Хрустальная ложь

Глава 29

Нью-Йорк в тот вечер был особенно шумным — за окном гудели машины, неон отражался в лужах, а ветер с Гудзона доносил резкий, металлический запах мокрого асфальта и далеких доков.

Лилит сидела за своим рабочим столом, в дом, который она превратила в крепость и офис. Усталость была не просто физической; она ощущала ее как тяжелый, давящий груз на висках. Очередное дело, ещё одна пачка документов, звонки клиентов, допросы… и — кофе, уже четвертая чашка за вечер, остывшая и горькая.

Она обещала Виктору приехать к нему, но, честно говоря, просто не могла заставить себя надеть что-то кроме рабочего костюма и выйти в мир, где нужно было притворяться непринужденной. Хотелось тишины, одиночества и… хотя бы немного покоя от самой себя.

Она быстро набрала сообщение, не желая тратить на это эмоциональный ресурс.

“Сегодня не приду. Завал на работе.”

Сообщение было коротким. Без смайлов, без флирта. Только деловой тон, отсекающий любые возражения.

Он не ответил.

И это насторожило её сильнее, чем любая угроза или длинный, требовательный текст. Виктор всегда отвечал. Его молчание было громче любого слова.

Она дописала последнюю страницу отчёта, откинулась на спинку кресла и потерла глаза. Кабинет утопал в полумраке, освещенный лишь экраном ноутбука. Мозг гудел. Время — почти десять вечера.

Внезапно, в идеальной тишине ее квартиры, раздался тихий, но отчетливый щелчок. Это был звук, который издавал замок, когда его открывали не ключом, а мастерски подобранным инструментом.

Лилит моментально сбросила усталость. Рефлекс, выработанный годами, сработал быстрее мысли. Она схватила пистолет, лежащий под стопкой бумаг, и направила его на дверь, которая вела в прихожую.

— Расслабься, змейка, — прозвучал знакомый, насмешливый голос, прежде чем она успела нажать на спусковой крючок.

Виктор.

Он стоял в дверях, высокий и невозмутимый, в темном пальто, которое идеально сидело на его широких плечах. На его лице играла та самая улыбка, от которой у нее срабатывал рефлекс «или убить, или поцеловать». В руках он держал два больших пакета. Один с логотипом дорогого магазина, деликатесов, второй просто черный, и какой-то плоский, запечатанный конверт.

— Ты вообще нормальный? — выдохнула она, медленно опуская оружие, но не убирая его. — Нормальные люди обычно звонят в дверь, прежде чем вламываться.

— Нормальные люди — да, — хмыкнул он, захлопывая за собой дверь. — А я — нет. И я знаю, что ты не открыла бы.

Виктор снял пальто, повесил его на крючок с такой небрежной уверенностью, словно жил здесь. Затем обошёл её стол, поставил пакеты на край.

— Ты, оказывается, забыла кое-что важное.

— Что, не подписала документ? Забыла отправить факс?

— Свой день рождения, Рия.

Валерия нахмурилась, а потом, под его пристальным взглядом, действительно открыла календарь на ноутбуке. Число подсвечивалось маленьким, праздничным кружочком.

— …Чёрт, — пробормотала она, слегка растерявшись. — Вот уж не думала, что доживу до того, что забуду собственный день рождения.

— Я заметил, — усмехнулся Виктор. — Поэтому решил, что исправить это должен я.

Он достал из одного пакета маленькую коробку, перевязанную серебряной лентой.

Девушка с подозрением прищурилась.

— Если там оружие — я не удивлюсь.

— Хуже, — ответил он, подталкивая коробку к ней. — Куча бумаги.

Она осторожно распаковала коробку. Сняла крышку. И… застыла.

Внутри лежали книги. Не электронные, а плотно сброшюрованные, напечатанные, аккуратные тома с профессионально оформленными обложками. На корешке — названия, которые она знала наизусть. Это были ее любимые фанфики из архивов, которые она читала в тайне, чтобы сбежать от реальности.

Валерия моргнула.

— …Ты издеваешься.

Мужчина ухмыльнулся, прислонившись к ее столу.

— Ты забыла удалить историю браузера на том ноутбуке, что я тебе дарил месяц назад.

— Виктор! — она вспыхнула, впервые за вечер сбросив маску профессиональной холодности. — Это… это было просто… исследование персонажей!

— Конечно, — спокойно произнёс он. — Очень подробное исследование, кстати. Особенно тот, где Малфой спасает Грейнджер и потом они…

Валерия ударила его по плечу, но в ударе не было злости, только смущение.

— Ты ненормальный!

— Возможно. Но мне нравится видеть, как ты краснеешь. И, кажется, я понял твою тактику. Троп от ненависти до любви твой любимый.

— Я родилась благодаря нему, — тихо ответила она, невольно вспомнив историю Эмилии и Киллиана, которые преодолели вражду кланов.

Она всё ещё держала книги, прижимая их к груди, будто что-то бесконечно ценное, что нельзя было отнять. Виктор смотрел, и впервые за долгое время она напоминала не адвоката, не мафиозную дочь, а просто девочку, которой подарили чудо.

— Ты сделал это?.. серьёзно? — тихо спросила она. — Ты распечатал фанфики ради меня?

— Я бы напечатал тебе всю Британскую библиотеку, если бы знал, что ты так улыбнёшься.

Девушка отвела взгляд, но улыбка осталась — теплая, неловкая, настоящая.

Виктор вздохнул, сунул руку в карман и достал плоский конверт.

— А теперь — подарок номер два. Более практичный.

Валерия открыла конверт. Внутри были не деньги и не драгоценности, а документы. Плотный юридический договор с логотипом ENGEL CORPORATION.

— Это… что? — нахмурилась она, пролистывая страницы. Ее профессиональная хватка вернулась.

— Акции. Пятьдесят процентов. Ты теперь партнёр, змейка.

— …Что? — ее голос был едва слышен. Это была не просто огромная сумма. Это была половина его империи.

— Я сказал, партнёр. Хватит тебе работать частным адвокатом. Всё равно весь Нью-Йорк к тебе бегает. Теперь у тебя официальная должность. Работай со мной. На равных. У нас общие интересы.

Она уставилась на него, пытаясь найти подвох, ловушку, мелкий шрифт.

— Виктор, ты спятил. Это… это безумие.

— Вполне возможно, — он пожал плечами, и в его глазах не было ни тени сомнения. — Но я не нанимаю тебя — я работаю с тобой. Разницу чувствуешь?

— Да. И всё равно спятил.

— Привыкай. Мужчины, когда влюблены, делают глупости.

Она замерла, сжимая в одной руке книги, в другой — документы на миллиарды. Городской шум за окном внезапно стих.

— Что? — переспросила она, и это было единственное слово, которое она смогла выдавить.

— Я сказал — мужчина для своей женщины может сделать и не такое. А теперь, — он кивнул на пакеты с едой, — Давай ешь. Я принёс твой любимый тайский суп.

Девушка отступила на шаг, словно очерчивая невидимую границу.

— Я не твоя женщина, — усмехнулась она, скрестив руки на груди. В ее голосе звучала сталь, но в глазах — вызов, который он всегда принимал.

Виктор не сдвинулся с места, лишь наклонил голову, и в его глазах вспыхнул опасный огонек.

— Сколько раз тебе повторять, маленькая моя, что это — пока. Ты можешь сопротивляться, но ты не можешь отрицать.

Он сделал шаг, второй, полностью стирая расстояние между ними. Он был выше, массивнее, но она не отступила. Он не касался ее, но воздух вокруг них стал плотным от невысказанного напряжения.

Валерия подняла подбородок, чтобы смотреть ему прямо в глаза, но ее дыхание все равно сбилось, стало неровным и поверхностным.

— Виктор…

— Oui, ma belle femme? (Да, моя прекрасная жена?) — прошептал он по-французски, его голос был низким и бархатным, словно он говорил о чем-то совершенно непристойном.

— Что это значит?

Он усмехнулся.

— Ничего особенного. Выучишь язык, тогда приходи. А пока — это просто шутка

Девушка прищурилась, и ее глаза сузились.

— Ещё одно слово на этом твоем языке — и я тебя прибью. Я серьезно, Энгель.

— Тогда подарок номер три, — спокойно сказал он, игнорируя угрозу, и запустил руку во внутренний карман пиджака.

Мужчина достал маленькую, обтянутую черным бархатом коробочку и протянул ей.

Валерия медленно открыла ее. Внутри, на атласной подложке, лежал серебряный кулон в форме лилии. Тонкая, утонченная работа, выполненная старыми мастерами. Она знала этот символ. Это была лилия Андрес — её фамильный знак.

Она замерла, ее злые, защитные стены рухнули за секунду.

— Откуда ты… — голос ее оборвался.

— Я не глупый, Валерия, — его тон стал мягче, лишенный всякой насмешки. — Ты можешь говорить, что ненавидишь их, что сбежала, но я вижу, как ты скучаешь по дому. По тому, что он должен был для тебя значить. Это просто символ. Напоминание, что ты — это ты. Будь ты Валерией, или Лилит. Андрес или Рихтер.

Это был не просто подарок. Это было признание ее боли и ее наследия. Это было принятие ее целиком, со всеми ее демонами и тайнами.

Она не выдержала. Она отложила коробочку и шагнула вперед, обнимая его. Без слов. Просто обняла, уткнувшись лицом в его плечо, стараясь не заплакать.

Виктор обвил ее руками, прижимая к себе, чувствуя, как она, сильная, железная, — на секунду превращается в ту Валерию, которой позволено быть просто собой, той, что нуждается в утешении.

— Спасибо, — прошептала она, все еще пребывая в шоке от его проницательности. — За всё.

— Я же говорил, — улыбнулся он, целуя ее в макушку, — это только начало.

Валерия отстранилась, вытирая так и не потекшие слезы, и ее взгляд упал на стопки книг, которые он привез ей на прошлой неделе.

— Только попробуй подарить мне на следующий год «Сумерки», — усмехнулась она, возвращаясь к привычному сарказму.

— Обещаю, — хмыкнул он, — только если с автографом автора и в первом издании. Ты же не любишь их. У меня целый список твоей любимой литературы, посмотрим по ситуации. Целый стеллаж поставлю у себя дома, чтоб ты чаще приходила.

— Ты меня купить хочешь? Книгами?

Виктор сделал вид, что оскорблен до глубины души.

— Что вы, госпожа Андрес? Как можно? Только проявляю интерес к хобби одной очаровательной девушки, которая, кажется, сменила место жительства на мою виллу и ради приличия раз в неделю ночует у себя дома.

Он наконец отошел, направляясь к двери. Она стояла у стола, с кулоном в руке и улыбкой, которой давно не было на ее лице. Улыбкой, которая не была ни маской, ни оружием.

Мужчина обернулся на пороге, его глаза сияли в полумраке коридора.

— Спокойной ночи, змейка.

— Спокойной ночи...

Дверь закрылась, и Валерия осталась одна, окружённая запахом кофе, бумаг, никотина и чего-то нового — тёплого, пугающего и чертовски живого. Она сжала кулон в ладони.

И впервые за долгое время она почувствовала, что ее мир — снова дышит. И это дыхание было не ее собственным одиноким вздохом, а общим ритмом.

...

Утренний город только начинал пробуждаться. Сонные тени медленно отступали, уступая место робким лучам солнца, которые пробивались сквозь легкую дымку, окутывавшую улицы. Прохлада ночи еще цеплялась за асфальт, смешиваясь с едва уловимым ароматом цветущей сирени и свежестью после ночного дождя. По одной из таких тихих, еще не заполненных спешащими прохожими улиц, шла она.

Пальто, цвета темного шоколада, было расстегнуто, позволяя утреннему ветру играть с краями, открывая взгляду тонкую шею, украшенную, тонкой цепочкой, и изящную линию плеч. Волосы черные, слегка растрепаны — свидетельство того, что ветер был не только ее спутником, но и художником, добавляющим легкие, естественные штрихи к ее облику. В одной руке она держала бумажный стаканчик, из которого поднимался тонкий, ароматный пар — несомненно, кофе, тот эликсир, что помогает проснуться и настроиться на день. В другой руке — булочка, с каплями застывшей малиновой начинки. В ее походке чувствовалась некая расслабленность, погруженность в момент, словно она была единственной, кто действительно умел ценить эту утреннюю тишину.

У тротуара замерла его черная машина. Блестящий, лакированный корпус отражал первые лучи солнца, переливаясь, как черная пантера, готовая к броску. Виктор уже успел устроиться за рулем, мысли его были заняты предстоящей встречей. Но в этот момент, в гладком зеркале бокового зеркала, он заметил ее. Фигура, столь знакомая и желанная, что мир вокруг, казалось, замер.

Не раздумывая, он распахнул дверь, и легкий щелчок нарушил утреннюю тишину. Прищурившись от яркого света, он взглянул на нее, и его голос, наполненный той самой теплотой, что всегда таилась в его общении с ней, разнесся по улице:

— Змейка. Завтрак без меня — предательство.

Девушка, услышав его, не замедлила шаг. Ее губы изогнулись в едва уловимой, но красноречивой улыбке, которая, казалось, знала больше, чем говорила. Она сделала неспешный глоток кофе, смакуя каждый момент, словно не желая отдавать свое утро даже ему.

— Опоздал, Энгель. Место занято булочкой.

Виктор рассмеялся. Смех был чистым, без тени раздражения, скорее — восхищением ее ответом.

— Булочкой? — он поддразнивал, — Надеюсь, она хотя бы не стреляет, как ты.

И тогда, словно отвечая на его слова, она, проходя мимо его машины, не остановившись, подняла булочку. А затем, обернувшись лишь на мгновение, она подмигнула. Короткий, мимолетный взгляд, полный озорства и обещания.

Он смотрел ей вслед. Черная машина, символ его стремительности и целеустремленности, казалось, застыла во времени. Он видел, как ее фигура, окутанная утренним светом, удаляется, как она плавно сворачивает за угол, растворяясь в серой массе зданий.

Все равно ведь пересекутся сегодня, как и планировали.

Валерия сложила руки на груди, и в этом простом жесте читалась вся её решительность. Бумаги, разложенные на столе — документы на акции, соглашение о партнёрстве — казались лишь формальностью, предваряющей главное. Её взгляд, острый и прямой, встретился с взглядом Виктора.

— Сразу предупреждаю, — произнесла она, и её голос, хоть и звучал ровно, был наполнен твердостью, — Я не буду вытаскивать твоих людей из тюрем.

Виктор, стоявший напротив, опирался на край стола. Его поза выражала спокойствие, но в глазах читалось понимание.

— Я и не просил, — его голос был спокоен. — У меня есть адвокаты.

— Тогда зачем я? — в её голосе прозвучал нотка скепсиса, но, скорее, в виде риторического вопроса.

— Чтобы мои адвокаты понимали, что они — бледные тени на фоне Андрес, — Виктор улыбнулся, и в этой улыбке была доля лукавства.

Валерия закатила глаза. Ей не нравились игры, но в этот раз она была готова играть по своим правилам.

— Честно, Энгель.

— Честно? — он приблизился, его слова звучали мягче, но от этого не теряли своей силы. — Ты умнее, быстрее и хитрее всех моих юристов. А ещё ты мой партнёр. Легальный. Ну и еще, возможно... я хочу видеть тебя каждый день.

— Подчеркиваешь? — фыркнула она, но в её голосе промелькнула ирония.

— Очень. Чтобы ты не сбежала при первом же намёке на криминал.

Девушка усмехнулась, уголки её губ дрогнули. Несмотря на всю серьёзность ситуации, её всегда привлекал этот риск, этот тонкий баланс между законностью и… чем-то ещё.

— Я беру только компанию, — сказала она, чётко очерчивая границы. — Ни одного дела по твоим ребятам.

— Договорились, — кивнул он, в его взгляде читалось принятие. — Мне всё равно, где ты работаешь. Главное — что ты работаешь рядом со мной.

Она не ответила. Но ему достаточно было того, что она осталась. Её согласие, хоть и с условиями, было для него ценнее любых слов.

Первый день в офисе прошёл странно. Не так, как обычно проходят первые дни новых руководителей. Валерия пришла в строгом костюме, с папкой, в котором, вероятно, хранились все её аргументы и планы. Её выражение лица говорило: «Я здесь по работе, а не по твоей воле».

Ассистент Виктора, молодой человек с явно выраженным желанием произвести впечатление, попытался вручить ей кофе, но Валерия вежливо, но твёрдо отказалась. В её понимании, кофе в такой день должен был быть особенным, не из общей руки.

Через минуту появился Виктор. В руках он держал две чашки. Настоящий капучино, с идеальной, бархатистой пенкой, именно таким, каким он знал, она его любила.

— Я несу кофе незаменимым людям лично, — произнёс он, протягивая ей одну из чашек.

— То есть кроме меня здесь все заменимые? — она приподняла бровь, играя с ним.

— Ну… — он сделал вид, что задумался, — Почти все.

Она взяла чашку, делая вид, что ей всё равно, что это лишь ещё один проявленный им жест. Но когда он развернулся, её губы едва дрогнули в той самой, едва заметной улыбке, которую он так хорошо знал.

Они сидели над контрактами в большом стеклянном кабинете, который, казалось, был создан для того, чтобы вместить амбиции и их совместную работу. Валерия листала документы, её пальцы раздражённо щёлкали страницами, выдавая её нетерпение.

— Виктор, кто составляет ваши договоры? Пятиклассники? — она подняла на него взгляд, полный возмущения.

— Почему?

— Здесь лазейка на лазейке, — её голос звенел от негодования. — Это не договоры, а решето.

— Вот поэтому ты тут, Рия, — спокойно ответил он.

Она замерла на секунду. Он редко называл её так вслух, этим ласковым, почти забытым именем. От этого, как ни странно, её раздражение только усилилось.

— Не увиливай. Ты — глава огромной компании, и у тебя в корпоративных документах бардак.

— Ты злишься — значит, будешь работать лучше.

— Я хочу тебя убить, — буркнула она, хотя в её глазах читалось скорее досада, чем реальная угроза.

— На тебя это действует стимулирующе, — парировал он, и в его голосе слышалась довольная усмешка.

В ответ девушка бросила в него ручкой. Обычная, канцелярская ручка. Он, не моргнув, поймал её. Улыбающийся. Эта улыбка была его ответом на её гнев, на её страсть, на её неподражаемую натуру.

Через пять часов, проведённых в напряжённой работе, Валерия уже переставляла структуру договоров с такой лёгкостью и точностью. Поздний вечер окутал город мягким, бархатным покровом. Офис, еще недавно наполненный гулом голосов и стуком клавиатур, опустел. Остались лишь они двое, погруженные в мир бумаг, цифр и стратегий. Свет от её ноутбука и его планшета отбрасывал блики на ряды документов, создавая атмосферу напряженной сосредоточенности.

— Ты мне мешаешь, — произнесла она, её голос был тих, но в нем читалось легкое раздражение, когда он, словно не замечая её личного пространства, сместился слишком близко.

— Я тебе помогаю, — ответил Виктор, его голос звучал ровно, не выказывая ни малейшего колебания.

— Ты сидишь рядом.

— Это и есть помощь, — повторил он, словно это была самая очевидная истина.

Валерия сделала короткую паузу, пытаясь найти более веский аргумент, но, кажется, он обезоружил её своей простотой.

— Извини, Виктор, но ты бесполезен.

— В офисе — возможно. Но дома…

— Виктор, — её голос стал настойчивее, прерывая его, но он, словно уловив этот момент, замолчал.

Они сидели над одним документом, который требовал их полного внимания. Порой, их пальцы одновременно тянулись к одной и той же строчке, к одному и тому же слову. Каждый раз, когда их руки касались — мимолетное, случайное прикосновение — она делала вид, что ничего не почувствовала. Но едва уловимое напряжение, возникшее между ними, было ощутимо.

Тем не менее, в работе они были идеально подогнанным механизмом. Она — мозг и логика, способная видеть не очевидные связи и находить выход из самых запутанных ситуаций. Он — власть и стратегия, человек, способный принимать решения, учитывая все нюансы и последствия. И, что удивительно, ни разу за эти часы они не поругались всерьёз. Их споры были скорее деловыми дискуссиями, острыми, но всегда направленными на общий результат.

Наконец, наступил момент, когда работа была завершена. Вечер сгустился, стало ясно — пора домой. Валерия начала собираться: натягивала пальто, закрывала ноутбук, её движения были быстрыми и четкими.

И вдруг, нарушая тишину, раздался его голос:

— Я подвезу.

— Сама, — ответила она, не оборачиваясь.

— Но я хочу.

Она вздохнула. Этот вздох был наполнен смешанными чувствами: усталостью, легким сопротивлением, но в то же время — и какой-то подспудной уступчивостью. На этот раз она не огрызнулась, не стала искать отговорки. Просто подошла к двери.

Когда он открыл перед ней дверь машины, в этом простом жесте было что-то новое, что-то, что заставило её впервые не огрызнуться, а просто принять его предложение. Она села в машину. Тихо. Без лишних слов.

По дороге они говорили о работе. О тех контрактах, которые только что подписали, о планах на будущее. Он слушал. Внимательно, терпеливо. И улыбался. В его глазах читалось удовольствие от её голоса, от её мыслей.

И в этот момент, глядя на неё, на её профиль, освещенный городскими огнями, он думал. Думал о том, как было бы хорошо, если бы так было каждый день. Если бы она жила с ним. Если бы эти вечерние поездки не были исключением, а стали бы их нормой. Но он молчал, зная, что слова сейчас были бы преждевременны. И ему было достаточно того, что она осталась. Осталась рядом.

...

Утро наступило с неожиданным визитом. Валерия, с присущей ей небрежной элегантностью, вошла в дом Селины. Босиком, словно в собственном доме, она несла в руке привычный стаканчик кофе, чья ароматная дымка вилась в воздухе. Её целью были документы, обсуждение которых с Селиной должно было пролить свет на очередные юридические тонкости.

Из комнаты наверху доносились крики Селины, обещающей «через минуту». А Виктор, словно предчувствуя появление Валерии, спустился по лестнице с чашкой чая в руках, его взгляд был спокоен, но в нем промелькнула искорка удивления.

— Рано сегодня. Опять суд? — спросил он, его голос был низким и бархатистым, как утреннее солнце.

— Опять жизнь, — отозвалась она, уже наливая себе кофе из его блестящей кофемашины, словно это было самым естественным делом в мире.

Мужчина подошёл ближе. Их взгляды встретились. В его глазах не было ни вопроса, ни намека на объяснения. Он просто перехватил её руку, поднял, и, не говоря ни слова, наклонился и поцеловал в макушку. Коротко. Быстро. Почти буднично, как будто этот поцелуй был такой же неотъемлемой частью их утра, как запах свежего кофе.

— Виктор! — возмущённо протянула она, ударив его кулаком в грудь, но в её голосе звучала не столько злость, сколько изумление.

— Что? Это же утро, я имею право, — его улыбка была обезоруживающей.

Девушка фыркнула, но в её взгляде уже не было прежнего возмущения. Схватив появившуюся на лестнице Селину за руку, Валерия на ходу крикнула ей:

— Твой брат опять думает, что мы женаты!

Селина закатила глаза, но в её смехе не было осуждения, лишь легкое принятие.

— Вы и выглядите так, если честно!

Виктор же только усмехнулся им вслед, глядя, как обе вылетают за дверь, смеясь, оставляя за собой шлейф утренней суматохи и женского смеха. В его улыбке читалось нечто большее, чем просто довольство — глубокое, невысказанное желание, чтобы эта утренняя суматоха была его каждодневной реальностью.

Послеобеденное небо потемнело, и на город обрушился дождь. Валерия бежала к дому, прикрывая голову папкой с важными документами, пытаясь спасти их от влаги. Внезапно, у дорожки, словно призрак из её мыслей, появился Виктор. Он стоял у столба, раскрытый зонт надежно защищал его от непогоды, и ждал её.

— Не говори, что это совпадение, — пробурчала она, подбегая и пытаясь отдышаться.

— Случайность — любимая форма судьбы, — ответил он, мгновенно накрывая её своим зонтом, создавая уютный кокон от стихии.

Они шли рядом, плечом к плечу. Звук дождя по зонту создавал интимную атмосферу. Он тихо добавил, его голос был едва слышен за шумом воды:

— Удивительно, но мне кажется, я начинаю привыкать к дождю, если ты рядом.

— Виктор, ты становишься сентиментален. Не пугай меня. — её голос был полон лёгкой иронии.

— Ты заразная, Змейка.

Её губы тронула лёгкая улыбка.

Вечером они снова оказались вместе. Она принесла документы — вероятно, продолжение тех, что так тщательно защищала от дождя. Он принес вино — глубокого, рубинового цвета, предвещающего уют и покой. Они сидели на террасе, наблюдая, как солнце медленно опускается за горизонт, окрашивая небо в невероятные оттенки оранжевого и пурпурного. Почти молча. Просто наслаждаясь присутствием друг друга.

В какой-то момент, когда последний луч солнца скрылся, он наклонился, осторожно убрал с её щеки непослушную прядь волос. Его пальцы задержались на мгновение.

— Mon feu, — сказал он, его голос звучал мягко, почти шепотом, а французский акцент добавлял словам особую интимность.

— Опять ты со своими загадками, — усмехнулась она, но в её глазах читалось любопытство. — Что это на этот раз?

— Значит… “мой огонь”.

— Хм. Звучит красиво. Но не надейся, что я не обожгу.

— Наоборот, — ответил он спокойно, его взгляд был глубок и полон смысла. — Только ради этого и живу.

В этой фразе было больше, чем просто слова. В ней была целая философия, его философия отношений с ней.

Через несколько дней Валерия собиралась в командировку — короткий перелёт в Чикаго. Очки на носу, строгий пиджак, волосы собраны в аккуратный хвост — весь её вид говорил о деловой сосредоточенности. Виктор как раз прилетел из Вашингтона. Ирония судьбы, или же её любимая форма случайности, свела их у стойки регистрации, где они столкнулись буквально лоб в лоб.

— Случайности не существует, — сказал он, успев поймать её чемодан, пока она не упала, его руки коснулись её, стабилизируя равновесие.

— Конечно. Ты, наверное, подкупил авиакомпанию, чтобы я летела тем же рейсом? — в её голосе звучала смесь негодования и вызова.

Он ухмыльнулся, его глаза сверкнули озорным огоньком.

— Я не настолько коварен. Хотя... идея неплохая.

— Даже не думай, Энгель.

— Поздно, Змейка. Уже думаю, — его тон был полон игривого обещания.

Когда объявили посадку, он всё же взял её за руку. Легко, будто невзначай, как будто это было естественным продолжением их встречи, но не отпустил, пока они не прошли контроль. Его пальцы сжали её ладонь, и в этом прикосновении было что-то успокаивающее, что-то, что говорило ей, что она не одна.

Кто-то из пассажиров, проходя мимо, шепнул:

— Какая красивая пара.

Валерия сделала вид, что не услышала. А Виктор улыбнулся так, будто это был самый правильный комментарий за весь день, подтверждающий то, что он уже давно знал.

...

«Ничего не значит» — эта фраза, подобно легкому крылу бабочки, пролетела над их отношениями, оставляя едва уловимый след, который, тем не менее, неуклонно менял их. Следующие несколько месяцев прошли под знаком этой условной свободы, под покровом недосказанности, которая, парадоксально, лишь усиливала притяжение.

Однажды, под предлогом «дела», Валерия оказалась в его доме. Ей нужен был его ноутбук — очередная проверка документов, очередная лазейка, которую нужно было либо закрыть, либо использовать. Виктор сидел за рабочим столом, делая вид, что поглощен отчетами, но краем глаза он не упускал её из виду. Наблюдал, как она, словно исследователь, скользила вдоль его книжных полок, проводя пальцами по корешкам книг, словно пытаясь прочитать их души.

— Не думала, что ты читаешь что-то кроме отчетов, — заметила она, вытаскивая одну из книг, её голос звучал с легкой иронией.

— Иногда и я человек, — его ответ был небрежен, но в нем таилась доля истины.

— Сомневаюсь, — фыркнула она, устраиваясь прямо на краю его массивного рабочего стола. — Так, пароль?

— Угадай.

Её глаза сверкнули. Игра началась.

— «Энгель_бог»?

— Почти.

— «Энгель_самый_красивый»?

Он рассмеялся, этот звук эхом отразился от стен кабинета.

— «Змейка».

Она подняла глаза.

— Что?

— Пароль, — повторил он, и в его голосе прозвучала нежность, которую он так старательно скрывал.

Валерия, стараясь скрыть улыбку, пробормотала:

— Ты неисправим.

— Я — последовательный, — отозвался он, и его взгляд на мгновение стал серьезнее. — Особенно, когда дело касается тебя.

В другой раз, она принесла бутылку вина «в благодарность за ноутбук». Он же, предвидя её появление, уже ждал с двумя бокалами.

— Ты пьёшь только красное, — сказал он, наливая вино, его движения были точны и уверенны.

— С чего ты взял? — в её голосе звучало легкое недоумение.

— Я всё о тебе знаю, Змейка. Даже то, что ты притворяешься любительницей белого, когда нервничаешь.

Она прищурилась, делая первый, медленный глоток. Вкус вина был насыщенным, глубоким, словно отражение их отношений.

— Слежка?

— Интуиция.

— Мания контроля.

— Любовь, — ответил он спокойно, и это слово, вылетев из его уст, повисло в воздухе, не требуя немедленной реакции. А потом, не дожидаясь её ответа, добавил: — Ну, почти.

Она закатила глаза, но лёгкая улыбка всё же мелькнула на её губах. В этот вечер они не обсуждали контракты и не строили стратегии. Они просто сидели в его просторной гостиной, разговаривая обо всём: о кино, о книгах, о далёком детстве, и о том, что им обоим не везло со сном. Когда она, утомленная, уснула у него на плече, Виктор осторожно накрыл её пледом и прошептал:

— Mon coeur fatigué… — «моё усталое сердце».

Она, не открывая глаз, пробормотала, словно во сне:

— Опять ты по-французски?

— Чтобы ты не поняла, — усмехнулся он, целуя её в волосы, в этот момент он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

Поздний вечер. Они стояли на крыше его дома, откуда открывался завораживающий вид на город, дышащий миллионами огней.

— Вид? — спросил он, его голос был задумчив.

— Потрясающий.

— Я про себя.

Она хмыкнула, не глядя на него.

— Самоуверенный ублюдок.

— Зато твой.

— Нет.

— Пока нет, — поправил он, и в его словах звучала тихая уверенность.

Валерия рассмеялась и оттолкнула его плечом, но это было скорее дружеское движение, чем проявление недовольства.

— Я начинаю привыкать к слову "пока".

Но когда Виктор взял её за руку, она не отдёрнула. И они стояли так — молча, глядя вниз, где под ними текла бесконечная, бурлящая жизнь, и где никто бы не поверил, что две фигуры на крыше — те самые легенды подземного мира, чьи имена шептались с трепетом и опаской. В этот момент они были просто мужчиной и женщиной, два сердца, объединенных одним общим взглядом на мир, который, казалось, только начинал открываться им обоим.