забывает биться. Кровь ярым потоком по жилам несется и в голову ударяет: «Нет ей до меня дела…».

Сказала… Она это сказала.

Бл***! Отпустить, и пусть валит на все четыре стороны, да, сук***, на все проекции, но тело не слушается, продолжаю Королька подпирать собой.

— Отпущу, если правда этого хочешь, — дается с трудом и скрипом, будто по живому себя режу тупым ножом, — только ответь, что происходит…

— Взрослые игры в отношения, — в синих глазах Королька проскальзывает безысходность, но быстро сменяется насмешкой. — И тебе в них, прости, не место, — колюче, брезгливо носик наморщив.

— Серьезно? — выдыхаю, опустошенный по самое…

— Серьезней не бывает, — равнодушно.

— И то, что между нами…

— Это ничего не значит, — опять кривится, будто ей противно упоминание о нашей связи. — Селиверстов, не думала, что пару раз тебя чем-то обяжут.

— Немногим… больше… пары раз, — с короткими паузами поправляю соседку, вглядываясь в черты той, которая удивительным образом затмевает все разумное и жизненное. Сочетает в себе несочетаемое. Она восхитительно невинна и обольстительно распутна. Отчаянно беззащитна и в то же время беспечно задириста.

Подрагивающие губы, огромные глаза, аккуратный нос, четкие скулы, жилка на шее, пульсирующая и манящая…

Твою мать, я бы как маньячелло всю Ирку исцеловал, излизал и искусал.

Болен… жаль однобоко, неизлечимо и безответно.

— Это несущественная мелочь, — чуть помедлив, топчет мою гордость соседка, одаривая сочувствующим взглядом. — Так что будь мужчиной, хоть раз. Отпусти уже меня и не преследуй.

Пощечина была бы менее отрезвительна. А яд…

— Не допускай мысли, — с безликим видом оправляет одежду Королькова, когда отступаю от нее, все еще не найдя, что сказать, — что секс в отместку отцу для меня мог стать чем-то важным и запоминающимся, — поднимает журнал с пола, рюкзак на плечо. — Спасибо за доставленное удовольствие и наглядные уроки, но дальше… без тебя справлюсь.

— Не сомневаюсь, — роняю вслед, когда Ирка уже закуток университетского коридора покидает.

Сердце долбится в груди отчаянно и мощно, перед глазами соседка и ее отчужденность…

Ее ледяная… обжигающая отчужденность!

Шикарный зад, льнущий к моей ладони. Ноги, крепко обвившие меня, точно хомут бочку. Дрожащие руки, судорожно вцепившиеся в мои волосы и требовательно-притягивающие с таким отчаяньем, что лучше бы выдрала к хер*** собачьим. Крупная грудь, по которой дико оголодал, с нагло торчащими сосками, выпирающими через ткань футболки. Манящие губы, ловящие мое дыхание и слова, взгляд, мутнеющий в момент пика похоти.

Бл**!!! Точно обухом по голове — прозреваю.

Она меня опять, как сопливого пацана, трахнула пустыми словами.

Вот же су***!!!

Развела как лоха, а я повелся.

И все от ревности гнилой! От слепой злобы! Болезненного желания…

Покидаю уединение и ускоренным шагом иду за Иркой. Она явно пытается быть холодной и не показаться торопливой. Но мой ход быстрее, нагоняю уже на площадке с лестницами на этажи.

Равняюсь, Королек так сжимается, что журнал сейчас в себя вдавит, костяшки пальцев белеют.

Размашисто спускаюсь, будто дела нет до соседки, теперь уже снизившей скорость, явно пропуская меня.

Оборачиваюсь несколькими ступенями ниже и прежде, чем она успевает отшатнуться, дергаю за талию к себе:

— У тебя почти получилось, малыш, — глаза в глаза, а губами по ее коже царапаю, сражаясь с невообразимым желанием отметины багровые оставить.

Млять! Кончить, но и Зажигалку довести.

— Почти?! — неровно всхлипывает соседка, дрожа, как лист на ветру. В голосе паника, смятение, обреченность.

Чтобы уж наверняка убедиться в своей правоте, жадно глотаю Иркин стон и без деликатности сминаю мягкие губы своими. То ли жую, то ли сосу, то ли вгрызаюсь, но, пиз***, меня накрывает. Очертания реальности тотчас размазываются, лишь эмоции, что рождает близость с девчонкой, яркими всполохами мир окрашивают.

Красные, белые, желтые кляксы…

Ослепляют.

И, бл***, не хочу прозрения!!!

А Ирка податливо ластится ко мне. Блаженно стенает в рот и от вибрации ее голоса меня снова прошибает ударной волной желания.

Рычу с мукой и болью, что опять в паху застревает.

Королек свободной рукой так судорожно вцепляется в мой загривок, что выть от счастья хочется… И секса хочется. Бурного, расчетливого и спермогонючего. В пару толчков пар спустить, и по новой, пока не опустошусь и не рухну от бессилия.

— Ага, — через силу отрываюсь, с трудом контролируя порыв заняться сексом прямо здесь. А это из миссии «неудержимо желаемо», если учесть ответную реакцию Ирки — она мой рассудок в клочья рвет, безотчетно ко мне обратно подается, словно попадает в магнитное поле и не может отлепиться.

Что и требуется доказать — она играет в равнодушие. Только зачем?

— Но если тебе нужно, чтобы я оставался в стороне, — меня переклинивает, аж пальцы сводит от внутренней борьбы между желанием разодрать всю одежду на Ирке и овладеть Зажигалочкой, припечатав к стене, — и разумом — отпустить, пусть немедля сбегает, пока хоть как-то себя стопорю. Удерживаю Ирку за затылок, не позволяя отстраниться: — Пока ты играешься с другими…

Ирка явно не в себе — взгляд дурной, потерянный. Моргает суматошно. Кивает часто и коротко:

— Нужно… — глухо и с надрывом, словно я, наконец, понимаю то, что она пытается донести.

— Расскажешь? — не давлю, я терпелив и правда хочу понять.

— Нет, — шепчет виновато. Меня затапливает ярость. — Но прошу, — мягкий тон, нежность во взгляде, трепет руки, что оглаживает мою щеку, — дай мне время. Разобраться в себе, с учебой, лабораторией, турниром…

Как преданный щенок, получивший долгожданную ласку, поддаюсь вниманию и целую теплую ладошку, где и как успеваю.

— И тогда?.. — обрывок очередной мысли, которую толком не сформулировал, но обязан озвучить.

— Будет проще, — странное заключение настораживает и заставляет очнуться от чар соседки.

— И что это значит? — отрезвление не приносит облегчения — лишь вводит в очередной ступор.

— Мне пора идти! — холодеет Королек, ловко толкает в плечо. Ощущая пустоту за спиной, безотчетно взмахиваю руками и, избегая падения, соскакиваю на сплошную площадку между лестничными пролетами.

Ирка ускоряется: легкими шажочками перебирает ступени, но уже на середине последнего пролета, тормозит:

— Спасибо, что заступился за мой проект.

— Да пошла ты! — шикаю беззлобно, до скрипа зубов понимая, насколько отравлен Корольком и что с большим рвением сейчас бы упивался ее страстью и млел от самоотдачи, на которую способна лишь эта стерва.

— Мне мое детище дороже. Если придется бороться, я тебя уничтожу. И поверь, о чести тут речи не пойдет. Будет необходимость — спалю твою лабораторию и все опытные образцы, — едва не кончаю от счастья, что могу с Корольком быть тварью, подонком и упорно воевать до последнего… вздоха. Ну или по крайней мере она мне позволяет хоть словами ее клевать и дразнить. Если бы не это, что бы от меня и мужской гордости уже осталось?

Она моя! Строптивая коза! Стерва, не ведущаяся на провокации, но умеющая игнором завести с пол-оборота, как ни одна любовница до нее!

Понятно, что зря горячусь и такими словами кидаюсь. Долбаные гены папаши… Знаю ведь, что ни за что не сделаю такого. Да и Ирка уже… вроде меня расщелкала, как младенца. Успела ведь, зараза, подслушать наш приватный разговор с узкоглазым и Вирзиным.

Не поддается на уловку и браваду и сейчас. Не обижается. Вон, даже не оглядывается. Просто продолжает путь.

Хочу…

Хочу!

Хочу!!!

Брр. Трясу головой, пытаясь прогнать образ Ирки и все нездоровые сугубо-плоско-трахательные мысли о ней.

Здравый рассудок, спокойствие, прагматизм!

Чуть успокаиваюсь и тоже спускаюсь вниз.

Итак…

Вышагиваю по улице в сторону корпуса с лабораториями.

Мы вроде с Иришкой поговорили. Не пойми о чем, не пойми как. Но я точно уяснил, что она реагирует на меня, как и раньше. Только игры у нее с другими.

Почему?

Х*** знает!

В чем суть, где подвох?..

Если она не хочет говорить, значит, есть причины.

Узнать бы их. Мне бы полегчало. От незнания башка болит, нервишки ни к черту и стояк жизни не дает.

Я согласился подождать. Она, конечно, толком не ответила, чего именно ждать, но я уверовал в мысль, что после турнира у нас будет возможность что-то решить с отношениями. Я услышал Иришкину просьбу, прочитал в глазах, насколько это важно. Мне она показалась правдивой, как крик души.

Я услышал…

И попробую.

Сложно до хрипоты и спазмов кишок, но если по правде, мне тоже сподручно чуть в стороне держаться.

Нет, я бы с большим смаком мял Ирку дни напролет и пользовал, как подсказывает больная фантазия, и, возможно, мне бы даже этапы легче давались, знай я, что она моя, но пока мы на людях не вместе, это избавляет от массы вопросов, пересудов, шантажа и угроз.

Единственное, что теперь вымораживает больше всего… наличие соперников. И Ирка не скрывает, что ведет с ними игры.

Вообще вынос мозга.

Не улавливаю нити, что их всех объединяет.

Тихий гул мобильного заставляет вынырнуть из дум.

— Да, — в трубу, взбегая по ступеням на пятый этаж с лабораториями.

— Сегодня у Штыка бой, не забыл? — Темыч-напоминалка работает как часы.

— Не, не забыл, — отзываюсь сухо.

— Верст, ты бы огоньку в образ добавил, — едко упрекает братан, перескакивая на другую тему, — а то Птичка на канале в разделе «шоу» хайп творит нешуточный.

— Там задроты одни на нее молятся.

— А деньгам не пох***? Она только просмотрами и лайками кушь сорвет…

— Пиз***, - плююсь в сердцах, — как подумаю, что на нее всякие разные слюни пускают и дрочат, аж зверею.

— Буа-га-га, — ржет Зур, по дурости не догоняя, что не шучу. Мне хреново, я ему как другу признаюсь в наболевшем, а Темыч… — По себе идиотов не судят, — усугубляет момент.

— Мне можно, — бурчу, вышагивая по коридору с лабораториями.

— О, братан, да у тебя реально шиза поехала, — любовно тянет Зур, присвистнув.

— Я предупреждал, что Ирке не стоит в турнире бултыхаться. Так что — да, у меня клин, и нет на него другого, кроме Ирки. Она моя! — сбрасываю звонок, с горечью понимая, насколько не лгу. Я ведь эти две недели воздержанием завидным отличаюсь не потому, что член усох и резко сперма закончилась, а потому, что я и есть один из тех самых задротов, что у экрана залипают и смотрят на Иришку. На стервозную, забавную, агрессивную, решительную, милую, страстную, пылкую, дерзкую, язвительную, одаренную, потрясающе красивую, несмотря на идиотский образ… Чередую ролики СВМА с коротким видосом, который смонтировал после секса в гараже.

Убойная доза виагры. Ничего не видел более возбуждающего.

Стояк за пару секунд обеспечен.

Когда ледяной душ перестал помогать, пришлось по старинке… рукоблудством заняться. Позорно, смехотворно — вон сколько обездоленных красоток, желающих перепихнуться, ан нет… мне дрочить на фотку Ирки милее, чем бездумно втыкаться в очередную девчонку, которую и не вспомню при следующей встрече.

Не знаю, насколько меня хватит, но я терплю…

Бл***, нужно бы Ирке намекнуть хотя бы на разовые притирки. Пусть не каждый день, но у меня реально уже скоро мозоли будут. Причем на обеих руках.

Зараза, обещала меня довести… и доводит.

И смех, и грех.

Но обговорить условия ожидания и воздержания нужно.

А то сорвусь. Как пить дать. Не уверен, что другую трахну, а вот Ирка точно не отобьется… Лучше пусть сама даст… А то ведь, если меня заклинит при всех, вот шоу-то будет.

Ира

Бросаю на стол перед ребятами журнал. Они на меня смотрят с ожиданием, я на них — опустошенно.

Ярович вставляет очередной образец в ячейку подставки:

— И? — поправляет очки.

— Проект Селиверстова заинтересовал больше нашего, но… нам обещали дать шанс себя презентовать.

— То есть? — хмурится Анютка, крутанувшись на кресле.

— На следующей неделе будет организовано мероприятие, где нам предстоит озвучить доклад по работе. Чем вкуснее сделаем, тем больше желающих его отведать насобирается, — сажусь на край письменного стола лицом к ребятам.

— Ого! — шумно выдыхает Тоша. — Это же… круто! Круче, чем один спонсор! — счастлив непонятно чему. — У нас будет возможность много меценатов подцепить. — Заминка. — Так ведь? — уточняет уже не столь бодро свою догадку.

— Так, — киваю без особой радости.

Только сейчас осознаю, что об этой стороне вопроса я не подумала. Лианг… намеренно решил учудить мероприятие.

— Нужно подготовиться основательно. Презентация, слова. Отрепетировать…

— Я слова могу написать, — как примерная школьница поднимает руку Снежикова.

— Нют, — меня переполняет благодарность, — правда сделаешь? — аж камень с души падает.

— А то! Вспомни, в школе я недурственно тексты для речей ваяла, — заверяет подруга.

— Да-да, помню, меня несколько раз выручала.

— С меня презентация и слайды, — жмет плечами Ярович.

— А мне тогда что? — развожу руками.

— А на тебя придется самое легкое, — Антон мечет взгляд на Аньку в поиске поддержки, а сарказм даже не скрывает, — выступить перед толпой на миллион.

— Э-э, — протестующе покачивает пальчиком Снежикова, — миллионом тут не обойтись, я согласна на субсидии с цифрами в десять знаков и более, — да так категорично, что невольно начинаю смеяться.

— Дорого продаться придется.

— Угу, — кивает Нютка с хитринкой в глазах.

Игнат

— Почему ты Вирзину не сказал, что наш проект окончен? — только оказываюсь в лаборатории, тотчас нападает Степан, мой главный заместитель по научной работе. Правая рука и идейный двигатель.

— Если бы ему было это важно знать, он бы давно глянул наш журнал, ну или более тщательно и вдумчиво читал документы, которые ему дают на подпись, — рассуждаю здраво.

— Ну а почему ты ему сам не сказал? — продолжает упираться Степан. — Узнай он, что мы подали документы на допуск к исследованиям, он бы про проект Корольковой на время забыл!

— Вирзин — не самая важная персона в нашем университете и научных кругах, — подмечаю резонно.

— Верст, он наш начальник, — подает голос Петя, второй по значимости персонаж в лаборатории, не считая меня. Он на себя взвалил основную работу по документации и добыванию разрешений. — И такое пренебрежение нашей, заметь, общей работы, вынуждает нас думать, — Ластин представляет в данный момент мнение всех, — что тебе на нас плевать!

Обвожу ребят задумчивым взглядом. Они смотрят на меня. Кто с осуждением, кто с ожиданием. Только Юля в прострации — жует губу, да покачивается, словно с нервами не может совладать. Что-то она последнее время странно себя ведет.

— Херней не занимайтесь, — отрезаю незлобливо, — все у нас будет! Спонсор изъявил желание субсидировать наш проект.

Команда так дружно выдыхает, что на несколько секунд помещение тонет в шуршании.

— А еще, нам предстоит свою работу презентовать на важном мероприятии. На следующей неделе. Так что не расслабляемся. Нужно подготовить презентацию, побольше слайдов, прогнозов…

— Вау, — подвывает на радостях Степка, соскочив со стула и в ладоши ударяя. — Юля статистикой займется, — принимается распределять обязанности. — Петя — речь, я лучшие образцы отберу и оцифрую, Колян слайды подправит…

Тут закручивается бурная работа.

Растираю виски, что-то боли в голове усиливаются последнее время. Перенапряжение сказывается, да и мое… не самое благовидное времяпрепровождение в компании алкоголя. Пора завязывать…

— Верст, ты там костюм, галстук, все такое… — смутно проникает в мое сознание голос Степы.

— Нах***? — лениво выныриваю из густых мыслей о сне и тишине.

— Презентовать в джинсах и футболке будешь?

— Я думал и без этого охрен*** доходчиво объясняю. Думаете, не прокатит? — понимаю, что шутка странная, но, млять, нельзя же всегда такими серьезными быть. Команда слегка напрягается, обменивается удивленно-настороженными взглядами, а когда догоняет, что я глумлюсь, начинают дружно посмеиваться.