Непримиримые 2

Часть 3 Глава 3 (А мужик-то…)

Глава 3

(День второй, ночь третья)

Игнат

В универе вроде успеваю договориться о досрочной сдаче последних зачетов и экзаменов в связи с личными проблемами, вот только один предмет зависает. Люговкин Аркадий Петрович, профессор по микробиологии, попал в больницу с сердечным приступом. В деканате меня неприятно «радуют», что вместо него взяли Королькова, и он будет принимать у нас экзамен, хотя должен был приступить к работе лишь с нового учебного года. Бл"’, аж зубами скриплю.

Эта семейка явно существует, чтобы знатно попортить мою жизнь. Причем зная, что у нас с соседом отношения, мягко говоря, не айс, а в свете последних событий — у Сергея Николаевича на меня вообще зуб, то я даже не пытаюсь к нему подойти.

Обращаюсь сразу к Вирзину, но на кафедру не захожу — не хочу с Леркой встречаться, потому ловлю препода после пары:

— Здравствуйте, Андрей Юрьевич, — торопливо шагаю за зав. кафедрой, который всегда ходит с такой скоростью, будто вечно опаздывает.

— Здравствуй, Селиверстов. Хочешь сообщить, что смог довести до ума свой проект?

— А то, — хмурюсь; профессор всегда колет моей затянувшейся работой. Вот только я вроде… Работаю! Проект не стоит на месте! К пятому курсу сто процентов завершим последние исследования. — Я по поводу микробиологии.

— А что с ней не так?

— С ней все отлично, а вот с преподом…

— Игнат, ближе к телу…

— Ну, это, Аркадий Петрович в больницу загремел.

— Это я знаю.

— А я хотел досрочно сдать, у меня личные проблемы. Я уже заявление в деканат написал.

— А, да, — кивает Вирзин. — Пожар. Сожалею… Тебе нужна помощь?

— Мне нужно сдавать экзамен. Я хочу сдать вам!

— Это возможно, но у нас есть преподаватель. Корольков… Он уже согласился… Да и вы же соседи, или я не прав? — это уже добавляет с некоторым недоумением и непониманием.

— Соседи, — ворчу в свою очередь, спешно поднимаясь по лестнице, по которой проворно торопится Вирзин, даже не огибая студентов, потому что они удивительным образом сами расступаются. — Но у нас с ним… личная неприязнь.

— Ну, Игнат, даже не знаю, что на это ответить. Я могу принять экзамен, но только если Сергей Николаевич даст согласие.

— Это с какого перепугу? — фыркаю недовольно.

— Слова подбирай, не с приятелем говоришь, — одергивает меня зав. кафедрой, уже вышагивая по коридору этажа, как и прежде будто не замечая толп студентов, ожидающих начала пар. — Поговори с преподавателем. Если он будет личное перемешивать с работой, мы этот вопрос уладим.

Хреново!

— Мгм, — киваю. — Спасибо, — отстаю, уже пытаясь обмозговать, как поступить дальше.

— Игнат, — окрик догоняет в спину. — Сергей Николаевич — умный человек и достаточно компетентный специалист, чтобы замешивать никому не нужную кашу. Просто поговори с ним, а нет… мы что-нибудь придумаем.

Опять киваю.

Вирзин, строго понукая студентов; «Что за стадо, а ну, расступитесь!», — над головой поднимает руки с увесистой тетрадью, по которой читает лекции и проталкивается в аудиторию. Галдящая орава спешит за ним.

День проходит в режиме нон-стоп: дом — универ — лаборатория — больница — дом, где я, точно заведенный, выгребаю всю гарь. Ничего не могу сказать, помощников достаточно: и друзья — Темыч, Ромка, Славка, и несколько соседей, в том числе и Иркин отец. Поэтому работа идет споро.

— Вирзин мне сказал, что ты хочешь ему сдать предмет, — ненавязчиво и без укора озадачивает меня Сергей Николаевич, когда вытаскиваем на улицу диван. Он в принципе не пострадал внешне, точнее огонь его не зацепил, а вот спасатели- пожарные… знатно залили, да и запах гари впитался настолько, что мебели теперь не место в доме.

— Ага, — не пытаюсь улизнуть от разговора. — Наш препод в больнице, а ему бы я сдал автоматом. С вами у нас проблема… мы… — шагаю в такт мыслям, — в общем, не лучше ли мне Вирзину отчитаться?

— Дело твое, — ведет плечом Сергей Николаевич, — но я бы не стал тебя заваливать только потому, что у нас некоторые разногласия. Но и поблажек бы не дал, — добавляет строго. — Погонял бы по материалу, ведь понятия не имею, что ты знаешь и как учился весь год.

Молча тащу диван к пристройке, куда мы договорились сгружать мебель, которая вполне годная для жизни, но точно уже не останется в доме. Так или иначе, нам придется многое переделывать и полностью обставлять жилище. Много… очень много денег потребуется на восстановление.

— Я знаю материал, и никогда не сдаю на халяву! — отпускаю свой край, как только убеждаюсь, что и сосед поставил свой на пол в хозпристройке.

— То есть материал курса не вызвал проблем? — уточняет ровно Сергей Николаевич.

— Нет, — самоуверенно. — Я дополнительно кое-что начал изучать. Для работы было нужно, а того, что дают — маловато.

— Знаю, что у тебя сильный проект, — кивает Корольков. — Жаль, что не я твой руководитель. Мы бы сработались.

Сосед уходит, а я так и остаюсь стоять столбом. Даже рот открыт, как у идиота. Что это сейчас за на хр*** было? Сергей Николаевич мне… он не намекнул — в лоб сказал, что знаком с моей работой. И…

Сердце грохочет. Удушливо дергаю ворот футболки.

Может, я зря так рычу на мужика?

— Ты чего завис? — хлопает меня по спине Темыч. — Опять планы коварные строишь? — это добавляет с хитринкой в карих глазах.

— Нет, — отрезаю задумчиво, — кажется, сегодня мог экзамен сдать, да вот только не понимаю, почему не попробовал.

— То есть? — хмурится друг.

— Я бы на месте отца Ирки попытался меня завалить.

— А он что, у тебя что-то ведет? — шокирован Зур.

— Принимает экзамен, — хмыкаю, тоже до сих пор до конца не придя в себя.

— О, так тебе повезло, — вклинивается в разговор Славка. Они с Ромычем шкаф в грузовую машину, куда сгружаем мусор, скинули.

— Ага, — коротко ржет Штык, — не каждому так прет. Сосед — препод. Он же тебе будет ТАК ставить…

— Мне ТАК не надо, — мрачнею. Потом медленно приходит осознание, что у нас с отцом Ирки конфликт не на почве учебы и универа, а личные счеты. Усмиряю дыхание и вновь иду в полусгоревший дом, очищать последние помещения от грязи и мебели: — Меньше треплемся, быстрее работаем, — бурчу, оставляя друзей с открытыми ртами.

Краем глаза замечаю Славку, о чем-то болтающего с Иркой. Королек скромно улыбается, кивает. Морж распинается, точно павлин, руками машет — поди чего привирает…

В душе неприятно зреет ненавистное чувство ревности. Смешно ли… к другу, но ревную… Почему Ирка со Славкой милая и улыбчивая, а со мной колючая и язвительная?

«Потому что я ничего хорошего ей не делал! — приходит ответ из ниоткуда. — И даже нейтрального… Вечно задираю, принижаю, уязвляю, заставляю смущаться и краснеть!»

Совсем хреново становится, когда Морж с Корольком в гараже скрываются. В ногах так и зудит испортить парочке очаровательный тет-а-тет своим наглым вторжением. Но сдерживаю жалкий порыв и упорно продолжаю разгребать завал в горелых развалинах своего дома.

— Прикинь, — захлебывается эмоциями Славка, когда разминаю спину на минутном перерыве, — у соседки твоей такой автопарк, что у меня глаза на лоб полезли!

— Они до сих пор там, — сухо констатирую. Ловлю недовольный взгляд Темыча, заинтересованный Ромки.

— Еще бы, — не замечает моего настроения и язвительности Морж, — я под капот «ашки» заглянул… Зверь, а не тачка! Она ее прокачала, там движок…

— Знаю, слышал и видел, — обрываю друга, опять уставляясь на Зура. Братан уже в теме насчет моих планов, другие нет.

— Вот бы ты у Королька тачку одолжил на СВМА? — в глазах друга столько надежды, что прям тошно.

— Мгм, — киваю рьяно, не скрывая сарказма, — как ты себе это представляешь? Ир, дай тачку погонять в гоночном турнире, где каждый второй будет рад твою ашку сделать хламом из категории «не подлежит восстановлению». Да, Игнат, на! Не жалко… — утрирую, нарочно коверкая голос.

Морж задумчиво чешет затылок:

— И то верно. Я бы дал, но она… Слушай, но тебе ведь нужна тачка, может, что-то попроще взять, я гляну… — это неуверенно и с легкой заминкой. — Правда, давненько руки не марал, — смущенно подмечает Морж, — а столько новых фишек появилось…

— Слав, — подает голос Штык, — мысль крутая. Ты же в школе неплохо с машинами управлялся… — взгляд на меня в поиске поддержки, опять на Славку.

— Ага, — грустнеет Морж, — с батей в гараже начинал, а потом, — совсем куксится, — все познания свел к вскрытию и угону, — это уже оканчивает на траурной ноте.

На миг умолкаем.

А ведь и правда у Моржа были руки золотые. Он в свое время помогал копеечный хлам перебирать в достойный транспорт, пока совсем не сорвался на дурь.

— Хотел бы автомехаником быть? — уточняю на всякий.

— Да кто ж меня с моим послужным возьмет? — ворчит Славка, досадливо пиная камушек.

— Это точно, — не буду обнадеживать, но как только выдается минутка, набираю Лешака. Геннадия Лешовского, хозяина автосервиса, где сам машину прокачиваю, да мелкий ремонт делаю.

— Здоров, Верст, — приветствует мужик. Мы с ним на «ты». Он мне должен — я ему раскрутиться помог, да и до сих пор в его сервис народ направляю.

— Здрасти, — учтиво, но без лести.

— Давненько не видно, не слышно…

— Не с чем, — улыбаюсь, хотя не до улыбки. Мою малышку удерживает Шум…хер.

— А сейчас чего? — хмыкает Лешак.

— Тебе толковый механик нужен? — в лоб.

— Толковый всем нужен, да где ж его взять? Молодежь нынче такая, что за волосы хватаешься и седеешь. Борзые, тупые и совершенно без знаний.

— Есть у меня друг, но он с прошлым, и если бы ты его взял под мою ответственность… так сказать, на передержку…

— У меня автосервис, который себя уже зарекомендовал, а не центр реабилитации…

— Знаю, — перебиваю без заискивания, — но парень быстро схватывает, и чувствует транспорт, как знахарь недуг. Если дашь ему шанс, он удивит. Гарантию даю… Но ему нужно… нужен кислород. И работа в мастерской может стать тем спасительным глотком, что вытянет его на поверхность.

— Головой отвечаешь, — слышу недовольство, но мужик умный, понимает, что лучше не отказывать.

— Боюсь, она уже ничего не стоит, — с горечью. — Когда знахаря прислать?

— Сегодня! Гляну, но только потому, что тебе должен.

— Спасибо, век буду признателен!

— А то, — смешком обрывает разговор Лешак.

— Короче, — останавливаюсь возле своих. Друзья уже тусят около тачки Темыча, ожидая меня, — Зур, если не сложно, к Лешаку в мастерскую этого закинь, — киваю на Моржа.

— Боюсь представить, что ты ему сулил! — Глаза Зура чуть ли не из орбит лезут. Штык неверующе присвистывает, а Славка застывает с отвисшей челюстью.

— И не пытайся, — отрезаю хмуро. — Морж, если ты меня опять подведешь, убью! У Геннадия крутая мастерская. У тебя есть шанс зацепиться, испортишь его… больше вариантов не будет.

— Да ты что? — заикается друг. — Я… да ни за что… — захлебывается от переизбытка чувств. Я бы тоже кончал, не веря счастью, если бы мечта, о которой и мечтать страшно, неожиданно сбылась. — Никогда… — заверяет горячо, — зуб даю!

— Знаю, знаю, — морщусь, — проходили… Все, давайте, — выверенными жестами прощаюсь с друзьями — жму руки, похлопываю по спинам, — спасибо за помощь. Если что — на трубе.

— Угу, ага, аха… — летит рваное.

Жду, когда ребята отчалят, и только после иду домой.

— Мне руководитель практики сказал, что у вас с нового года группа будет набираться, — нарушаю молчание, когда сидим за столом после работы. Медленно ковыряемся в тарелках, все устали неимоверно.

Ира, Юлия Степановна и еще пара соседок остаются в погорелом доме, чтобы очистить помещения от мелкой грязи, да что-то уцелевшее собрать. Они рассудили, что сами это сделают, и когда приедут строители, им будет легче начать работу.

Друзья разъезжаются, клятвенно заверяя, что если надо, еще помогут, поэтому я и Иркин отец остаемся один на один, деда не считаю — он быстро перекусывает и уходит к себе в комнату. Он второй день меня избегает. Знаю причину, но у меня планы… и менять их не буду… даже из-за хорошего отношения к соседям.

— Да, но я очень привередлив и требователен, — дожевывает последний кусок мяса Сергей Николаевич.

— Я этого не боюсь, — не кичусь, знаю свои возможности и упорность в работе. Я идейный генератор — вон у меня команда как слаженно трудится, в этом моя заслуга. Руководитель должен уметь организовать работу подчиненных…

Да и вообще, сосед что, думает, я напрашиваюсь? Вот еще! Просто сидим, молчим. Раз появляется возможность обсудить что-то стороннее, говорю.

— Меня интересуют проекты по моей направленности, — продолжает сухо рассуждать Иркин отец, отставляя тарелку.

— Знаю, у меня есть пара идей…

— Даже пара? — усмехается Корольков и откидывается на спинку стула. Мне не нравится такая реакция, мужик будто сомневается в моих словах. Я не зазнайка, но попусту не болтаю. Если говорю, значит так и есть!

— Да, они побочкой появились из моего нынешнего проекта. Но кажутся очень рентабельными и достойными.

Отец Ирки молча сверлит меня въедливым взглядом:

— А как насчет… — затягивает небольшой монолог о проекте Сашки Рябцева с пятого курса. У него улетная работа, он по ней диплом досрочно накатал. Единственный со всего курса, кому пророчат блестящее будущее. Себя в расчет не беру, я на год младше. Он уже даже наброски диссертации успел наваять. Не хочу бахвалиться, но тоже немного принимал участие в работе.

Мы обсуждаем сначала эту тему, потом переключаемся на другие.

— Да и у Иришки моей очень занятная работа.

— Мгм, — соглашаюсь неохотно, — я… того, ну… — чуть мнусь, признаться в собственных низких поступках очень сложно, — через знакомых пробивал… В общем, нашел лазейку и тоже полистал ее материалы. Возиться долго, но мысль многомиллионная.

— Если не больше, — склоняет голову мужик, — вот только отвлекаться ей на стороннее нельзя, иначе завалит работу.

На миг умолкаем, а затем плавно подходим к моим проектам. Тут даже возбуждаюсь, ведь свое дитя всегда интереснее чужого, да и наводящие вопросы Сергея Николаевича начинают меня толкать на очень интересные следующие этапы.

Потом сосед переходит на вопросы по микробиологии, причем не только моего курса, но и дополнительный материал. По верхам скачем по профилирующим дисциплинам, которые отец Ирки будет преподавать на пятом курсе. Мужик в плане науки — зачетный. Круто рассуждает, знает очень много. Не перебивает, дает договорить до конца, но как только заминаюсь, уточняет, дополняет…

Ровно кивает, тихо улыбается, в глазах живейший интерес, а когда я устало тру переносицу, подытоживает:

— Вот видишь, ничего нет сложного — сдать мне предмет. Если ты знаешь тему, заваливать не собираюсь. Завтра зачетку принесешь на кафедру, я поставлю оценку.

— Что? — торопею от неожиданности.

— И если будешь продолжать в том же духе, я бы с удовольствием поработал с тобой над проектами.

— Я… — запинаюсь. — Я… — не нахожу слов.

— Душ и спать, — вновь становится холодным мужик. — Устал, пойду отдохнуть.

Провожаю его растерянным взглядом, и только он скрывается за дверями своей комнаты, беззвучно ору:

— Да! Да! Да!

Бл***, да я везунчик! Единственное омрачающее момент — радуюсь, что человек, которого ненавижу, признается в уважении и готовности сотрудничать!

Хрен с ним. Потом подумаю об этом. Главное, основную проблему на ближайшее время решил!

Принимаю душ, но спать не ложусь. Сижу в зале с конспектом по предпоследнему предмету из оставшихся, и читаю материал, чтобы завтра закрыть дисциплину. Тетрадь между прочим у сокурсника одолжил. Ему предмет сдавать через неделю, а мне уже завтра. Успею вернуть!

Не то чтобы не помнил, просто повторение — мать учения, да и время убить нужно. Жду женщин. Идея у меня появилась… Хочу попробовать воплотить ее в жизнь.

Однажды вычитал интересную мысль, что завоевывать женщину нужно с ее матери. Если смогу найти подход к… мамы у Ирки нет, значит остается бабуля, — к Юлии Степановне, то… есть вероятность, что Королек тоже поддастся моему очарованию.

Вот такой я мило продуманный, очаровательно неповторимый, подло неподражаемый гад!

Когда возвращаются охающие и скулящие «девчата», невольно кошусь на них. Никогда подобной картины не видел. Даже мелькает в голове глупая фраза «настоящая семья». У меня никогда не было такого. Бабушек и дедушек, братьев, сестер… Только мать, да отец, и то, пока последний не умер…

Поглядываю на Ирку. Прикольно бы было, если б и моя девушка вот так… рядом с моей мамой… Плечом к плечу, без ссор, упреков. Аха-ха, прикольно, даже улыбаться начинаю:

— Девчонки, да вы, как в поговорке, и коня на скаку, и в горящую избу…

— Очень смешно, — кривится Ирка. Смахивает прядь волос, выбившуюся из косы, но на лице оставляет грязный след от копоти, которой испачканы руки.

Ловлю себя на том, что не могу оторваться — опять залип. Так хочется подойти и коснуться. Щеки, чумазого пятна…

Бл***, совсем нежной натурой стал. Кто бы по башке долбанул?!

Чтобы глаза не мозолить, да не ловить себя на все более сопливой теме, спешно ретируюсь на кухню. Беру чайник, заварку и возвращаюсь в зал. Сервирую стол под удивленными взглядами женщин. Кушать готовить — не мое, а вот напоить чаем — влегкую. Ну и подогреть уже готовое несложно.

Я, конечно, не лучший помощник по кухне, но такую малость могу организовать.

Продолжаю читать, пока женщины ужинают, пьют чай.

— Спасибо, — выдавливает усталую улыбку Юлия Степановна, окончив трапезу.

— Шутите? — закрываю конспект. — Это вам спасибо. Что приютили, что кормите. Кстати, денег на питание завтра обязательно дам…

— Бог с тобой! Какие деньги?! — охает Юлия Степановна. — В тесноте, да не в обиде, да и выделить тарелку супа или второго не накладно.

— Ну уж нет, на шее вашей так просто висеть не буду. Так что, спасибо… за все, и тем более, помощь дом разгрести.

— А как же не помогать?! Мы же… — бабушка бросает осторожный взгляд на Ирку, — соседи…

— А скоро еще и породниться можем, — киваю многозначительно. Королек аж чаем давится. Смешливо кошусь на нее. Дурочка, неужто подумала, что я намекаю на нас, я вообще-то про ее папку и свою мамку. Ну да ладно, зачем в пустую разуверять?!

— Ладно, пойду, посуду помою.

— Ой, — вздыхает сокрушенно бабушка, — оставь, я сама…

— Да что вы! — Ага, сейчас. Сегодня я благородный рыцарь! Решил завоевать доверие Юлии Степановны, значит поменьше пошло-шокирующего и побольше вежливого, галантного и обходительного!.. — Вы устали, отдыхайте. Я сам, — патока так и льется, как из рога изобилия.

Складываю удобней тарелки, чашки и скрываюсь на кухне. Не сломаюсь, могу и помыть.

Ира

Одолеваю пару ступеней в надежде принять душ спокойно, пока Игнат занят, но оборачиваюсь к бабуле. Как бы она сейчас с Селиверстовым ни любезничала, со мной молчалива. Глядит букой, даже не волнуется, почему я не покушала. Поковырялась в тарелке, но мне кусок в горло не лезет!

Равнодушие аномально! Этого отродясь не было!!!

Бабушек! Всех! Без исключения! Волнует! Покушали ли их внуки!

Значит, бабушка тоже не на моей стороне, а это обидно вдвойне. Не выдерживаю:

— Ба, — останавливаю родственницу, собирающуюся покинуть зал в направлении своей комнаты. — Вот за что ты на меня дуешься?

— Я не дуюсь, — бормочет бабуля.

— Еще как! Не спрашиваешь, как дела в университете! Не обращаешься за помощью по хозяйству, дом разгребали — и слова не сказала! Ты знаешь, — моему негодованию нет предела, — то, что во мне отец усомнился — ранит, а вот то, что ты — убивает! Это хуже выходки Игната, который развлекается на полную, да руки потирает, что теперь моя семья ходит и в молчанку играет. Я. Тебе. Никогда. Не врала. Я. Не. Спала. С Игнатом!

— Ир, — затравленно ойкает бабуля и косится на дверь комнаты отца, — не кричи…

— Почему? Мой шепот никто не слышит, так хоть может крик до вас дойдет!

— Милая моя, — трясет головой бабушка и спешит ко мне, останавливается под лестницей аккурат напротив меня. Голову задирает. — Меня не это обидело, а то, что ты… ну, не поделилась, что ли… Я всегда тебе твердила, что могу все выслушать, только я тебя и пойму. Как женщина, как мать, как бабушка… Игнат, когда не высокомерный и заносчивый, очень даже милый парень. Вон, как сегодня…

— Ой, ба, — всплеск рукой, — это игра! Он говнюк, его остерегаться нужно. Он тебе на глаза розовые очки надевает, а ты и радуешься…

Мои слова достигают цели. Бабуля хмурится. Губы жует.

— Блин, мне нечем делиться, — с горечью продолжаю настаивать. — Да я бы с удовольствием, но нечем… — Сомнение в глазах бабушки все равно читается ясно и четко. Досадливо качаю головой: — Не хочу больше об этом. Раз не верите, не верьте. Окей! Я сплю с Игнатом! — ору на весь дом и даже слышу, как на кухне под аккомпанемент льющейся воды с грохотом падает посуда. Круто! Я произвела впечатление на Селиверстова. Он теперь вообще как сытый кот будет по дому ходить!

— Так лучше? Ба, он такой клевый в постели, хочешь подробностей? — это уже добавляю с изрядной порцией яда. Бабуля краснеет. В глазах блестят слезинки, губы подрагивают. Она даже руки к щекам прикладывает. — Да, ба, — тоже запинаюсь, глаза неприятно жжет. — Видимо, не надо было быть хорошей девочкой, — делаю несколько шагов по лестнице и опустошенно выдыхаю: — Игнат еще со школы меня доставал. Мы ненавидим друг друга… И… он тот, из-за кого я отсюда бежала! — больше ничего не хочу говорить, быстро иду к себе в комнату. Мне нужно успеть кое-что забрать, переодеться, да компом воспользоваться, пока наглый тип снова не явится в мой мир!

Игнат

— Говорил же, что скажет! — тихо сам с собою, под нос, не скрывая улыбки, продолжаю намыливать посуду. Она сделала это! Не знаю, что произошло в зале, но крик «Я сплю с Игнатом!» теперь дятлом стучит в голове. Даже если это была шутка, нескрываемый сарказм — выжму из ситуации и фразы по-максимуму.

Игра… но она мне нравится все больше… Как, впрочем, и сама Ирка!

Немного дав Корольку времени, — ясное дело, устала, помыться нужно, — иду в свою комнату… Да! Уже к себе в комнату!

Королек за столом… спит, уткнувшись носом в тетрадь. Видимо, читала, и ее срубило. Если сначала хочу дверью громко шибануть, чтобы девчонка подскочила, то вместо этого, протяжно выдохнув, плотно затворяю дверь и тихо прохожу в комнату.

Может, на ухо крикнуть?

Ах-ах, пусть заикой останется…

Или тряхануть как следует за плечи — испугается, вскочит… запнется, упадет…

Размышляя, какую пакость учудить, тихонько приближаюсь. Несколько секунд раздумываю, что б такого сделать, чтобы потешить себя, но в итоге касаюсь светлых волос. Едва ли…

Ирка коротко мычит, чуть головой ведет, мол, отстань.

Забавно… Она даже сонная от меня уворачивается.

Заглядываю в тетрадь… Конспект.

Что же ты такая красивая… и такая умная.

Задумчиво смотрю на девушку и не могу понять, чем же она меня так цепляет, что из-за нее уже думать ни о чем не могу. Она, безусловно, хороша собой, но это природа постаралась, да и много девчат есть гораздо красивее, чего уж грешить?!

Хорошая фигурка, но и в этом нет ее особой заслуги.

Она многогранная: настырная, умная, целеустремленная, упрямая. Будоражит тем, что настоящая: возбуждает, совершенно не прилагая к этому никаких усилий. Она органична во всем, за что бы ни бралась. Не играет, не кокетничает… Живет, и не пытается понравиться всем. Ей плевать на мнение других, она слишком самодостаточна…

Слишком! Самодостаточна!

Это открытие серпом по сердцу проходится. В душе поднимается буря неугасаемой злости и… растерянности. Не бывает таких эмоционально непрошибаемых девчонок и настолько самодостаточных! Мне жизненно необходимо знать, что ей недостает… меня! Что она нуждается! Во мне!

Бл***! Так вот в чем дело?!

Я с детства хотел для нее стать кем-то. Плевать, в каком амплуа: мучителя или соблазнителя. Уже тогда интуитивно жаждал стать тем, без кого она будет ощущать пустоту. Тем, кто станет частичкой, которой ей все же… не хватает. И, черт возьми, совершенно не крошечной частичкой. Частью… ее жизни!

Меня пугала ее взрослость! То, как она стойко пережила смерть матери. С каким невероятным спокойствием приняла отъезд отца. С каким равнодушием шла по школе, когда вслед летели уничижительные реплики и откровенные шутки. Как принимала удары и молчала… Да, она сносила все молча, с жутким по своей зрелости достоинством. Таким, от которого моя кровь кипела. Кипела настолько, что хотел сделать девчонке все больнее и больнее.

Мне было жизненно необходимо вывести ее на эмоции, которых во мне — океан и еще бескрайние моря. Эмоции, которые в моей семье считались нормой…

Чтобы увидеть, что ей плохо или хорошо, больно или приятно… плевать как, главное… чтобы убедиться — она живая!

Только с хе*** ли? Она что-то со мной сделала? Околдовала?

Да! Скорее всего, приворожила. Специально, чтобы мои мозги плавились, и я был слабаком.

Наедине с собой, в тишине, пока никто не видит, я согласен на все ее условия. Только бы знать, какие они… эти правила.

Бережно убираю растрепанные волосы девчонки на одну сторону, захожу с другой. Аккуратно подхватываю Ирку на руки. Она сонно моргает, а я, словно папа, несу свое чадо и успокаиваю:

— Тшш, спии-и-и, — шепчу.

Соседка нежно обвивает меня за шею. Ластится головой к моей груди и шумно выдыхает. Меня пробирает аж до пальцев ног. Гормоны тотчас бурлят.

Бля***, моя незамедлительная и однобокая реакция на Ирку!

Делаю пару шагов к постели и кладу ношу с краю.

Я, конечно, благороден, но не настолько, чтобы позволить Корольку спать одной в ее постели. Устаю, как черт, но глаза долго не могу сомкнуть, просто глядя на мирно спящую Ирку. Мне хорошо рядом, тепло…

Пока она не видит, не рычит, не сопротивляется, подгребаю ближе и утыкаюсь носом в ее затылок.

Моя…

Наутро просыпаюсь один.