Непримиримые 2

Часть 3 Глава 24 (Умные мысли испаряются под натиском ревности…)

Игнат

Пока домываю посуду, ко мне заглядывает мама. Крутится, мнется. Уже догадываюсь, что хочет поговорить, а как начать, не знает:

— Мам, заканчивай глаза мозолить, в чем дело? — не выдерживаю напряжения.

— Игнат, — облегченно выдыхает матушка, останавливается рядом с мойкой и подпирает разделочный стол. — Милый, понимаю, ты взрослый парень и лезть к тебе в личную жизнь совершенно некрасиво, но мне волнительно.

— По поводу? — хмурюсь, водя по кайме чашки, которую тщательно омываю.

— Девушки… Ира… твои загулы, засосы, — досадливо мотает головой мать, явно намекая на синяк на моей шее.

— Да, ты права, тебя это не касается, — поджимаю губы, скрипя пальцами по поверхности посуды от упорного трения.

— Игнат, — голос мамы выдает, как ей трудно дается разговор, — не поступай, как отец. Разрушишь не только свою жизнь…

— Это мое дело! — пытаюсь достучаться до материнского инстинкта «благоразумно промолчать, когда не просят совета».

— Нет! — никогда не слышал суровости от матери, но сейчас она несгибаемо тверда. — Если помимо тебя в отношения втянуты другие — это уже не только твое дело. Надеюсь, каждый участник твоих грязных игр ознакомлен с условиями и предупрежден о возможных…

— Мам, — обрываю сухо, — моя личная жизнь богата на события и лица, и каждому, кому посчитал необходимым сообщить, заранее известно, что я за человек и что меня интересует.

— Если в тебе остается хоть что-то человеческое, ты отступишься от Иры!

— О как, а что ж ты раньше не волновалась за девичью честь соседки?

— Раньше я видела твою игру и не верила ни единому слову… Точнее, верила в то, что порядочность переборет глупое упрямство досадить всем и каждому. А совсем недавно увидела то, что меня напугало. Между вами действительно что-то есть.

— Я тебя предупреждал! — роняю скупо, отставляя чашку на поддон для сушки.

— Предупреждал, но ведь держал себя в руках. Иришка не виновата в наших проблемах и твоих заскоках!

— А ты на досуге подумай, — выключаю воду и, утерев руки о полотенце, уставляюсь на мать, — кто виноват! В играх, в злости, в ссорах. Черт, даже в смерти отца, если правильно расставить по местам жизнь…

— Ты не должен так говорить, — бледнеет матушка.

— Ты ему изменила. Изменила с соседом! Прогнала! Ты про меня стала забывать только потому, что увлеклась семьей любовника. Его дочь… Я даже ее из-за тебя ненавидел. Глупо конечно, но я на ней вымещал свою злость на случившееся. Я тебя боготворил, но совсем недавно… прозрел. Мне больно от этого. Я пока не могу смириться, но я… сделаю это. Расставлю правильно приоритеты. С душой консенсус найду и смогу простить и тебя, и мужика твоего…

— То, что ты говоришь, ужасно, — опускает мама глаза, заламывая руки. — Ты никогда не был злым.

— Всегда. Просто выход находил на стороне и не тащил в дом грязь, которую ощущал. Я устал… бегать, искать выход. Ты права, я уже взрослый. Ты свободная и имеешь право на счастье, даже если оно с этим, — криво киваю в никуда.

— Он не такой подлый, как ты думаешь. Если бы ты не был так упрям и своеволен, ты бы выслушал его!

— А, он тебе наплел с три короба, и ты растеклась?

— Да, поверила! — горячится мать. — Потому что его доводы имеют место быть. Пусть не так логичны, как твои обвинения, но в том-то и соль. Что логичность бывает нарушена. Это нормально. Это жизнь. Зато твоя концепция правильного и морального хоть и идеальна, но на деле — лишь мишура, которую невозможно воплотить в жизнь в том самом совершенстве!

— Я не за совершенство, а за честность. Аморальностью и сам страдаю, потому другим мораль не вешаю, что с успехом делает твой любовник. Он дочери жизни не дает! Монашку из нее делает. Лабораторную крысу, что должна сдохнуть, зачахнув над пробирками!

— Это не так, — куксится мама, но во взгляде вижу растерянность, смущение. — Ты немного не понимаешь его опасений, вѝдения жизни и увлечений дочери.

— Да ты что? То есть ему можно ошибаться, а нам нельзя? Его доводы и поступки верны, а наши нет? А об Ирке подумали? Хоть на миг? Что ей тоже жить надо? Она молода, красива, полна энергии. Если не давать выхода ее силе, Ирка сгорит… И что, если ее жизнь — я?

Мать обескураженно открывает-закрывает рот, а меня зло берет, да такое, что створкой кухонного шкафа хлопаю, когда последняя чашка оказывается на полке.

— Так что лучше угомони своего любовника и не мешай мне жить так, как хочу.

— Я и не мешаю, — сглатывает мама. — Если ты не заметил. Никто не мешает, даже несмотря на то, что ты творишь. И нам всем больно, милый, жаль, что по своему эгоизму ты не замечаешь очевидного.

— Мгм, — соглашаюсь устало, — прозрею, не сомневайся. Рано или поздно, но это будет лишь мое прозрение!

— Да, и… я прошу тебя съехать. Теперь уже не просто прошу — настаиваю. Если нет квартиры, куда можешь устроиться, я возьму кредит, и мы ее для тебя снимем. Твои игры перешли черту…

— Ты меня выгоняешь? Своего сына?

— В данный момент я на тебя смотрю, как на человека, чья низость убивает.

— А если откажусь?

— Тогда, — мнется матушка, изучая свои пальцы. — Прошу одуматься. Не допусти бессмысленных жертв и слез… — умолкает на миг, — Иры. Она очень хорошая девочка! — мать тихо ступает к выходу и, так и не обернувшись, добавляет: — У нее грандиозное будущее, если не сломать настоящего. Твой эгоизм… — трясет головой, не находя слов. — Отпусти ее… — последнее почти мерещится. Звук обрывается, будто мама боится спугнуть мысль.

Зло срываю полотенце, висящее на крючке возле мойки. Яростно сжимаю и швыряю вслед покинувшей кухню родительнице.

Как же — отпустить! Ага, что еще сделать?!

Ирка — единственная, из-за кого хочется домой возвращаться! Жить, творить…

Эгоист… Эгоист?!

Я?

Да, бл***, эгоист и рад этому!

В комнату почти врываюсь, уже предвкушая бурный секс.

— Скучала? — смешливо озвучиваю свой приход, затворяя дверь и для надежности еще и замком щелкнув.

Если фраза нужного эффекта не производит, и Ирка продолжает сидеть за компом и клацать мышкой, то металлический звук замка — точно выстрел в тишине.

— Ты… — опасливо суживает глаза Королек, — ты что опять удумал?..

— Ты же умная, догадайся, — медленно подступаю ближе, не сводя глаз с девчонки.

Соседка грозит пальцем, на лице откровенный испуг:

— Селиверстов, угомонись. Мне завтра последний экзамен сдать нужно!

— Я помогу подготовиться, — двусмысленно кошусь на постель.

Ирка тотчас заливается румянцем:

— Озабоченный, — кривится.

— Почему? — наигранно удивляюсь. — Только потому, что на постель глянул? — реально глумлюсь, но с Корольком по-другому никак. Сама-то она вряд ли предложит. Хм, если только ее напоить.

— Не дури. Я устал. Мне лучше поваляться. Кидай конспекты. Пробегусь по записям, ну и тебя погоняю.

Ирка некоторое время прибывает в смятении:

— Шутишь? — наконец роняет.

— А потом отблагодаришь, — добавляю с чувством.

Девчонка закатывает глаза, а я ржу:

— А ну, прекращай краснеть. У меня мозг отключается, когда ты так реагируешь на шутки, — вот это уже бросаю без улыбки и намека на шутку.

Королек тотчас отворачивается к ноуту:

— Ты точно все удалил? — клацает мышкой, открывая проводник, раздел «компьютер».

— Память отформатировалась? — интересуюсь в свою очередь.

— Да, вроде, — кивает Ирка.

— Ну, вот, — останавливаюсь позади и нарочно близко склоняюсь.

Девчонка нервничает, чаще дышать начинает. Мне нравится ощущать эмоции, травиться ароматом нежной напускной холодности соседки. Я точно вампир. Только пью чувства Королька. Они дурманят.

Сам уже порядком возбужден, но не сорвусь. Первый голод утолил и теперь могу себя немного контролировать.

Поверх ладони Ирки кладу свою. Открываем папку «память».

— Пусто, — констатирую как ни в чем не бывало. Закрываю проводник, нажимаю «извлечь», и только выскакивает иконка «можно», достаю из компа карту памяти.

— Где еще камеры? — нарушает молчание соседка, только откладываю на полку «память».

— Тебе есть, что скрывать? — изгибаю бровь в наигранной задумчивости. — Или придумываешь новое место для секса?

— Блин, — сокрушенно мотает головой Королек, — кто о чем, а больной о…

Выдержка начинает давать слабину — уже подумываю девчонку тупо бросить на постель и… Но Ирка реагирует быстрее. Даже не глядя на меня, протягивает тетрадь:

— Обещал помочь, — звучит до трясучки официально и холодно.

Лениво забираю и чтобы правда, не сорваться, ухожу подальше — в свой угол комнаты. Ложусь на край постели. Подушку повыше, нога на ногу.

Листаю конспект по «Молекулярным основам подвижности».

— Когда это ты успела столько написать? — озадачиваюсь хмуро. — Ты же перевелась недавно.

— Одногруппник дал списать. Так будешь спрашивать, или мне самой штудировать темы? — злой взгляд.

Для себя ставлю галочку узнать, что за смертник, который возле соседки трется, но спрашивать начинаю. Причем не сначала, а распахнув тетрадь наугад.

Проходит около часа. Ирка почти без запинки отвечает на все, даже если начинаю залезать в дебри. Потом, как бы невзначай, забираюсь в дисциплину «Пути метаболизма», ну и… почему бы не узнать, в курсе ли Ирка такого предмета, как «Биохимия гормонов».

Королек, точно компьютерный справочник по химии и биологии со всеми их ветвями и развилками, отвечает на любой вопрос. Некоторые заминки случаются, но скорее, чтобы мозг успел переключиться на следующую тему, нежели потому, что вопросы вызывают затруднение.

Бл***, она умная! Меня потряхивает все сильнее. Ладно, красота возбуждает, но чтобы переться от мозгов девчонки — по-моему, клинический случай.

Но это мой клинический случай!

— Стой, а причем тут гормоны… и… какой это номер вопроса? — пальцем упирается в висок, словно пытается сама отыскать ответ в голове.

— Да никакой, — вот теперь завладеваю вниманием Королька. Она недоуменно разворачивается и хмуро на меня глядит. — Пришла в голову мыслишка, — решаю озвучить свои бредни, — что ты чертовски сексапильная девчонка, но удивительно то, что меня твой мозг возбуждает, как ничто на свете. Лежу и думаю, как бы мне его тебе вы**ть.

— Блина, дурной совсем, — утыкается лбом в стол Ирка, чем вызывает приступ смеха. — Какая-то крайняя степень озабоченности, причем в новой форме мозговозжделения. Не слышала о подобной девиации. Ты случаем не зомби? Хм, они вроде мозги любят…

— Мгм, кушать…

— Точно? Ну, ты же озабоченный. Одни едят, другие трахают…

— Тогда бóльшая часть населения женского пола — зомби, — чешу затылок, — мозготраханием обычно девчата занимаются. А так как ты мой поимела давно и напрочь, вот я и решил, что мне причитается твой.

— Когда это я на твой мозг покушалась? — надувает губы Ирка.

— Со школы еще…

— Ты что-то путаешь! — упирается Королек. — Я тебя избегала. Ты меня ненавидел!

— Неа, я уже тогда с ним связь потерял и, как сейчас понимаю, из-за тебя.

— А моя память подкидывает сотни картинок других претенденток на жажду поиметь твой мозг…

— Я никогда не видел девчонок умнее тебя, — перестаю смеяться. — Вот мне и интересно было бы в твоей голове покопаться.

— Если хочешь, я тебе посмертно свой мозг завещаю! — ведет плечом Ирка.

— Непременно, — шутка шуткой, но девчонка гениальна. Она только что отвечала на вопросы нашего выпускного курса и даже на несколько уровня Магистратуры. А она всего на втором курсе!

Пока в жадном восхищении рассматриваю это чудо природы и подумываю озвучить глупую мысль, предложив быстрый секс-перерыв, как телефон Ирки оживает.

Не успеваю переключить внимание — девчонка проворно соскакивает со стула и, подхватив с тумбочки вибрирующий аппарат, садится на постель ко мне спиной:

— Да, — отзывается без особой радости и умолкает, явно ожидая ответа. Слышу голос. Мужской… Смотрю на реакцию Ирки через зеркало. — А-а-а, — на лице растерянность. — Привет еще раз, — опять умолкает. — Угу, — прикусывает губу, взгляд отстраненный. — Готовлюсь к экзамену. Какое еще свидание? — усмехается, но тотчас серьезнеет: — Ты же спасовал, — коротко озадачивается. — Да, была уверена, что это шутка. Нет, не увиливаю…

Дураком быть не надо — Лава, гад, звонит! Меня зло берет, прям распирает. Каков урод!

— Клуб? — кисло уточняет Королек. Косится на меня через плечо. Несколько секунд молчит, а когда наши взгляды пересекаются в зеркальном отражении, Ирка становится надменной, глаза колючими: — Знаешь, Вадим, приду!

Получи удар! — кричит ее реплика, если перевести. Прям между ног! От души!

Скриплю зубами, захлопываю тетрадь. Королек предусмотрительно встает с постели:

— Через час, не раньше, мне же переодеться для клуба нужно, — бубнит в трубку. — Ага, до встречи, — сбрасывает звонок.

С дико раздражающим спокойствием кладет телефон на тумбочку.

Молчу, жду. Хоть слова, язвы, жеста, чтобы зацепиться языками, ну или сразу разобраться, что за хрень происходит.

Ирка с невозмутимым видом отодвигает створку шкафа, уставляясь на полки с содержимым.

— Ты же несерьезно? — признаю проигрыш в этой битве.

— На тему? — выуживает Королек вешалку с каким-то крошечным кусочком ткани — жалкой потугой на звание «платье». Задумчиво крутит, прикладывает к себе. Откладывает на постель и совершенно беззастенчиво начинает переодеваться.

Да бл***, у меня выдержка киллера! Даже не двигаюсь, хотя тело реагирует молниеносно и однобоко.

— У этого куска ткани один недостаток — ему как минимум не хватает ткани, — грубо подытоживаю мысль, когда больше не могу молчать. Ирка облачается в немыслимо короткое синее платье с вопиюще глубокими вырезами как спереди, так и сзади.

Мстит? Проучить хочет? Даже голова разрывается от боли.

Королек собирается на свидание?! Что за х***ня?!

— Думаешь? — морщится Ирка, с сомнением разглядывая свое отражение в зеркале. И так повернется, и сяк… — Хм, — задумчиво прикусывает губу.

Опять распахивает шкаф и наклоняется, убив наповал своим развратным оголенным задом, который тонкая полоса стрингов совершенно не прикрывает! Воспаленная фантазия тотчас бурно демонстрирует картинки, как можно было бы использовать позу.

Девчонка, не замечая моего молчаливого внутреннего коллапса, перебирает коробки с обувью, ютящиеся внизу «купешки».

— А если с этими туфельками, — бормоча, достает одну коробку.

Все так же не обращая на меня внимания, втискивается в ядовито-желтые туфли на космическом каблуке.

Никогда не понимал, как можно двигаться на столь высоких шпильках! Они же… только для фотосъемки. Снял — убрал!

Снял…

Ну или для постельных прелюдий…

У-у-у, Иркины ноги… Хочу, чтобы она меня ими обвивала…

В паху нестерпимо пульсирует, вся бурлящая кровь устремляемся именно туда, еще чуть-чуть, и я начну в голос подвывать от боли и желания.

Вот чего добивается своим видом? Хочет, чтобы трахнули? Так для этого не надо ехать в клуб! Я уже готов!

Не сразу осознаю, как оказываюсь рядом с соседкой.

— Ирк, — голос надламывается. Нет, больше не владею собой. Рассудок покидает… ускользает, и только слепая ярость вперемешку с ревностью клокочет гулким боем крови в голове.

Под пальцами ощущаю прохладу ткани с ярким контрастом жара тела Королька.

— Лучше по-хорошему сними, а то нахер сам сорву…

Соседка с тем же хладнокровием сдвигает створку шкафа, установив зеркало перед собой. Точнее, уже нами…

Я же, словно бык перед красной тряпкой, невероятно зол!

Но еще больше раззадорен… Чертовски раззадорен!

Гляжу на отражение Ирки: сверкающие вызовом глаза, алые губы, яростно вздымающаяся грудь, оголенные бедра…

Мои руки живут своей жизнью — присборивают подол, открывая доступ к обнаженному телу. Уже себя плохо контролирую… Удерживаюсь от срыва на одной силе воли, а еще на диком желании понять, что за хрень происходит и почему Королек себя так странно ведет!

Притягиваю Ирку к себе. Она не сопротивляется, если только дерзким взглядом.

— Селиверстов, у меня свидание, — роняет тихо и до морозного озноба спокойно.

— Мгм, — киваю угрюмо, не в силах отпустить добычу. Прижимаю с исступленной жадностью, но медленно, точно удав, стягивающий кольцами кролика.

— Я опоздаю, — пытается достучаться до моей уснувшей совести девчонка.

— Опоздаешь. Набивай цену, парни любят таких…

— У меня нет проблем с самооценкой, — лукаво блестят синие озера глаз.

— Но опоздать придется, — отрезаю просто. Пальцами проникаю под нитку трусиков, а другой ладонью стискиваю упругое полушарие, нырнув в вырез платья.

— Уверен?.. — шершаво уточняет, а когда мои ласки становятся безотчетно наглыми, льнет, прикрыв глаза.

— О, да! — не могу отвести взгляда от нашего отражения. Оно совершенно! Ирка, нежащаяся в моих руках! Не видел ничего прекраснее… и от осознания этой жуткой правды становится нестерпимо больно — и в голове, и груди, и животе.

— Девушка должна приходить на свидание с опозданием: помятой, счастливой и оттраханной, — уверяю знающе, туго соображая от перевозбуждения. Королек тоже готова… для меня…

— Никогда не слышала ничего подобного. Новые правила этикета?

— Мгм, — киваю через силу.

— Ничего, я пойду, как есть, а там по ходу разберусь…

— Бл***, Ирк, куда ты пойдешь такая влажная?.. — с трудом удается говорить.

— Очень? — усмехается Королек, потершись задом о мой пах, позволяя ласкать настойчивей. — Значит, полностью готова к сек… свиданию, — всхлипывает, когда нажимаю стратегически важную точку. Обвивает меня рукой за шею, почти повиснув от чувств.

Млея от моих прикосновений!!!

— Мгм, — пожираю глазами отражение Ирки в зеркале.

Все, крышу сносит капитально! Видеть, что Королек моя… Как тает от моих ласк. Льнет…

В моей власти, не понимая, что завишу от нее даже больше.

Нетерпеливо качает бедрами:

— Ты каменный, — подрагивает ее шуршащий голос.

— Мгм, — видимо, это единственный звук, на который уже способен.

Рывком разворачиваю девчонку к себе. Еще секунда — направляю ее к постели. Толкаю, причем наплевав на аккуратность и джентльменство, пихая в грудь.

— Ауч, — возмущается Ира дерзости. Отступает от толчка, но, наткнувшись на препятствие, не удерживается и падает на матрац. — Маньяк, — поднимается на локтях и суживает глаза, принимая вызов.

— Сексуально озабоченный… Мы с этим уже разобрались. Я согласился, — подтверждаю мрачно и шагаю к ней. — А ты — жертва, с напрочь отбитым инстинктом самосохранения.

— Уверен, — насмешливо изгибает бровь, беззастенчиво разводя ноги, — что в нашем случае хищник — ты?

В голове пугающая пустота и эхо долбящегося в исступленном ритме сердца. Впервые настолько ясно понимаю — Ирка знает, что охренительно прекрасна. Она в курсе, как выглядит… Невероятно соблазнительно, и успешно этим пользуется.

Бл***, да она богиня обольщения, черт бы ее побрал!

Начинаю сомневаться в своих воспоминаниях о девственности Королька.

Должен быть подвох…

Месячные? Реальная имитация боли? Взяла на дурака? Я что-то повредил…

Склоняюсь к девчонке, но она каблуком упирается мне в грудь:

— Не боишься, что сам лезешь в капкан?

Обескураживающе! Жаль, что нижняя голова работает, а верхняя уже в отключке, ведь правда напоминает ловушку для зверя. Но мне плевать. Готов рискнуть!

Глаза в глаза.

— Вот и проверим, кто у кого в плену, — хватаю за щиколотку, языком смакую оголенный от туфли участок ступни. Я бы, как маньячелло, еще и каждый пальчик облизал, но пока не готов к столь долгому воздержанию.

Поцелуями дохожу до колена, свободной рукой удерживая бедра девчонки на месте, чтобы не вздумала отползать, не смела уворачиваться.

— Ты охренительна, Ир, — не сразу понимаю, что хриплый голос — мой. Ногу Королька умещаю себе на плечо.

— А ты — охренел, — подается навстречу.

Усмиряю, толкая обратно — навзничь. Медленно веду ладонью, присборивая подол выше, хотя платье без того почти на талии.

Махом сдираю трусики, порвав нелепые нитки. Шальную мысль «и шпильки бы снять» отбрасываю вместе с тканью. Иркины ножки в туфлях, да на моих плечах — больная фантазия отдыхает!

Перед глазами уже давно бушует адский огонь.

Королек в моих руках. Нежная, отзывчивая, трепетная…

Не сдерживаю дикого порыва и прикусываю кожу на внутренней стороне ее бедра.

Ирка всхлипывает, прогибается дугой, сжимая до побелевших костяшек покрывало. До трясучки хочу ее исследовать языком. Черт, уверен, что могу лишить ее рассудка, если возьмусь за это дело. Но у меня другие планы.

Целую, вновь прикусываю, одновременно освобождая свою измученную возбуждением плоть. Болезненно окаменевшую, горячую, пульсирующую.

— Ирк, — притираюсь к влажности между ног девчонки. — Ирка! — требую, еле контролируя безумное желание ворваться и в несколько толчков получить долгожданную разрядку. Но похвально контролирую себя из последних сил:

— Ир, а ну гляди на меня!!! — звонко шлепаю по упругой ягодице, которую с не меньшим жаром тискал несколько секунд назад.

Королек непонимающе уставляется затуманенным от вожделения взором. Одной рукой удерживаю бедра, другой фиксирую голову соседки, большим пальцем поглаживаю бархат раскрасневшейся скулы.

Я так хочу… Ирку всю… везде… что не знаю… подходящего способа траха… Никогда не думал, что Кама сутра может оказаться скудна в разнообразии. И ведь не от желания удивить познаниями, а от первобытного желания обладать девчонкой безраздельно, даже если это ее убьет. Заполучить в индивидуальное пользование без права на освобождение. Нагло присвоить и иметь пожизненный безграничный доступ.

А еще хочу, чтобы она была на грани сдохнуть от оргазма… чтобы я со своими дикими закидонами въелся в нее, и никто не смог меня затмить.

Мне нужно все… и сразу, но при этом не позволяя разорвать зрительного контакта. Ирка обязана видеть того, кто ее будет брать! Обязана! Смотреть! На меня!

Твою мать! Я жажду ей сделать больно! Так больно, чтобы извивалась, брыкалась, а я бы грубо брал то, что принадлежит мне. И пусть воет, скулит, шипит, орет… но будет моя… а я смогу наконец посмотреть на нее другими глазами.

Я хочу, чтобы проснулось желание приголубить, обнежить, приласкать, пожалеть… Но, бл***, Королек пока вызывает совсем другие эмоции — злые, безумные, неуправляемые, первобытные.

Хватать и трахать!

А если вздумает отбиваться — снасильничать! И пусть мне срок грозит… Зато от осознания, что только я ей обладал, себя небожителем ощущу.

О черт, я чокнутый маньячелло!

Ирка рождает во мне зверя.

Голодного до ее тела, голоса, запаха, вкуса…

Королек ластится к моей руке. Секунда — обхватывает фалангу губами и, посасывая, нетерпеливо делает толчок навстречу моему возбуждению.

Крышу сносит окончательно — врываюсь толчком до упора.

Жилы натягиваются, мерещится скрежет собственных зубов, но стон проглатываю, — не позволю себе звучать, — он застревает в глотке, и без того пересохшей. Плевать, что больно… что пить хочу.

Должен слышать лишь Ее, и то, как звучит наша страсть. Охи, всхлипы, мольбы, бормотание, стоны, шлепанье голых тел друг о друга.

Глаза в глаза…

Двигаюсь резко. Втыкаюсь глубоко, пытаюсь удержаться в реальности, но как обычно… когда близость с Иришкой — начинаю теряться в дебрях ощущений и слепнуть от экстаза.

Остатками рассудка понимаю, что лучше сейчас отыметь ее по жесткому, без лишней нежности, ласк и отпустить — пусть неудовлетворенная гуляет. Но нет! Мне жизненно важно знать — девчонка мечется по постели, потому что ей хорошо под мной! Содрогается от оргазма, который дарю я!

Лучше пусть ноги едва передвигает, чтобы и не думала о другом.

Не дай бог… с другим!..

От мысли еще больше зверею.

Вторгаюсь с ожесточением, изо всех сил стараясь не разрядиться до срока… до того, как моя девочка кончит, а она кончит… Так феерично, что это останется в ее голове до конца жизни. Я втрахаю себя в ее голову навсегда. Ни одна психушка, никакой другой любовник не вытеснит меня с моего законного места!

Я застолбил за собой право владеть Иркой в ту секунду, как она появилась в моей жизни. С той минуты, как мы стали соседями. В тот миг, как осмелилась со мной заговорить!!!

Это болезнь… моя, и теперь ее… и если я всеми способами избегал срыва — теперь меня не остановить. Я ее скорее убью, чем отпущу…

Обхватываю рукой лицо девчонки, требуя внимания. Ирка одурманена сексом. Взгляд мутный, непонимающий, растерянный, но держит меня на прицеле. Доверчива, покладиста…

Глупая, не понимает, что обречена. Не чувствует опасности…

Сдавливаю хрупкую шею до глухого мычания Королька. И если вначале она выжидательно терпит, то уже через несколько моих бесноватых вдалбливаний, начинает извиваться.

Кислород заканчивается, ей катастрофически хочется глотнуть… Глаза вытаращены, в них плещется агония ужаса. И меня это добивает.

Всаживаю, словно заведенный… в горячую, узкую, влажную Ирку, наплевав на ее судорожные удары по руке, на невнятные брыкания. Я в ауе от собственного сумасшествия.

Чумовая девчонка! Охрененный секс! Гребаная химия, что делает меня бесноватым и неуправляемым.

Все! Больше не могу терпеть…

Королек натягивается, точно струна, на последнем издыхании прогибается дугой, а внутри нее становится еще уже… От мысли, что даже так моя девочка кончает, срываюсь и я.

Меня накрывает крышесносным блаженством. Таким нереальным по ощущениям, что некоторое время парю в нигде — в полной темноте и глухоте. Тело дрожит, пронизанное жалящими разрядами тока. В паху пульсирует кровь, раскаленная до предела. Тугой сгусток лопается оглушительной феерией, выплескивая болезненное желание.

Меня трясет так сильно, что даже пальцы на ногах сводит от напряжения. В голове пустота и безмерное счастье — прям удовольствие идиота, и сердце дикими ударами выколачивает удовлетворенный ритм настолько яростно, что волны прокатывают по всему телу.

Я обессилен… истощен так, что задыхаюсь… телом Ирки, ведь рухнул на нее и уткнулся носом в волосы. И рад бы сдохнуть в экстазе, да только приходится разлепить глаза — Королек надсадно кашляет, подрагивает, порываясь согнуться…

Чуть поднимаюсь на руках, давая немного свободы и при этом изучая раскрасневшееся лицо Ирки: полные губы и столь манящие.

Она руками хватается за горло и диким зверьком таращится на меня, словно на монстра, что ее собирается загрызть. Начинает рьяней брыкаться, требуя полной свободы, но я с мрачным сопением ее дергаю обратно, под себя.

Королек испуганно всхлипывает, во взгляде отчаянье и страх.

А я глаз не могу отвести от ее рта. Аж клинит на ее губах… Припухших, подрагивающих, искусанных.

Будто провоцируя меня на очередной срыв, Королек их облизывает…

Хочу поцелуя! Твою мать, как я желаю дорваться до ее губ!!!

Может, они утолят жажду? Даже склоняюсь, чтобы наконец напиться, но вовремя спохватываюсь…

Она не получит моей нежности. Если поцелую — точно начну ласкать, а она не заслуживает такой роскоши.

Пусть подумает над своим поведением.

Ирка должна понять, что не имеет права на свидания с другими.

Это нечестно с моей стороны, но она! не имеет! права…

Мне важно знать, что она моя!

Только моя!

Я гребаный собственник!

Нарцисс с обостренной формой эгоизма в стадии «абсолютный»!

Ирка затравленно съеживается, непонимающе хлопает ресницами.

Порочная невинность, чтоб ее…

Все равно мне ее не жалко! Су***, доводит меня до белого каления, до маниакального сумасшествия! Это меня жалеть надо…

Наказал? Еще как!

Выколачивал дерзость? Да!

Мстил за своенравие? Безусловно!

Пусть думает. Если поймет — останется дома!

Со мной…

Выхожу из Королька и еле поднимаюсь на ноги.

— Опять в меня? — охрипло шуршит Ирка, явно пришедшая в себя и проглотившая обиду за мое неуправляемое поведение.

Молча ухожу в ванную. Обмываюсь, а когда возвращаюсь — лишь наблюдаю за передвижением соседки. Заваливаюсь на свою половину постели. Руки закидываю за голову.

Умная девочка — снимает туфли, помятое платье. Даже готов улыбнуться маленькой победе, но тут Ирка выуживает из шкафа джинсы, вешалку с топиком, который сравнивать с развратным платьем никак нельзя — яркий, но довольно скромный.

Нарастающее негодование скрываю в мрачном молчании. Королек продолжает ковыряние, только теперь в комоде. Новые трусики, лифчик. Берет все вещи и, игноря меня, скрывается в ванной. Возвращается уже переодетой и заметно посвежевшей. Всклокоченные после метаний по постели волосы расчесывает, а потом ловко заплетает в косу. Закрепляет резинкой, которую достает из верхнего ящика тумбочки.

Жду.

Бл***, неужто уйдет?! Я же доказал, что она моя… Лишь коснулся — отдалась!

Ирка демонстративно захлопывает ноут. Берет из вазы, что на столе, ключи от «ауди».

Щелчок замка.

Уже почти выходит, но притормаживает в дверях.

— Ты… — голос надламывается. Королек на меня не смотрит. Волнуется, пальцами вцепляется в дверной косяк. — Подумай, зачем так поступаешь. С какой-то упрямой одержимостью топчешь мою совесть и гордость все сильнее. Хотелось бы верить, что не бессмысленно… — шумно сглатывает. — Я живая, Игнат. Мне больно, сложно… Я растеряна. Если я лишь игрушка — не держи. Но если больше, чем блажь… — умолкает, тряхнув головой.

Так и не взглянув, уходит.

Стоп!!! Она дает мне выбор?! Мне! Выбор…

Это я ей давал выбор! Остаться или уйти.

Раздвинуть ноги передо мной или нет.

Стонать или терпеть.

Кончать или мучиться от недополучения.

Я!

Твою мать!..

Ору сквозь зубы.

Ушла!

Она ушла!

После охрененного секса со мной — и ушла!!!

Бл***!

Аж трясет от бешенства.

Вскакиваю с постели. Створку шкафа распахиваю так яростно, что она отъезжает с грохотом, даже «купешка» вздрагивает.

На миг застреваю. Все вещи аккуратно разложены. Если первую неделю мои вещи Ирка выкидывала, то теперь на полочки разложила. Джинсы — висят. Черт, даже здесь порядок наводит.

Королек решила упорядочить мою жизнь! И начала с мелочей.

Порывисто достаю толстовку. Из комода — боксеры, носки.

Слышится гул мотора, скрип ворот… Ирка покидает территорию дома.

Су***! Не дождется, я не брошусь за ней! Я вольная птица. Мне отношения не грозят.

Даже потрясный секс не прикует меня к одной койке. Мне всегда есть, куда пойти и с кем провести время. Дома сидеть не стану. Я не собака, чтобы преданно ждать!

Вот еще! Я свободный! А Ирка пусть валит, куда хочет!

Меня устраивают такие отношения. Перепихиваемся — гуляем…

Пока чертыхаюсь, облачаясь, в комнату вальяжно входит котяра. Отъелся, паскудыш. Морда — наглая, хвост — трубой. Мявкает, вспрыгивает на постель.

Рыжий наглец! Сверлю котяру взглядом, пыхтя от злости на Королька. Плюю и кидаю зверине Иркино платье. То самое, которое она в стирку запихала.

Сразу видно, мой питомец. Сидит, урчит, когтями в тряпку вонзаясь. Так-то!

Еще под***чи на нее, вообще улет будет! Ирка от счастья запищит… А не запищит — глядишь… одной приживалкой меньше станет. Рыжей и наглой!

Твою мать! Мне крышу рвет окончательно. Так нельзя. С ума схожу от ревности.

Пойду проветрюсь. На вéлике погоняю. Скоро турнир, пора бы вспомнить, на что способен.

Лишь бы не вынос мозга «где Ирка и с кем гуляет». Лишь бы ревность не толкнула на необдуманное.

Ну его к черту!

— Зур, — звоню Артему. — Трек новый открыт?

— Да, теперь круглосуточно. Там народу — ого-го. Готовятся. Ты что, решил погонять? — усмехается братан, не скрывая сарказма.

— Ну да, скоро заезды. Нужно ноги размять.

— Круть! — хмыкает Зур. — А то я решил, что ты за упорной еб*** позабыл, что у нас дело важное…

— Ладно, заканчивай яд источать, из трубы льется. Знаю, понимаю, но ничего с собой поделать не могу.

— Верст, надо… — в голосе отрезвляющий ушат ледяной воды, — и даже через не могу. Наши яйца в твоих вершительных руках, и если твои тебя уже не интересуют, то мне мои, поверь, позарез нужны.

— Знаю-знаю, — бурчу. Вот чего мне не хватало, чтобы и друг на мозг капал. — Мне мои тоже.

— Трек за…