Непримиримые 2

Часть 4 Глава 57 (Если хочешь привязать женщину — стань частью ее жизни…)

Ира

Не успеваю дойти до лаборатории, как звонит Антон.

— Ир, бегом к Вирзину. Тут у нас сбор.

— Что-то плохое? — вот никак на хорошие новости не могу рассчитывать. Раз уже пошла полоса оттенков черного, значит, фиг просвет мелькнет — только садо-мазо.

— Черт знает, но тон зав. мрачный, решительный и кусающийся.

— Поняла, уже бегу, — сбрасываю вызов и перехожу на бег. Перескакивая ступени, мчусь не в корпус лабораторий, а на кафедру. В приемную стучусь:

— Здравствуйте, — голос обрывается, когда глазами натыкаюсь на колючий взгляд Леры.

— Вас ждут, — девушка поражает умением держаться по рабочему официально, не испытывая ко мне ничего теплого. А вот этого она не скрывает — пренебрежительным взглядом, чуть кривя губы, слегка вскинутыми бровями и ледяной отчужденностью.

— Спасибо, — немного тушуясь перед дверью зав. кафедрой.

— Доброе… — воздух на миг застревает в горле, когда запинаюсь глазами об Игната. Сосед с ледяным равнодушием сидит на мягком стуле напротив Вирзина. Любимая поза, расслабленная — по сидению ниже скатился, облокотившись рукой, подпирает голову, длинные ноги расставлены и слегка вытянуты. На меня даже мимолетно не глянул — только скучающе вперед. — Утро, — все же заставляю себя окончить фразу.

— Королькова, — формальный кивок от Андрея Юрьевича, — а я уж, грешным делом, решил, что больше тебя не увижу ни в лаборатории, ни в университете.

— Простите, — вхожу. Секунду оцениваю обстановку и к неудовольствию осознаю, что сидеть придется рядом с Игнатом. Втягиваю поглубже воздух и занимаю свободный стул, будто невзначай отодвинувшись от соседа.

— Понимаю, — строг Вирзин. Поправляет очки, окидывая меня мрачным взглядом: — Окончила второй курс, каникулы, но у тебя, Ирина, большая работа, а что важнее, первая необходимость свой проект продать дороже. А если учесть финансовые проблемы университета и скупость спонсоров, должна дневать и ночевать в лаборатории, дабы продвинуть свою работу настолько далеко, чтобы ее выбрали и захотели спонсировать. А ты что творишь? — хуже гнева и упреков отца.

Краска жжет лицо. Опускаю глаза.

— Я, — мнусь, потому что обидно, горько, но, черт возьми, обвинения справедливы.

— Я-я, — зло вторит заведующий, но с какой-то безысходностью. — Если бы не усердие Антона и ответственность Анны, даже не знаю, — недовольно качает головой, — разочарован, — подытоживает свою речь и мысли. — Думал, ты сознательней!

Прям до слез обидно.

Шумно выдыхаю:

— Я исправлюсь, — прикусываю губу.

— Уж постарайся…

— Ира болела сильно, — вступается Ярович, чем вызывает уважение. Хоть кто-то за меня голос подал. — Больше недели в постели провела.

— А где справка? — смягчается тон заведующего. — Мне об этом никто не сообщал, — Вирзин хмурится.

— Я не брала больничного, — оправдываюсь, избегая смотреть на Игната, но краем глаза замечая, что он напрягается. Спина ровнее, ноги подтягивает, а кулак, на котором голова покоится, сжимается так сильно, что тугие мышцы, выглядывающие из-под футболки и вьющиеся по руке, бугрятся. Да и дыхание ровность теряет.

— Не хочу тебя расстраивать, Королькова, но сейчас болеть не время. Поэтому в следующий раз помни: сначала подписываем контракт, а потом умираем.

Обескураживающе, зато по полочкам.

— Запомнила, — выдавливаю скупо.

— Надеюсь, — устало вздыхает Андрей Юрьевич, перебирая бумажки на столе. Одной покачивает: — Пришло письмо. Важное! — пальцем вверх. — От будущего возможного спонсора. Вам предстоит встретиться с ним, поэтому отчеты по каждой работе должны быть всегда наготове. Не хочу выделять кого-то из вас… Ваши проекты особо дороги мне и университету. У них самые лучшие показатели и перспективы, но пахать нужно! На время забыть о пустяках и окунуться в работу.

Ощупываю ребят въедливым взглядом — команда Игната загадочно спокойна, хоть и посматривает на Селиверстова с некоторым ожиданием, но источает невозмутимость. Только одна девушка волнуется больше других. А вот мои ребята, словно в воду опущенные. Головы понурены, взгляды потухшие. Понимаю их расстройство, мы далеки от завершения, но ведь теперь цель видна. Формулу усовершенствовали.

— Ирина, отчета по твоему проекту не видел уже пару недель, — с укором. — Хотелось бы быть уверенным, что ты продолжаешь работать, а не занята какими-то сторонними делами.

— Я занята только одним проектом! — убеждаю ровно, без лишнего пафоса и эмоций. — В нашем университете! Мы работаем и весьма успешно. Если не верите, могу принести наш журнал.

— Странно, что ты этого не сделала сразу, — ирония из уст зав. кафедрой с утра пораньше — нет ничего более бодрящего. Аж холодным потом умываюсь.

— Не понимаю сути претензии, — я не наглая, просто не вижу проблемы. — Чтобы увидеть результат и ход работы, могли и у Антона попросить журнал, или у Анюты.

— Мог, — вперивает недовольный взгляд Вирзин, — но тогда у меня возникает резонный вопрос, что в этом проекте делаешь ты, если тебя нет ни в лаборатории, ни на отчете?

Словно в тухлое болото головой окунают. Пристыженно киваю:

— Я поняла.

— Ирка ни разу не давала усомниться в своей целеустремленности, — голос Селиверстова не просто не ожидаем, он сродни грому посреди белого дня. Я бы могла предположить заступничество Антона, на худой конец — Аньки, но чтобы Игнат… за меня слово замолвил. — Как и в способности своей команды.

Недоуменно вытаращиваюсь на соседа, а ему хоть кол на башке. Даже не смотрит на меня.

— Если она говорит, что было плохо, значит, так и было. Причем в ее случае, как понимаю, она трупом валялась, иначе бы пришла.

— Селиверстов, а ты с кого перепугу в благородство решил поиграть? — крякает огорошено Андрей Юрьевич.

— Да ни хрена я не играю, — бубнит Игнат, совершенно не следя за языком. — Королек недавно на соревнования по волеку за универ приползала. Едва его отстояла.

Боже! Селиверстов… божественно прекрасен. Он… мое светило, вот-вот нимб над головой начинает сверкать, хотя я его раньше упорно не замечала. Игнатушка… самый прекрасный…

— Вы гляньте на нее. Одни кости остались. Жуткая скелетина, и как еще дышит?!

Поволока дурмана покачивается, но нимб глаза слепит.

Сосед волнуется, переживает…

— По площадке едва ноги влачила, играла на отъеб***, чуть пару матчей не завалила…

Стоп-стоп, морок сходит так быстро, будто меня ледяной водой умывают.

Этот козлина меня… защищает или грязью обливает?

От возмущения нахохливаюсь, точно воробей, готовый в бой вступить. Меня переполняет негодование. Да как Игнат может?! Как смеет!!!

Удивительная способность обелить, вымазав в дерьме. Спасать, притапливая…

— Но команду не подвела. Пришла… Она очень ответственная, — заключает с такой простотой и безликостью, что у меня глаза на лоб лезут.

Блина, дайте мне что-нибудь потяжелее. Я ему по башке настучу!!!

— Да это ты играл… спустя рукава, — подаю голос и впервые удостаиваюсь внимательного взгляда непогожих глаз. — А еще, — бурлит обида, — тренера обманул… больной ногой! — некрасиво с моей стороны, но злость в виски долбит. Только Игнат умеет из взрослой и уравновешенной меня за долю секунды сделать недоразвитую неврастеничку.

— Это когда я на тебя упал? — невинно хлопает ресничками.

Подлюкаа-а-а!!! Самовлюбленная…

— Да! — фиг тебе, не покраснею и не буду углубляться в интимные подробности. — А на следующий день уже на вéлике гонял!

Вот так! Топить, значит топить!

— Малыш, — окидывает брезгливо-снисходительным взглядом, — турнир я отыграл по максимуму, второе место, между прочим, а нога болела жутко. Благо мне медсестра хорошая попалась. За ночь залечила…

Язва поперек горло застревает. Боль… затапливает грудь, вгрызается в сердце. Оно пропускает удар, а когда выдает следующий — он оглушает.

Шок затягивается, это нелепо и смехотворно — вот так откровенно опешить от однозначного признания соседа, но я не нахожу сил прийти в себя. Зато победная ухмылка, скользнувшая по его наглому лицу, еще как:

— А меня два медбрата, поэтому лечение затянулось, — легкомысленно закатываю глаза и отмахиваюсь, — но я не в обиде… Главное результат!

Не знаю, что я хотела этим сказать. Поднять свою самооценку, мол, у тебя одна, а у меня двое!!! Или стремительно опустить, — я докатилась до групповухи, пусть и на словах… Но от реального воспоминания, как меня лечили, что пришлось пережить, свое самочувствие — и сопоставив лечение, коим занимался Игнат, с тошнотворной ясностью понимаю, что проигрываю по всем пунктам. Краска стыда печет не только щеки, даже нутро пылает… Зарделась, по-моему, вся до кончиков волос.

Лютый взгляд Игната ничуть не остужает, и даже капельки удовольствия не доставляет, что сумела парня на эмоции вывести.

— А то и вижу, — цедит с нескрываемым презрением, — две недели постельного, — не скрывает плевка, — режима, при должном уходе, в умелых руках… Отощала, сестренка, нужно тебе для компании еще пару-тройку лекарей вызвать!

— Вы сейчас точно о болезни и лечении говорите? — в мир хаоса и самообмана вклинивается едко-настороженный голос Андрея Юрьевича.

Запоздало вспоминаю, что мы у него в кабинете. И разговор у нас сугубо деловой, вот только каким-то образом мы его умудряемся опошлить.

— Да, — киваю в пол.

— А то, — поддакивает смешком Игнат.

— Все свободны, — хмуро отдает распоряжение Вирзин, — Селиверстов и Королькова, а вы останьтесь, — рушит хрупкие надежды зав кафедрой, что это ужасное утро оканчивается и вскоре я смогу вздохнуть свободно… ну или забиться в уголок и пореветь вдоволь.

Только наши команды скрываются за дверью, зав. кафедрой откидывается на спинку офисного стула. Руки в замок на живот.

— Не хотел пугать ребят новостью, но сейчас должен приехать важный человек. Он заинтересован нашими проектами и для начала хочет поговорить с вами лично.

Мы с Игнатом переглядываемся. Обоюдная неприязнь медленно отступает перед этой новостью.

— Но я не готова, — роняю испуганно. — Почему нельзя было раньше предупредить? Я бы… ну, не знаю, речь написала.

— Потому что письмо о его приезде задержалось в дороге, — Вирзин театрально вскидывает глаза и ладони к потолку: — Боже, благодарю нашу «почту», что вообще нашла желание нам его благородно доставить.

ерничество заведующего понять можно. Давно бытует мнение и шутки по поводу работы «Почты России», и вот теперь мы сами едва не стали ее жертвами.

— Ничего ужасного, думаю, не случится, — бормочет Андрей Юрьевич. Но тут селектор на его столе шуршит:

— Андрей Николаевич, к вам гости.

— Спасибо, Валерия, проводите… — тотчас тушуется зав. кафедрой, в глазах паника. Мужчина быстро берет себя в руки. Натягивает приветливую улыбку и бодро поднимается с кресла, встретить людей, кто может спасти наши работы:

— Ну что, мальчики-девочки, — тихо и явно для наших с Игнатом ушей, вышагивая к двери. Мы тоже встаем со своих стульев, — дождались, — легкой обреченностью убивает наповал Вирзин.

Дверь открывает Лера, пропуская к нам в кабинет… Лианга и двух его самых близких людей: Хэй Ксан и Джен Мин.

Затравленно мечу взгляд на Игната, Селиверстов — точно бык на корриде. Если бы ногой дернул — один в один не отличить. Серые глаза наполняются грозовой хмуростью — кровавой пеленой, голова чуть склонена, лоб вперед. Крылья ноздрей так яро трепещут — вот-вот дым из носа вырвется.

Зато Вирзин чуть из штанов не выскальзывает:

— Здравствуйте, — расплывается такой благодушно-радостной улыбкой, что блевать охота. Меня реально подташнивает, желчь к горлу подкатывает, и если Селиверстов явно специально выказывает неуважение, то я… просто не могу и слова выдавить. — Валерия, — зав. кафедрой ступает в приемную, оттесняя техника. — Кофе, чай, что-то на стол быстро организуй, — отдает короткое, едва слышное указание, и тотчас возвращается. — Добро пожаловать, господин Линь Анг Линь Джи, — нагораживает в кучу имя и фамилию. Жуткая неосмотрительность и безрассудство. Зачем коверкать плохо понятное, лучше бы промолчал.

— Лианг Джи Линь, — поправляет спокойно бывший, оставаясь убийственно безликим.

— Прошу простить, ваши имена для нас непривычны, — тушуется начальник. Жест рукой «проходите». — Будьте добры.

Лианг отдает распоряжение своим людям, обождать в приемной. Хэй Ксан и Джен Мин молча выполняют указание босса.

Джи Линь проходит вглубь кабинета и присаживается в кресло нашего начальника, на который Андрей Юрьевич услужливо указывает.

— Спасибо, — благодарит кивком Лианг, а Вирзин присаживается рядом с ним на простой стул для посетителей.

— Извините за столь скомканный прием, мы оказались заложниками ситуации и узнали о вашем прибытии несколько часов назад, — винится зав. кафедрой. — Как вы понимаете, университет на каникулах, поэтому собрать людей и приготовиться… — заминка, Андрей Юрьевич сдувается на оправдании, потому что глупо оно звучит. Это нам нужен спонсор. Его не волнуют наши мелкие проблемки. — Надеюсь, — все же находит силы продолжить речь Вирзин, — отсутствие официальной церемониальной части и переводчика вас не оскорбит?

— Нет, это ерунда.

— Отлично, — расслабляется Вирзин, — зато ребята, отвечающие за проекты на месте, — кивок и мах длани на нас с Игнатом.

— Да, спасибо, меня это вполне устраивать.

— Познакомьтесь. Это Селиверстов…

— Бл***, - зло вибрирует голос соседа, — это какая-то долбанная шутка?

— Селиверстов!!! — голос заведующего за длинную фамилию соседа успевает с баритона на фальшивый фальцет заехать и обратно. С раскрасневшегося лица моментом сходит вся краска. Глаза испуганно бегают, губы подрагивают. Начальник на грани обморока.

— Я тоже рад вас видеть! — Лианг бесстрастен, улыбка лживо миролюбивая.

Это подло. Имея власть и деньги, манипулировать другими и играть на их слабостях и увлечениях! Джи Линь все верно рассчитал… Он пробирается во все области жизни, интересные мне — в которых кручусь и в которых мечтаю работать. Не от великой благодетельности сейчас Лианг здесь, не от большой души, а чтобы поработить…

— Здравствуйте, — выжимаю приветствие. Я сильная. Должна научиться притуплять свои эмоции и даже врага принимать с улыбкой.

Опустошенно сажусь на стул. Могу проигнорировать или уйти, но чего добьюсь? У нас уговор с Джи Линем, что буду вести себя нейтрально. Позволю быть частью жизни, не буду отталкивать…

Да и глупо это. Одним энтузиазмом в наше время не пробиться, а без должного финансирования проект так и останется в стадии «разработка». Только спонсирование вытянет его на нужный уровень и позволит дышать.

И у Джи Линя есть деньги, власть, связи.

Жестокая реальность. Научная проституция… своего рода. Да, она существует во всех областях, и даже у нас, и сейчас мне придется оттачивать мастерство по лизоблюдству. Если я хочу добиться чего-то, мне придется лавировать среди недругов и хищников, отстаивая свои интересы. К тому же я не одна. У меня команда: Антон, Аня и я… И я несу ответственность за них.

— Вы знакомы? — проницателен зав. кафедрой, чуть встревоженным взглядом пробегаясь по нам всем.

— Немного, — кривит губы Джи Линь, — сталкиваться в другой сфера жизни. — Размыто и так, чтобы наш начальник понял, это его не касается.

Теперь Вирзин прогуливается по нам с Игнатом недовольным взглядом, обещая после встречи крупную разборку.

— Надеюсь, интересы вне научных изысканий никоим образом не влияют на желание поддержать начинания молодых ученых? — нужно попросить у Андрея Юрьевича мастер-класс по тому самому лизоблюдству.

— Будьте уверены, — заверяет холодно Лианг. — Я не враг своим вложениям. Я люблю свободную красивую жизнь, развлечения, а это требовать больших средств. Поэтому я не пойти вразрез с прибыльным делом.

— Это замечательно, — потирает руки Вирзин. — Правда, до хорошей прибыли еще далеко…

— В некоторых вопрос я не спешить, долгосрочный перспектива меня тоже устраивать, — хлесткий взгляд на меня, даже душа замирает.

Рядом раздается гневное сопение, да и жаром окатывает. Не буду смотреть на Игната…

— Хотелось бы уточнить, что требуется от ребят. Вы же понимаете, выдавать сразу все свои изыскания, не будучи уверенными в спонсировании, чревато. Не хочу показаться некорректным, но случается разное, — мнется Андрей Юрьевич, и его волнения понятны. Кражи идей и работ не редки. Вот он и пытается нас оградить от подобного. — И дабы избежать недоразумений…

— На сегодняшний этап мне вполне хватит четкой концепций.

— Удивительно, — вновь подает голос Игнат, продолжая зло рассматривать Лианга, правда, уже вальяжно сидя на своем стуле, — когда это наш китайский знакомый успел заинтересоваться нашими работами? — только когда договаривает, понимаю, что вопрос мне.

— Селиверстов, степень твоей невоспитанности поражает, — мрачен Вирзин, виновато посматривая на Лианга, которому обманчиво плевать на Игната, его хамство и ситуацию в целом.

А то, что обманчиво, это точно. Джи Линь не из тех, кто требует к своей персоне подобострастного обращения, но границы дозволенного четко обозначает, и сейчас сосед их умело пересекает.

Как бы ни злилась на бывшего, как бы ни желала от него избавиться, в этот раз я на стороне Джи Линя. Он пока ничего не сделал такого, из-за чего Селиверстов бы смел так неприкрыто рычать и наезжать. Игнат явно нарушает субординацию. Лианг — не просто мимо проходящий, он… возможный спонсор одной из наших работ.

Если только…

Мрачно кошусь на соседа.

Селиверстов уверен в моей победе заранее, ведь знает, что у нас с Лиангом была связь. Возможно, он не верит, что Джи Линь отдаст предпочтение ему, поэтому и гоношится. Злится, заранее предвкушая проигрыш.

Дурной, не знает о моем бывшем ничего толком, и уже недолюбливает… Это так по-ребячески. В духе Селиверстова!

Мысль обрывается, когда на столе Вирзина оживает селектор:

— Андрей Юрьевич, простите, — шуршит голос Леры, — вам звонит Агарков Игорь Лаврентьевич.

— Сейчас не могу, — отрезает зав. кафедрой. — У меня важное…

— Простите, Андрей Юрьевич, но это срочно, — доверительно сообщает девушка.

— Прошу меня простить, — формальным кивком винится Вирзин: — Буквально несколько минут, — оправдывается, покидая кабинет.

— Время дорог, но если у вас появится на мой счет вопрос, мы можем встретиться и поговорить, хотя ничего нового, чего обо мне и моей семья не написано в интернет, я вам не рассказать, — морозит деловым тоном Лианг и пригвождает Игната пристальным взглядом.

Селиверстов — из-под бровей на меня, опять на Джи Линя, только теперь с вызовом.

Нервно сглатываю. Игнат нарочно нарывается, а бывший… по ходу дела, он нас подозревает, но так как не может найти подтверждения связи, провоцирует.

Может, все-таки поговорить по душам с Игнатом? Еще раз мягко намекнуть, что полярность в отношениях — замечательно. Что она меня устраивает, и дать увериться, что он мне…

Невольно кошусь на Селиверстова и чуть не скулю от расстройства. Не захочет индюк ничего слышать! Устраивает переглядки с Джи Линем, а тот смакует молчаливый триумф. Не понимаю, чему радуется, но радуется. Вон как омуты щелей победно сверкают.

С каждой секундой уверяется в своих догадках все сильнее. Останется только шаг — найти неопровержимое доказательство или поймать нас с Селиверстовым вместе. И тогда… ужас!!!

— Можно и встретиться, — откидывается на спинку стула Игнат, нагло ухмыляется с цинизмом закоренелого мажора. — Информация из первых уст всегда достовернее и дороже вырванной из контекста или услышанной и кем-то переработанной.

Черт, я всеми способами пытаюсь не допустить «нас с Селиверстовым», а сосед, как назло, одеяло на себя тянет. Или точнее с себя, нарочно оголяясь.

— Ваш дерзость простительна только в том случай, если вы так же хорош в науке, как и скор на язык, — отрезает равнодушно Джи Линь.

— На язык… — паясничает Игнат, одаривая меня ТАКИМ взглядом от которого даже уши воспламеняются, — вроде не жалуются.

А-а-а, убейте меня прямо здесь!!!

Он ведь нечаянно? Так ведь?!.. Ну не может человек быть настолько отпетым мерзавцем, чтобы в кругу малознакомых людей, подобные шуточки отпускать.

Коротко покашливаю, чтобы хоть как-то заставить работать легкие. Дыхание застревает в глотке, внутри першит, сушит…

— Все хорошо? — лживая тревога и насмешливый взгляд от Игната в момент наигранной услужливости — похлопать по спине. Торопливо вскидываю ладони «не тронь!». Понимаю, должна что-то сказать, поэтому нарушаю позорную молчанку:

— Просто скажите, как и когда презентацию представить, — выдержанно улыбаюсь бывшему.

— Мне нравится деловой люди, ценящие чужой время, — кивает Лианг, чуть покачиваясь в офисном кресле из стороны в сторону, при этом сложив пальцы домиком и не сводя пытливого взгляда с меня.

Раздраженный фырк Игната вынуждает обратить на парня мимолетное внимание.

— Жаль, ваша работа не зайти настолько далеко, как у господина Селиверстова, — игнорируя откровенное пренебрежение соседа, огорошивает новостью Лианг, и до сих пор глумящийся Игнат напрягается.

— Хочешь сказать, что ты действительно разбираешься в том, чем мы занимаемся? — удивление на лице Селиверстова неподдельно. — И даже покопался в стадиях готовности?

— Я не так силен в науках, как вы, господин Игнат Александрович и госпожа Ирина Сергеевна, но мой образование позволяет с точной уверенность заявить: да, я прекрасно понимать нюансы ваш проект. Я не настолько усидчив, чтобы заниматься подобным, но вполне платежеспособен, чтобы поддержать и продвинуть, а еще умен, чтобы нажиться на работе других, — припечатывает значимо.

Вот теперь на физиономии соседа читаю пусть не одобрение, но уважение к противнику.

— И даже больше, — подается вперед Лианг, облокачивая на стол. На лице ни намека на мягкость и желание понравиться — сухая констатация факта: — Область ваша работа мне гораздо ближе, чем Ирины. Я бы сказать, для мой семья и страна — фундаментальней.

Селиверстов мечет на меня хмурый взгляд, еще сомневается.

— Поэтому я бы хотеть продвигать именно вас, — заключает с простотой динозавра Джи Линь. У меня аж сердце обрывается. Я знаю, чем занимается его семья, в какой области предпочитают вложения. Лианг не обманывает и не пытается меня как-то зацепить. Он холоден и беспристрастен. Он умеет зарабатывать деньги. Это врожденное…

Вот только еще никто не знает, до чего мы с ребятами доковырялись, а то, что мы уже смогли сделать — кардинально меняет ракурс работы, и стадийность полярных проектов может значительно потерять вес в вопросе спонсирования…

— То есть, — не хочу первой нарушать щекотливое молчание, но моя работа мне важна! А такая мелочь, как меценат, который может продлить жизнь моему детищу, меня сильно волнует. — Мне можно не утруждаться? — не обижаюсь, лишь желаю поставить точки над «i», чтобы точно знать, куда следовать дальше.

— Не хотеть вас расстраивать, — переводит на меня колючки глаз Лианг, так, будто только вспоминает, что я тут. — Но боюсь, ваша работа слишком «в перспектива». Потому что я видеть, вам еще работать и работать. Да и концепция четко не высмотреть. Мелкий наработка и только…

— Хорошо, — бормочу, с горечью понимая цинизм жизни. — Но у меня есть веские доработки по формулам и образцы…

— Хотеть сказать, что можете конкурировать с проектом господина Селиверстова?

— По важности для человечества — да! — не горячусь и не зарываюсь. Селиверстов знает, что это так. Его работа замечательная и нужная, а моя… это прорыв… Только до него грести нужно, а без субсидий и дотаций я могу утонуть.

— Отважно, — кривит губы Лианг. — Что ж, я бы очень хотеть ознакомиться с последний доработка. Пусть не в готовый вид, но хотя бы формул.

— Пять минут, — решительно поднимаюсь. Мое детище тоже достойно жизни. И если для этого придется переступить Селиверстова — сделаю это!

Уже на выходе из кабинета сталкиваюсь с Вирзиным.

— Ты куда? — настороженно шикает зав. кафедрой, пропуская в кабинет Леру с подносом в руках.

— За журналом! Господин Джи Линь изъявил желание глянуть мои разработки, несмотря на то что больше заинтересован работой господина Селиверстова, — не ерничаю, но мне больно и обидно. Да, обидно! Я живая и такое чувство мне присуще!

— Ты характер свой придержи, — тихо и наставительно, сквозь зубы. — Быстро туда-обратно. Простите, задержался, — источая любезность, уже захлопывая за мной дверь.

Сбегая по ступеням, никак не могу понять происходящее. Лианг, конечно, еще тот бизнесмен и меценат, но быть не может, что на всю страну и ближнее зарубежье только в моем университете нашлись достойные проекты. По любому для моих глаз околачивается. Нет, я уверена в работе Игната, и в его успешности и рентабельности, но зачем так показушно играть на моем болезненном желании тоже оставить свой след в науке и истории? Возможно, Джи Линь копнул глубже в мою биографию, нашел информацию о нашем с Игнатом соперничестве со школы и решил проверить догадку. Поэтому сталкивает лбами. Провоцирует, выжидает…

Но страху нагонять — не дело. Лучше бы дал время подготовиться, мы бы блеснули умением отстоять свои работы.

Уже на подходе к лаборатории с удивлением замечаю сидящего на подоконнике Лаву.

— Привет, — расцветает в улыбке парень, только она кажется лживой. Ничего не могу вменить ему плохого, просто удивительно, что он здесь делает. В университете! В котором не учится!!! В котором, по сути, настали каникулы, и лишь редкие студенты шастают, либо досдавая хвосты, либо заочники, либо будущие первокурсники…

Или он кого-то ждет?

Меня?

— Привет, — настороженно рассматриваю парня.

Вадим соскакивает с подоконника и обнимает:

— Зашел узнать, как у тебя дела, — подтверждает мои мысли. — Услышал, что сильно болела…

— Спасибо, уже лучше.

— Надеюсь, — наигранно хмурится Лава, — ты не собираешься сливать турнир?

— Нет, конечно, — продолжаю дивиться непонятному разговору. Вадим опять улыбается, только шире.

— Отлично, не забывай, — деланно строго грозит пальцем, — на тебя народу много подписано, а ты постоянно куда-то пропадаешь.

— Ну я же не обязана вне турнира блог вести, — оправдываюсь задумчиво.

— Нет, но я переживал.

— Спасибо, — вторю растерянно.

— В первый раз ты показала себя круто. Второй — вообще шокировала. Надеюсь, в третий отожжешь не по-детски!

— Мотоциклы — моя дисциплина, — заверяю без особой радости, потому что до сих пор не могу взять в толк, какого лешего Лава делает в моем универе? И как узнал, что я тут? — Прости, — винюсь без вины. — Мне сейчас некогда говорить. По делам нужно…

— Да-да, конечно, — кивает рьяно Вадим.

— Еще не все! — прямо с ходу отмахиваюсь от Антона и Нютки, которые аж подскакивают, только оказываюсь в лаборатории. — Журнал, — нетерпеливый жест рукой Яровичу. Парень как раз его держит. Торопливо отдает:

— Вирзин злобствует? — сочувствующе.

— Нет, он ангел по сравнению с будущим спонсором.

— Он что? — чуть не роняет очки Анька, — с вами?

— Угу, нагрянул с проверкой и требует неопровержимых доказательств нашей состоятельности. Скоро буду, — заверяю категорично и, прижав журнал к груди, спешу обратно.

Бегом по корпусам, перемахивая через ступени на второй этаж, где кафедра. Но уже в приемной застываю на пороге кабинета зав. кафедрой, так и не постучавшись — дверь чуть приоткрыта. Изнутри льются голоса.

— Я буду за свой проект сражаться любыми способами, — решителен голос Игната, — но Иркина работа… она другого уровня. Нас нельзя сравнивать и выбирать между нами — ошибочно и безбожно неправильно. У нее прорыв мирового уровня, и вы сделаете ошибку, не поддержав ее. Сейчас я конкурент, но, бл***, если бы передо мной положили наши проекты, я бы…

— Селиверстов, — предостерегает Вирзин, — ты прекрасно знаешь, как я трепетно отношусь к Корольковой и ее работе, но сейчас мы говорим, что придется выбирать!

— А что, если поделить бюджет?.. — неожиданно огорошивает Игнат, а сердечко в такт словам благодарно екает.

— Это не рационально и не позволит в достаточной мере обеспечить финансирование по каждой работе в отдельности. Как погоня за два зайца, — рассуждает спокойно Лианг.

— А если все же допустить такой вариант, — упирается сосед в глубокой, но неуверенной задумчивости. — Всего год… — ляпает навскидку, — ну, полгода ужиматься, а там… я найду еще финансирование, — довольно убедительно.

— Откуда? — едко усмехается Джи Линь. — Вы хорошо знаком с нужный люди?

— Пока нет, но если так обстоит дело, найду.

— Ваша бравада похвальна, господин Селиверстов, но боюсь, куда перспективнее вложиться в вас. Ваша работа, по сути, завершена.

Сердце прыгает, точно выстрел дробью.

Завершена?

Почему я не знаю об этом?

Селиверстов ничего не говорил… Даже слова… Язвы, колючки, чтобы уязвить и попытаться меня сломать.

Или… не хотел сделать больно?

— По мой подсчетам на получение всех документ уйти не больше пара месяц. Если я подключить знакомства — и того меньше. Расширить штат, докупить оборудований… В течение года вы выйти на передовую. Получений патента и продажи. Я вас продать! И как раз полученный на вас деньги смочь вложить в проект Ирины. Она вряд ли двигаться далеко за это время, но зато я уже раскрутить вас.

Умение разложить по полкам финансовую составную у Лианга явно от родителей. Они тоже быстро просчитывают выгоду и возможные риски.

Подслушивать некультурно, пристыженно натыкаюсь на понимающий взгляд Леры. Впервые она не пытается ужалить, уколоть, скорее сочувствует. Запоздало вспоминаю о друзьях Лианга, сидящих в мягких креслах в углу приемной, но за моей спиной.

Набираюсь сил, хотя уже и смысла не вижу в том, чтобы журнал показывать. Но все же стучу:

— Можно? — окидываю мужчин взглядом. Вирзин с зардевшими щеками, потным лицом. Лианг задумчив, Игнат тотчас становится надменным.

— Конечно, — жестом подзывает зав. кафедрой.

Прохожу в кабинет и кладу перед Лиангом журнал. Остаюсь на месте. Жду…

Джи Линь лениво ворочает листы до разворота с итоговой, усовершенствованной формулой. Несколько минут изучает, проверяет наше решение…

— Не много ли этот молодой человек знает о твоем проекте? — на китайском вводит в ступор Лианг, не отрывая глаз от журнала.

— Мы знакомы с работами друг друга, — в тон парирую. Он не смутит меня. Не этим и не сейчас. — Мы обязаны знать проекты, с которыми конкурируем. В этом нет ничего удивительного.

— Возможно, но он знает то, чего не знал ваш непосредственный руководитель.

— Вам не кажется, что в коллективе неприлично говорить на языке, который не все понимают? — ворчит Игнат, испепеляя недовольством.

— А вам бы стоило подучить китайский, — холоден Лианг. — Язык будущий бизнес.

— Если понадобится — выучу, — отрезает Селиверстов, окатив презрением.

— Вы слишком самонадеянны, — губы Лианга растягиваются в улыбке, и я благодарна бывшему, что не ведется на детские выпады Игната. — Я не говорить, что это плохо. Я уважать самонадеянный человек, главное, чтобы она не быть пустой.

— Свои слова подкрепляю делом, — не остается в долгу Селиверстов. — Мой проект тому подтверждение.

— Над ним работать много людей, — напоминает Джи Линь.

— Что доказывает: я не только непростительно умен, редкостно красив, но и чрезвычайно прекрасный руководитель, — с еще большим самолюбованием разводит руки Селиверстов. От закатывания глаз меня останавливает голос Вирзина:

— Игнат, заканчивай паясничать, — одергивает зав. кафедрой в конец оборзевшего парня.

— И все же он мне нравится, — прищуривается Лианг. — Интересный, наглый, талантливый.

— Только без интима, — морщится Игнат.

— А вот это точно исключим, — темные глаза вновь обращаются колючками, да так откровенно впиваются в меня, что оседаю на стул, будто жертва после прицельного выстрела снайпера.

Лианг поднимается, на лице ни намека на мягкость, которою стелил совсем недавно.

— На будущей неделя, во вторник, я организовать мероприятие. Вы подготовить презентация свой проекты. О подробностях сообщить чуть позже. Всего хорошего, — кивает Джи Линь всем и никому конкретно, без лишних слов покидая кабинет и застывшего, точно истукан, рядом со столом Вирзина.

— Я не понял, — отмирает зав. кафедрой, только дверь закрывается за Лиангом. — Он хочет оба ваши проекта?

— Не знаю, — дергаю плечом. Я растеряна, подавлена, обескуражена.

— Хер его…

— Не матерись, — мотает нетерпеливо головой Андрей Юрьевич, обрывая Игната. — Мы с тобой еще поговорим об умении себя вести в обществе! — грозно и не обещая ничего хорошего. — Но если вы знакомы, — теперь внимание на меня, и настойчивое желание начальника проникнуть ко мне в душу вынуждает пристально смотреть на Вирзина, — ты можешь на его решение как-то повлиять? — звучит настолько двусмысленно, что краснею.

— Даже боюсь предположить, на что вы намекаете, — с укором. Рядом жарко дышит Игнат, но мне плевать на его амбиции и злость.

— Дьявол тебя побери, девочка, — вспыхивает и зав. кафедрой. — Я просто уточняю, есть ли у тебя шанс…

— Повлиять на него? — заканчиваю фразу.

— Да, — кивает Андрей Юрьевич. Садится за свой стол. В прострации пролистывает мой журнал.

— Не возьмусь сказать. Лианг Джи Линь непредсказуемый человек, но слово всегда держит, — решаюсь на признание.

— Надеюсь, — захлопывает журнал Вирзин и двигает на край стола в мою сторону. — Материал шикарный, если только удастся синтезировать, и оно заиграет… Ко вторнику вы подготовитесь во всеоружии! — строго и категорично меняет тему зав. кафедрой. — Отгрохаете такие презентации, чтобы этот китаец нашел средства на вас обоих! И никак иначе!!! Ступайте, — нетерпеливым жестом выпроваживает. — Валерия, да уберите уже поднос, — недовольно бурчит в селектор.

Мне не надо повторять дважды, да и компания не самая приятная. И я сейчас не о зав. кафедрой, а о пышущем гневом соседе. Правда, Селиверстов расторопнее, и видимо, моя компания его тяготит не меньше. Игнат покидает кабинет без должного уважения и воспитания:

— Пока, — скрывается в приемной, чуть дверью Леру не пришибив, и уже через секунду хлопает входной. С облегчением выдыхаю:

— Всего хорошего.

— Ирин, — догоняет мягкое в спину, когда уже на пороге стою. Оборачиваюсь. — У тебя есть то, чего нет у Селиверстова. Ты можешь кичиться умом, упертостью, талантом, но ты… красивая женщина…

Реально страшно представить, к чему ведет Вирзин.

— Не стесняйся этим пользоваться. Мы живем в жутком мире, где красоте с большей радостью открывают двери. И пока она у тебя есть… не упускай шанс.

— Будем считать, я этого не слышала, — не громкие слова, не пафос. Мне всего двадцать, а человек, которого до недавнего времени уважала, в глаза советует, чтобы я обольстила мецената.

Чуть отступаю, пропуская Леру с подносом, на миг обменявшись солидарными ЖЕНСКИМИ взглядами. Она меня поддерживает, и вероятно, за все время нашего знакомства в девушке впервые ко мне колыхнулось уважение.

— Я не ханжа, но и не настолько еще в отчаянном положении, — прижимая журнал к груди, покидаю и кабинет, и приемную: — До свидания, — это Лере, прежде, чем выйти в коридор.

На миг замираю, перевожу дух и успокаиваю взыгравшие нервишки. Паниковать раньше времени не стоит. Лианг мерзавец, но… я не лгала — он человек слова. Если решит дать шанс — даст. И вот тут уже все будет зависеть от меня.

Глазами обшариваю полупустой коридор, лишь пара одиноких студентов шаркают по полу в сторону лестницы, о чем-то мирно переговариваясь.

Радуясь тишине и одиночеству, иду прочь.

Я себе напоминаю червяка, сидящего на крючке — конвульсивно дергаюсь в надежде соскочить, при этом четко осознаю, что обречена подыхать в муках.

А вот в этом больше человек.

Лучше уж замереть и привыкнуть к одной боли, чем телепаться и причинять все более мучительную. Но нет!!! Я же ЧЕЛОВЕК — гордое животное, верующее до последнего на лучший исход. Бьюсь об стену — а вдруг! Гребу против течения — авось! Бегу по лезвию… была не была.

Но сейчас я уже борюсь не столь за победу, сколь пытаюсь продаться дороже. Лианг любит дорогое, любит самое лучшее и достойное… Достойное ЕГО. Сыграть на обратном не получится — скорее он меня раздавит и отдаст на поругание в бордель.

Ему нравится играть. Владеть полностью. Безраздельно… Подавлять и ощущать свою значимость. Вот он это и делает — проникает во все сферы моей жизни, просачивается во все уголки, но не для того, чтобы стать частью, а чтобы иметь тотальный контроль…

Боюсь, ему это удастся. Дело времени. Проекты, спорт, личная составная. Джи Линь пересытился обычными отношениям и эмоциями, поэтому ищет остроты и бури.

И чтобы притупить бдительность Лианга и отвести от Игната подозрения, я ее дам. Знаю, что накажет, но накажет, получая удовольствие…

Кому-то покажется странным и недопустимым в отношениях насилие, но я… смирилась с мыслью, что Джи Линь необычный мужчина, и его пристрастия довольно своеобразны. Наклонности к некоторым забавам интимного характера.

Видимо, уложив в свое время в голове странности Лианга, я не так сильно опешила, когда Игнат проявил агрессию во время секса… Я, конечно, испугалась, была возмущена, но ведь… допустила следующую связь. Значит, приняла, поняла, простила…

Джи Линь не хуже, не лучше… если что — потерплю.

Битву можно слить, главное выстоять войну!..

Мысль испаряется — меня без лишней деликатности дергают за шкварник и в следующую секунду впечатывают в стену в каком-то затененном уголке универа, да так, что душа едва из тела не выпрыгивает.

Журнал смачно ухает на пол, как и рюкзак…