Хрустальная ложь

Глава 63

Дом уже затих. Город за окнами переливался огнями, пульсировал жизнью. Валерия спала, свернувшись клубочком у Виктора на груди, как будто пыталась наверстать недели, когда не могла прикасаться к нему, когда её мир был опустошён.

А позже, когда её дыхание стало ровным и глубоким, Виктор тихо вышел на балкон, потому что внутри него бушевал ураган эмоций, который он не мог сдержать.

Люциан нашёл его там.

Тихо прикрыл за собой дверь, как будто знал, что сын нуждается не в приказах главы клана, а в присутствии отца.

Они молчали минуту. Вдыхая ночной воздух Нью-Йорка, смешанный с дымом сигареты, которую Виктор выкуривал.

Пока Виктор не прошептал:

— Пап…

Голос сорвался, дрогнул от переполнявших его чувств. Он прикрыл лицо ладонью, пытаясь скрыть нахлынувшие слёзы.

— У меня будут дети. Двое. Я буду отцом.

Люциан медленно подошёл, положил руку ему на плечо. В его прикосновении была нежность и глубокое понимание.

— И ты боишься.

Виктор выдохнул, будто в него попали, и он лишился последней защиты.

— Да. Господи, да. Я не знаю, как… как…

Его дыхание сбилось. Пальцы дрожали. Грудь сжало так, что было трудно дышать. Он хватал воздух, но тот будто не доходил до лёгких, словно что-то давило изнутри.

Люциан знал, что это. Пережил подобное, когда узнал, что Амалия беременна Виктором, а потом и Селиной… и когда потерял её, когда страх за детей смешался с невыносимой болью.

— Виктор. Смотри на меня.

Он положил ладонь на затылок сына и притянул лбом к своему — старый метод, древний, как сам клан Энгель. Тот же, которым когда-то успокаивал маленького Виктора в детстве, когда тот боялся темноты или очередного кошмара.

— Ты не повторишь мою судьбу. Ты будешь лучшим отцом, чем я был. Гораздо лучшим.

Виктор сжал зубы, чтобы не разрыдаться, чтобы не дать волю всем тем эмоциям, что рвались наружу.

— Я боюсь… что не смогу их защитить. Что повторится… та же история…

— Не повторится. Ты не один, Виктор. У тебя — семья. У тебя — клан. У тебя — Валерия. А эта женщина, прости Господи... Андрес. Этой фамилией всё сказано. Она сама половину мира к чертям разнесёт, если понадобится.

И тогда Виктор впервые позволил себе слабость. Опустил голову на плечо отца, его тело расслабилось в этом редком моменте откровенности.

И прошептал:

— Спасибо, что дождался меня. Чтобы увидеть моих детей.

Люциан улыбнулся — тепло, глубоко, как очень редко, его глаза светились.

— Я ради них готов прожить ещё сто лет. И ради тебя, сынок. Да и к тому же... — мужчина притворно оскорбился. — Я не такой старый!

На следующий день, когда весь совет клана Энгель был собран в холле зала собраний, Валерия вышла к ним в чёрном платье, с одним из своих резких, королевских взглядов, которые заставляли всех замирать.

Виктор был рядом, держа её за талию. Пусть все видят. Пусть никто не сомневается.

И она произнесла, её голос был чистым и звонким, разнёсся по всему залу.

— Дети, которых я ношу, будут носить двойную фамилию. Энгель-Андрес.

Тишина. Трупная. Гробовая. Абсолютная.

А потом полетели голоса, полные возмущения и недоверия:

— Каких кланов?!

— Виктор, ты сошел с ума?!

— Люциан, ты серьёзно это позволяешь?! Это же немыслимо!

Люциан лишь улыбнулся волчьей улыбкой, его глаза блестели озорным огнём. Он ничего не сказал, но его молчание было громче любых слов.

Виктор скрестил руки и сказал иронично, глядя на возмущённых членов совета:

— Вы предлагаете мне спорить с беременной Валерией Андрес? Я не самоубийца.

Валерия дерзко склонила голову, её взгляд бросал вызов любому, кто осмелится ей возразить.

— Есть ещё вопросы?

— …

— …

— Нет, госпожа, — прозвучал хором приглушённый ответ.

Когда чёрные машины клана Андрес выехали к дому Энгелей, город замер. Семья вошла как королевский двор, их прибытие было торжественным и значимым. Их приезд был ожидаемым, но всё-таки неожиданным, знаменуя новую эру.

Люциан первым подошёл к Киллиану. Они молча посмотрели друг на друга секунду… И обнялись. Как старые враги, которые наконец стали союзниками, признавая общую цель и общие потери. Как мужчины, потерявшие когда-то слишком много и обретшие друг в друге нечто большее, чем просто врага.

Селина тем временем, увидела Луизу, которая стояла чуть поодаль, в окружении Рико и Джея.

И заорала. — Луиза!!

Луиза в ответ, не менее громко. — Селина!!!

Они побежали друг к другу, столкнулись в крепких объятиях, упали на траву, обе смеясь и плача, их встреча была взрывом эмоций.

Виктор только прикрыл лицо ладонью, качая головой.

— Господи, две катастрофы сошлись.

Но потом Селина увидела Алана, который стоял рядом с Киллианом, выглядя совершенно потерянным.

Застыла. Наклонила голову, её взгляд скользнул по нему, оценивая.

И тихо, почти уважительно сказала, с нотками интереса:

— Это что за… красавчик?

Луиза прошептала, прикрывая лицо рукой, предчувствуя неизбежное:

— Всё… Началось.

Алан поднял бровь, но, к его собственному удивлению, смутился впервые в жизни, его щёки слегка покраснели.

Валерия стояла перед зеркалом в спальне, щурясь на своё отражение, на заметно округлившийся живот.

— Как я вообще выйду за тебя замуж в ЭТОМ состоянии? Я же как... Господи, кто я? Говорила надо было до свадьбы терпеть. Но нет же, блять!

— Ты — моя королева. — Виктор поцеловал её в висок, его губы задержались на её коже. — И самая красивая женщина на планете. А животик — это наши наследники. Я его обожаю.

Она тихо улыбнулась, уткнувшись в него. Обняла, а потом подняла голову. Карие, почти медовые глаза встретились с его голубыми. Валерия положила ладонь ему на щеку и прошептала.

— Я так тебя люблю.

Виктор поцеловал внутреннюю сторону ее руки.

— И я тебя люблю, Змейка. — он поцеловал ее в губы, нежно, трепетно. А затем опустился и поцеловал живот. — И вас люблю, маленькие.

Валерия рассмеялась, понимая, что никогда не была такой счастливой. Виктор поцеловал ее в лоб, и удалился, чтобы проверить, как там остальные. Внутренне молясь, чтобы солдаты Андрес не разнесли им с Рией весь особняк в порыве братских объятий и выяснения отношений.

Сзади, сквозь гул счастливых голосов, он почувствовал чье-то движение. Обернулся. Эмилия, мать Валерии, подошла к Виктору, на мгновение замялась, её лицо было полно сложных эмоций — раскаяния, облегчения, любви.

И обняла его. Крепко, по-матерински, чего Виктор не испытывал с детства.

— Прости. Если бы я знала, что всё повернётся так… — прошептала она, её голос дрожал.

Виктор удержал её за плечи, мягко отстраняя.

— Тётя Эми. Всё хорошо. Прошлое — закончилось. А мама… — он улыбнулся, глядя куда-то вверх, — наверняка смеётся сейчас где-то сверху, счастливая.

Эмилия потрепала Виктора по голове, как когда он был маленьким и неугомонным, а потом, успокоившись, ушла к Киллиану, который ждал её с понимающей улыбкой.

Когда все наконец собрались за большим столом, в главном зале особняка Энгелей, Валерия поднялась, её глаза светились счастьем и решимостью. Она положила руки на свой живот, её взгляд задержался на Викторе.

— У нас будет сын. И дочь, — произнесла она, её голос был твёрд и полон гордости.

Наступила секундная, оглушительная тишина. А потом разразился хаос.

Селина упала со стула с громким стуком, её глаза были размером с блюдца. Луиза закричала от радости, вскакивая на ноги. Алан перекрестился, бормоча что-то на итальянском. Люциан Энгель сел на место, будто его ударили, его лицо выражало чистейший шок. Киллиан застыл, его обычно невозмутимое лицо выражало удивление. Адель с Валерианом улыбнулись, их глаза светились счастьем.

А Виктор…

…Виктор просто встал. Медленно, словно всё ещё не до конца веря в реальность происходящего. Подошёл к Валерии. И встал на колени перед её животом, поцеловав его нежно, как самую драгоценную реликвию.

— Я бы выразился по-грубее, — сказал он, его голос был низким и хриплым от эмоций, — Но у нас тут маленькие жители. Потому просто скажу, что я в шоке. В… охренительном шоке. И абсолютно счастлив.

Все зашумели, закричали, засмеялись, поздравляя их, обнимая, наполняя зал шумом и весельем. Атмосфера была невероятно тёплой, семейной.

А Валерия смотрела на него, гладя его волосы, прижимаясь к нему… и впервые за долгое, слишком долгое время думала только одно:

Дом — это он.

И никакая ложь, никакие враги, никакие невзгоды не смогут им помешать. Их будущее было здесь, в его объятиях, в её сердце, в маленьких жизнях, растущих внутри неё. Теперь их семья станет больше, сильнее и счастливее.

...

Свадьба была тихой, камерной, но наполненной такой силой и значимостью, что затмила бы любые пышные торжества. После всех пережитых потрясений, Валерия и Виктор не нуждались в показной роскоши. Им нужна была только семья и они сами. Первая церемония проходила в Нью-Йорке, в небольшом, увитом плющом загородном доме Энгелей, в кругу самых близких. Киллиан и Эмилия прилетели, Алан тоже был там, его глаза выдавали смесь смущения и искреннего раскаяния, но он улыбался, когда Валерия подошла к алтарю.

Валерия шла к нему в простом, но элегантном платье темно-синего цвета, облегающем её чуть округлившийся живот. Она сияла. Её карие глаза светились таким счастьем, что Виктор едва сдерживал дрожь. Она была самой прекрасной невестой, которую он мог себе представить.

Виктор увидел Адель, бабушку Валерии, стоявшую у окна и наблюдавшую за суетой. Видимо Валериан отошел поболтать с внучкой. Она была одета в элегантное красное платье, её волосы были убраны в строгую причёску, а в глазах читалась мудрость прожитых лет.

Виктор подошёл к ней, его лицо озаряла счастливая улыбка.

— Глава Андрес выглядит сегодня прекрасно, — сказал он, протягивая ей бокал шампанского.

Адель повернулась к нему, её губы тронула лёгкая, чуть усталая улыбка.

— Ох, Виктор, — она махнула рукой, словно отмахиваясь от комплимента. — Глава Андрес уже давно не та, что прежде. Я уже не молодая. Моё время прошло. Теперь всё будущее в вас, и в ваших с Валерией детях.

Виктор мягко взял её руку, его взгляд был полон уважения и восхищения.

— Даже через несколько десятилетий, — сказал он твёрдо, его голос был низким, — ваше имя, госпожи Адель Андрес, первой женщины, вступившей в ряды мафии, первой женщины Дона, самой прекрасной главы Европы, будет звучать с восхищением. Вас будут помнить как легенду. И как символ силы, мудрости и несгибаемого духа. А наши дети будут гордиться тем, что носят вашу кровь.

Адель посмотрела на него, и в её глазах блеснули слёзы. Но она лишь улыбнулась, её улыбка была наполнена гордостью и удовлетворением. Она знала, что её внучка выбрала правильного мужчину. Мужчину, который понимал цену не только власти, но и уважения, и семьи.

Она кивнула.

— Ты прав, Виктор. Ты всегда был прав. Берегите друг друга. И клан.

И Виктор, обнимая свою счастливую, беременную жену, которая только что смеялась с Селиной, знал, что они это сделают. Они построят будущее, достойное их любви и их наследия.

Среди шума и радости свадебного торжества, где смех детей смешивался с тихими разговорами взрослых, действительно всегда находились два человека, чьё присутствие было одновременно и фоном, и краеугольным камнем всего. Валериан и Адель Андрес. Они стояли чуть поодаль, наблюдая за танцующими парами, за счастливой Валерией в объятиях Виктора, за Аланом, который, хоть и выглядел непривычно смущённым рядом с Селиной, всё же светился тихой радостью.

Для всего синдиката, от Нью-Йорка до Палермо, они были больше чем просто Главами. Они были легендой. История их любви, их несгибаемой преданности друг другу, их непоколебимой силы, с которой они построили империю, передавалась из уст в уста. В мире, где союзы рушились так же быстро, как заключались, их брак был маяком, нерушимым столпом. Валериан и Адель были теми, кто положил начало не только нового клана, но и совершенно иной философии внутри жестокого мира мафии — философии, где любовь, семья и честь могли сосуществовать с властью.

Эмилия и Роза Андрес всегда восхищались своими родителями. Они видели не просто Доннов, а мужчину и женщину, которые любили друг друга так глубоко, что эта любовь становилась их главной силой. Они были свидетелями их безмолвных взглядов, их лёгких прикосновений, их нерушимой поддержки в любой, даже самой страшной ситуации. Это было то, к чему стремились их дочери — не просто выйти замуж, а найти такую же глубокую, непоколебимую связь.

Внуки и правнуки — Валерия, Алан, Луиза, а теперь и маленькие Амалия с Алессандро — все они росли и будут расти, слыша рассказы о "Бабушке Адель" и "Дедушке Валериане". О том, как Адель, первая женщина, дерзнувшая войти в мужской мир синдиката, стала его неотъемлемой частью, и как Валериан всегда был рядом, оберегая её, но никогда не подавляя. Их любовь была живым доказательством того, что сердце может быть таким же сильным, как и кулак, и что нежность может быть мощнее любой угрозы.

В тот вечер, когда Валерия и Виктор уже были обвенчаны, Валериан, чуть приобняв Адель за талию, вывел её на тихую террасу, подальше от шумного веселья. Адель прислонилась к его плечу, глядя на звёздное нью-йоркское небо.

— Устала, моя Роза? — тихо спросил Валериан, поцеловав её в висок. Для него она всегда была его Розой — самой прекрасной и стойкой.

Адель мягко улыбнулась.

— Глупости, Риан. Мне бы танцевать до утра! Но… годы берут своё, даже если душа не согласна. — Она вздохнула. — Я уже не так молода, как прежде.

Валериан обернул её в свои объятия, прижимая крепче.

— Ты знаешь, Моя Роза, сколько бы лет ни прошло, для меня ты всегда будешь той же самой. Ты самая сильная и самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал. И для меня ты всегда будешь молода и полна жизни. Твоя сила, твой ум, твоя доброта… они не стареют.

Адель повернулась к нему, её глаза были влажными от непролитых слез. Она видела в его взгляде ту же любовь, что и полвека назад. И в этот момент она действительно чувствовала себя молодой, неукротимой, способной на всё. Её сила, её молодость не были связаны с отсутствием морщин или седины. Они исходили из её непоколебимой связи с этим мужчиной, из их общего пути, из того наследия, что они оставили.

— Все эти годы… — прошептала Адель, прижимаясь к нему. — Мы были всем, что у нас было. И это было достаточно.

Валериан кивнул, его взгляд был устремлён на сияющий город.

— И мы построили то, что переживёт нас. Видишь их? — Он указал на зал, где Валерия и Виктор танцевали. — Это всё благодаря нам, родная. Благодаря нашей любви.

Адель улыбнулась, её сердце наполнилось теплом. Они были живыми легендами. Синдикат мог быть жесток, но их любовь была его самым ярким и прекрасным сокровищем. И она знала, что их история будет жить в веках, вдохновляя новые поколения Андрес и Энгель, и может быть... кто знает? С кем их дети свяжут себя еще?

— Моя Роза, — вновь прошептал Валериан, будто хотел сказать что-то еще. — Когда придёт наше время, и мы пересечём ту последнюю черту… Я найду тебя. В следующей жизни. И в каждой следующей.

Адель подняла голову, её глаза, полные мудрости и нежности, встретились с его взглядом. Она улыбнулась, её сердце трепетало, как в юности. Прикрыв глаза, она поцеловала его, этот поцелуй был обещанием, верностью и абсолютной верой в их вечную связь.

Внутри зала свадебное торжество продолжалось с новой силой. Музыка стала громче, смех раскатистее. Селина, яркая и неугомонная, пронзила толпу взглядом и заметила Алана, который стоял чуть поодаль, держа в руке бокал шампанского и с легкой задумчивостью наблюдая за танцующими. Её глаза хитро блеснули.

— Ну что, мой принц, — сказала она, подходя к нему и легко касаясь его руки. — Киснешь? Или решил, что ты слишком хорош для этой вечеринки?

Алан вздрогнул, выныривая из своих мыслей.

— Мисс Энгель, — он улыбнулся, его лицо стало чуть мягче. — Я просто… размышляю.

— Я Селина. Размышлять будешь завтра, — отрезала она, хватая его за руку. — Сегодня мы празднуем! И танцуем!

Она буквально втащила его на танцпол. Алан, сначала неловкий и скованный, постепенно поддался её энергии. Они танцевали, смеялись, осушали бокал за бокалом. И когда алкоголь слегка затуманил разум, а музыка закружила их окончательно, Селина вдруг остановилась, посмотрела Алану прямо в глаза. И по пьяной лавочке, под громкую музыку и общий смех, они поцеловались. Быстро, чуть неловко, но с искрой, которую никто из них не ожидал.

Неподалёку, Луиза, наблюдая за этой сценой, фыркнула, потягивая свой коктейль.

— Ну вот, и эти двое нашли друг друга. Прекрасно. Я одна одиночка, что ли? Заколдованная какая-то.

В этот момент рядом с ней прошёл дедушка Ян, её любимый дедушка, который буквально вырастил её и всегда был для неё опорой и примером. Его глаза, несмотря на возраст, светились добротой и пониманием.

— Жалуешься? — тихо спросил он, улыбаясь.

Луиза тут же просияла. — Деда Ян! Конечно, жалуюсь. Все при парах, а я…

— А ты со мной, — перебил он, протягивая ей свою руку. — Твоя бабушка Элин и остальные уже за тем столом, делятся сплетнями и вспоминают молодость. Иди к нам. Там всегда найдётся место для ещё одного стакана и хорошего слушателя.

Луиза засмеялась, её грусть как рукой сняло. Она тут же пошла с ним, чувствуя себя вновь частью семьи, пусть и не в романтическом плане, но в той, что всегда поддержит.

Наконец, наступил самый важный момент вечера. Валерия и Виктор стояли перед всеми, их руки были крепко сплетены. Священник зачитал последние слова, и они посмотрели друг другу в глаза.

Валерия начала, её голос был твёрд, но полон дрожи.

— Виктор Энгель. Мой муж. Моя крепость. Моё единственное… С тобой я прошла через огонь и воду, через ложь и смерть. Ты вернул меня к жизни, ты показал мне, что такое настоящий дом. Я клянусь быть твоей королевой, твоей самой верной союзницей, твоим самым страшным воином и самой нежной любовницей. Я клянусь любить тебя, защищать тебя и наших детей. Я никогда не преклоню колени ни перед кем, кроме тебя, и никогда не отпущу тебя. Я буду твоим домом, и ты будешь моим. Всегда.

Виктор смотрел на неё, его голубые глаза сияли. Он сжал её руку.

— Валерия Андрес. Моя змейка. Моя госпожа. Моя единственная любовь. Ты — свет в моей тьме, сила в моей слабости. Ты сделала меня человеком, отцом, мужем. Я клянусь защищать тебя и наших детей до последнего вздоха. Клянусь никогда больше не оставлять тебя. Клянусь строить нашу империю вместе с тобой, так, чтобы ничто не могло её разрушить. Я буду твоим солдатом, твоим щитом, твоим якорем. И я всегда буду преклонять колени перед тобой, потому что ты — моя королева. Мой дом. Моя жизнь.

В зале повисла благоговейная тишина, когда они обменялись кольцами и поцеловались, скрепляя свои клятвы.

После этого Киллиан подошёл к ним, его лицо было полно эмоций. Он посмотрел на Валерию, потом на Виктора.

— Валерия, — начал он, его голос был глухим. — Я когда-то говорил, что моя дочь никогда не склонит голову ни перед одним мужчиной. И я был прав. Но теперь я вижу, что ты нашла мужчину, который готов упасть перед тобой на колени. Который готов служить тебе, защищать тебя, любить тебя без остатка.

Он перевёл взгляд на Виктора.

— Энгель, береги её. Она — наше всё.

Эмилия подошла к ним, её глаза были полны слез.

— Мы с твоим отцом, — сказала она Валерии, её голос дрожал, — Желаем вам счастья. Самого большого и самого светлого. И мы… мы просим прощения. За всё.

Валерия, которая до этого держалась стойко, наконец сломалась. Слова отца, матери, их искреннее прощение и благословение, стали последней каплей. Она обняла родителей, плача уже не от боли или злости, а от абсолютного, всепоглощающего облегчения и любви. Это были слёзы прощения, слёзы исцеления.

Виктор обнял её сзади, его рука нежно гладила её живот. Когда Валерия немного успокоилась, он поднял её на руки, как в ту ночь, когда вернул её домой.

— Ну вот, — прошептал он, целуя её в лоб, — Наши маленькие принц и принцесса позволили маме поплакать, наконец.

Валерия, шмыгнув носом, улыбнулась сквозь слёзы, прижимаясь к нему.

— Да, — прошептала она, её голос был полон нежности, — Они виноваты. Слишком много эмоций.

Виктор рассмеялся и поцеловал теперь уже жену в лоб. — Счастье моё.