Непримиримые 2

Часть 4 Глава 69 (Женские старания — мужской взгляд…)

Ира

Следом за запыхавшейся Ксенией и Витюха с Ланой являются. На самом деле — все точны, как Швейцарские часы, это я заспалась.

Компания в сборе, начинается долгий процесс из больной и покалеченной меня создать нечто презентабельное, идеально уложенное и намакияженное «я».

— Ксения, ты, — кивает Лана, явно довольная результатом, который я до сих пор не могу увидеть, потому что меня не поворачивают к зеркалу, — просто шикарна в подборе наряда. Это так ярко, эстетично, в тему и до мурашек неподражаемо. Ирка — конфетка.

— Знаю, — ведет плечом подруга. — А ты, мастер на все руки в макияже, — хвалит в свою очередь девушку.

— Спасибо, — взмахивает руками Лана. — Ирка — мой шедевр. Никогда еще не приходилось маскировать такую жесть.

— Спасибо, — перестаю улыбаться на скверной ноте, и в то же время скромно напоминаю о своем присутствии.

— Вить, — Лана, не обращая на меня внимания, кричит в никуда, но Франкшту, который где-то в квартире. С планшетом как всегда — постит мое прохождение этапа, отвечает на коммы, ну и проверяет других участников.

— Да, — ворчливое Витюхи. Несколько секунд ожидания и дохлый, высокий, как жердь парень, появляется в дверном проеме с гаджетом. Пробегается без интереса взглядом по всем. Опять на меня, но теперь с задержкой: — Ничего вроде, не синяя и то хорошо, — резюмирует общую работу хмуро. — Но если там богатеи будут, а ей нужно денег, лучше… У нее грудь нормальная — может, сиськи на выкат, да юбку на уровне талии, а не брюки… — за что тотчас получает от Ланы. А потом и от Ксении. Пока девчата его гоняют по квартире, пытаясь вдолбать в пустую голову парня, что он глупый и отвратительный, я наконец могу отлепиться от стула.

Подхожу к зеркалу и на миг замираю. Ого! Девчата постарались на славу… Макияж вчера был чуть спокойней. Ближе к натуральному, а сегодня Лана привнесла вечерние штрихи. Глаза четче, линию скул ярче и губы сочнее.

А прическа?!

На первый взгляд непринужденный, но на деле идеально вычесанный пучок, пронизанный палочками, косой пробор и робкие локоны, будто невзначай, выбившиеся из строгой укладки.

А Ксю… умудрилась впихнуть меня в потрясающий костюм, стилизованный под Китай. Атласный верх кричащего кровавого цвета с золотыми нитями, оторочкой и богатым рисунком в тонкой технике линий «цветочков-узорчиков». Чуть поднятая горловина, косой запАх, рукав три четверти, как раз идеально скрывающие покалеченное плечо и шею. И брючки цвета игристого вина: простенькие, но зауженные… А за что отдельное спасибо, Ксения меня пощадила и отыскала в тон верху шикарнейшие балетки и золотой клатч.

Я бы каблуки не пережила.

— Ну и как? — со спины подбирается подруга, уже с улыбкой. Видимо, смогла потушить запал «наказать парня», кто без должного уважения о женщине и ее прелестях сказал. А что страшнее — не оценил по достоинству старания других.

На глазах начинает опять щипать:

— Ненавижу Россию, — шмыгаю носом. — Тут я разнеживаюсь и становлюсь соплежуйкой, — киваю, смотря на подругу через зеркало.

— Дурная, — обнимает меня за талию Ксения, тоже разглядывая нас и пуская слезу. — Ты потрясающая, Ириш. Если не сдохнешь на турнире — утри этим козлам носы во всех сферах, в которых ты королева, — вот она, женская солидарность. Прям в самое сердце!

— Угу, — слов нет, одни эмоции и слезы.

— И с Игнатом поговори, — на ушко и как бы вдогонку. — Отблагодари… — многоговоряще покачивает головой.

Недовольно дергаю плечом:

— Ксю, не надо, не будем о наболевшем.

Подруга рот открывает, чтобы ответить, но не успевает.

— Э-э-э, — тянет возмущенно Лана, появившись на пороге. — Это что за сопли? Нельзя!!! — начинает возмущенно суетиться. — Хватить реветь, одурели совсем? Я не повторю этого шедевра! — как всегда тараторит…

— Пап, — только на экране мелькает аватарка отца, проверяю видео сигнал.

— Да? — настороженно отзывается родитель, включая камеру.

— Привет, — рукой машу, улыбаясь от уха до уха.

Отец несколько секунд смотрит на меня. Хмурится, губы поджимает.

Меня тоже накрывает холодом.

— Пап, ты занят? Я мешаю?.. — становится неудобно.

— Я… — пауза. — Не ожидал, что ты мне вот так позвонишь. Прости, растерялся.

— Если ты занят, я могу потом, — заверяю ровно, но обида слегка колет.

— Нет, что ты, — папа откладывает папку. — Что-то случилось? — осторожно.

— Мы уговаривались, что ты первым будешь, кому я речь толкну.

— О, — на лице отца тотчас вспыхивает радость, глаза сияют. — Милая, конечно. Я, — опять мнется, — думал, что ты… передумала. Не до меня… А настаивать и навязываться не решился.

— Нет-нет. Я не забыла, — вновь улыбка губ касается. — Мне было нужно подготовиться.

— Если так, я весь во внимании, — заверяет решительно папа и замирает с видом профессора, принимающего экзамен.

Прочищаю горло…

Долгие несколько минут расписываю концепцию проекта, пошаговую стратегию, основные тезисы и даже картинки демонстрирую для убедительности, но при этом поверхностно огибаю острые углы и подводные камни.

Отец задает наводящие вопросы, часть из которых ставит в тупик, но после небольших пауз выкручиваюсь, за что по итогу нашего разговора папа меня хвалит.

— Главное, не пасуйся и не теряйся, — наставляет знающе. — Они не могу знать о твоем проекте больше тебя, потому что только ты знаешь нюансы. Но, — пальцем «внимание», — люди богатые не будут вкладывать деньги в пустышку. Увлеки, заинтересуй, докажи!

— Ага, я поняла, — волнительно мну руки под столом, на котором планшет Витьки стоит. Пока веду с папой разговор, Лана, Ксения и Франкшт на кухне — холодильник подчищают.

— Все будет отлично! — заверяет любовно папа, с тихой улыбкой. — Ах, да, момент еще. Не одевайся вычурно и вызывающе. На лице не стоит кричащий макияж делать.

Даже смешно становится. Уж папа-то в этом как разбирается. Но ведь волнуется… Даже приятно становится.

— Папуль, да на самом деле, я уже готова. — Специально, как прилежная девочка, хвастающаяся перед любимым папочкой красивым нарядом, встаю со стула и прокручиваюсь, демонстрируя костюм. — Еще макияж, — пальцем в лицо себя тычу, на тот случай, если папа не заметил что я накрашена.

— Да-да, — озадачен родитель. — Выглядишь очень… — мимолетная улыбка, — эффектно и… по-китайски, — хмурится опять.

Черт! Я ведь не рассказала ему о приезде Лианга.

— О, пап, — прикладываю ладонь ко рту, — я забыла сказать. — Пауза. — Джи Линь в городе и он… тот, кто организует встречу с возможными спонсорами.

— Понятно, — сдержанно кивает папа. На миг глаза вниз. На меня: — На самом деле я знаю, что он здесь. Университет, хоть и большой, но маленький, и когда появляется желающий свои деньги вложить в работу нашей направленности, конечно, я буду в курсе дела.

Теперь у меня нет слов. Жду…

— Но надеюсь, теперь он будет более деловым и интересы семьи не пострадают, — огорошивает очередной репликой.

— Пап, — перевожу дух, — ты о чем?

— Милая…

Странное у нас выходит общение. Тык-мык, так-сяк. Будто хотим обсудить важное, да только у нас так много недомолвок, что каждое слово выверяем.

— Лианг представитель своей семьи и народа. Богатый, властный, заинтересованный…

— Не понимаю, о чем ты.

— Принцесса, — сглатывает папа, — ну ты же неглупая. Мы жили в Китае неспроста. Меня поддерживали…

— Помню, конечно. Но потом финансирование прекратили…

Умолкаю, ошеломленная собственным открытием.

— Тебе перекрыли кислород из-за меня?

Папа явно нервничает. То улыбку выдавливает, то мрачнеет. Глаза не знает, куда деть.

— Я бы не сказал перекрыли, — отмахивается, но я не верю.

— Пап, семья Лианга отказалась от твоих работ из-за него и меня?

— Видимо, твой парень действительно тебя любит, — усмехается отец, но в смешке больше горечи, чем радости. — Раз он смог родителей переубедить и приехать за тобой.

— Пап! — не то вою, не то стону.

— Грустно думать, что я мог стать, пусть косвенной, но причиной вашей размолвки.

— Это не так, пап, — заверяю твердо. — Тебя не было в наших отношениях.

— Правда? — в тоне опять нотки, заставляющие задуматься глубже, чем раньше воспринимала ситуацию. — Я вас познакомил, а потом допустил связь во благо проекту, — новость за новость. Одна громче и оглушительней предыдущей. — Он сын своих родителей, а они были убеждены в полезности моих работ. Лианг, — папа умолкает, причем надолго, — просил лишь не мешать вашему общению. Ты знаешь, как я отношусь к парням в твоей жизни. Понимаю, что неправильно и слишком категорично, но таков я… А тут, — усердно трет переносицу, снимает очки. Крутит в руках. — Намеренное попустительство — ничем не лучше тирании, принцесса. Я терпел, сколько мог, а потом… Попросил его остановиться и отпустить тебя. Он отказался, тогда я встретился по этому вопросу с его родителями. Они пообещали разобраться, но как оказалось, он их тоже не желал слушать. Он все отчаяннее жаждал тебя, а его родители — немедленного вашего разрыва.

— И тогда они, — заканчиваю мысль, — решили дело кардинально. Закрыли проекты, финансирование, а мы… поехали домой.

— И если сейчас Лианг вернулся с деньгами и предложением, думаю, сила его любви победила предубеждения, стереотипы и семейные традиции.

— В его любви нет любви, пап. Лишь уязвленная гордость, — тотчас жалею, что это говорю и потому бесшабашно улыбаюсь. — Давай не будем больше о прошлом. Мне предстоит вечер с этим парнем и несколькими представителями элиты, которых нужно обаять на финансирование. А с прошлым мы разберемся, пап, — заверяю с легкой грустью. — Мы с тобой сильные! Мы же — семья!

— Я горжусь тобой, моя принцесса! — дрожат губы папы, и только успеваю увидеть слезу на его лице, он выключает связь.

Уже на выходе из дома, пытаюсь дозвониться до Шувалова, предупредить, что меня не будет. Он же просил!

Телефон не отвечает. Я нервничаю.

Садимся с Ксю в такси, Тоха и Лана отмахиваются, — им метро роднее, — и пожелав мне удачи, в обнимку идут прочь.

— Я, наверное, к Родиону на работу заскочу по дороге, — мрачно рассуждаю, озвучив водителю конечную точку и промежуточные — кафе, куда Ксении нужно, и клуб Шумахера. — Если не окажется на месте, передам, что заходила. Так хоть с меня ответственность будет снята, что он не в курсе, куда я пошла.

Ксю уже собирается вылезти на своей остановке, как морщит нос, пальчиками ковыряется у меня в стойке воротника:

— Забыла сказать, — по коже неприятно чиркает, — бирочки и ценники не отрывай, — бровями играет. — Наряды недешевые, повезло, что знакомая хорошая в салоне работает. Дала под мою ответственность. Поэтому максимально осторожно и предельно…

— Аккуратно! — продолжаю за Ксю. — Помню, любимая.

— Вот и отлично! — легкомысленный жест дланью и Ксения выпархивает из машины.

На входе в клуб чуть мнусь. Не привыкла без Родиона тут бывать и понятия не имею, как на меня отреагирует охрана и пустит ли.

Статные, крепкие и презентабельно одетые мужчины чуть за тридцать, — шатен и почти лысый, — кивают в разнобой и расступаются, точно зная, кто я.

— Привет, — выдавливаю зажато, уже ступая между ними. Торможу. — Шувалов на месте?

Мужчины переглядываются и лысый заверяет:

— На месте.

— Спасибо, — благодарю напряженно и торопливо иду в клуб.

Времени мало, опаздывать на важную для моей жизни встречу из-за того, что не могу предупредить Шумахера о своих делах — вопиюще неправильно. Чертыхаясь, миную гардероб и поднимаюсь на второй этаж, где бывала уже не один раз. Охранник на разделительной площадке между этажами меня пропускает безмолвно.

Квадратное фойе и два коридора, — в одну сторону кабинеты: директора, зама, пультовая, в другую — хоз. подсобка, комната персонала, уборная и внутренний вход в клуб, которым любит пользоваться Шувалов, чтобы туда-сюда по этажам не ходить.

Уже в фойе с шага сбиваюсь. На мягких диванах едва ли не групповуха с участием Грача, Рыси и двух девушек.

Тихо ступая, чтобы не помешать, почти миную вечеринку для взрослых, как едкое:

— Пташка пожаловала, — скабрезная ухмылка Рыси и пустой взгляд пробирают до мурашек.

— Иди к нам, — ржет его друган. — А то зае*** уже нос задирать и целкой бродить.

Жуть как хочется нахамить или послать, но в таком угаре парней лучше не бесить:

— Нет, спасибо. Моя целкостность меня устраивает, — ограничиваюсь сухим и веским.

— Тогда какого х***, приперла, п***? — ощеривается Рысь, дергая свою девушку за загривок и с размаху втыкая носом в свой пах: — Соси, бл***ща!

— Передать кое-что нужно, — не желая больше наблюдать животных, решительно иду в кабинет Шумахера. — Удачно повеселиться…

— Да-да, — догоняет в спину глумливое Грача. — Он тебя ждет!

— Точно, — значимо поддакивает Рысь, — тебя, сук***, и ждет!

— Еб*** и ждет, — тонет в раскатистом дружном гоготе. Душу шкрябает неприятная мысль, но на ней не застопориваюсь. Лишь волнение по телу прокатывается. Торможу возле кабинета и робко стучу:

— Шум?..

Молчание.

— Шум? — стучу настойчивее, но, так и не услышав ответа, заглядываю.

Блин! Ну и гадюшник. Будто несколько дней гуляли.

Стол завален бутылками, тарелками, наркотой. Глаза цепляются за женскую туфлю… трусики, лифчик… еще один… И только сейчас слух подключается. Тихое девичье довольное постанывания, еще одно… урчание. Мужское охриплое рычание, бормотание, смахивающее на ругательства. Хлесткие шлепки. Смачные такие, что аж вздрагиваю от каждого, словно мне прилетает по заду.

Хлюпанье…

Удушливо противно, но ступаю к проему во вторую комнату — спальня, на всякий… как понимаю, именно вот такой случай.

Постель методично скрипит, на ней трое.

Я не пуританка, разное в инете повидать успела и даже вживую, пособойчик парочки лесбиянок при непосредственном участии Спартака умудрилась зацепить. А вот сейчас в исполнении Шувалова. Ничего так… сразу видно, дело привычное. Одну, понукая ягодицы колыхаться веселее, еб*** в зад, а она лижет другой, распростертой на подушках. Теперь знаю, кто какие звуки издает и почему…

Секунду постояв, но, так и не сообразив, что в такие моменты нужно говорить, да и вообще стоит ли, ретируюсь.

На самом деле, у меня нет слов, и не сразу вспоминаю, зачем приходила-то.

Из глубокой задумчивости выныриваю, лишь заслышав:

— Ну как, поговорила? — самодовольно скалясь, отлепляет башку от спинки дивана Грачь, куда откинулся, наслаждаясь минетом. Девушка видимо, тоже хочет, что-то сказать или перерыв сделать, но парень рычит: — Соси-соси, — еще и за загривок притапливает, двигаться активней.

Мерзкая картина.

— Передайте, что заходила, — сухо отмахиваюсь, спеша к лестнице. — Или не надо, — чуть спустившись, добавляю. — Просто — я звонила и передала, что у меня встреча важная в ресторане «Дитай».

— Бл***, ох*** су***. Даже это ее не вставляет! — наполняет этаж гнев Рыси. — Пиз*** непрошибаемая! Нах*** ты ему?

Клуб покидаю в прострации.

Торопливо сажусь в такси:

— Спасибо, — благодарю за ожидание, — а теперь…

Ревную ли? Нет. Совсем. Просто грязно все как-то.

Но Шувалова не осуждаю и не ругаю — его жизнь. Его половая жизнь. Может, оно и к лучшему…