Хрустальная ложь

Глава 53

Виктор внёс Валерию в дом так бережно, словно она была сделана из света — или из того, чего он больше всего боится потерять в этом мире. Она держалась за его воротник, устало, почти бессознательно, как ребёнок, который боится проснуться и обнаружить, что всё это — лишь сон. В гостиной все замолчали, когда он прошёл. Только её тихое, неровное дыхание и его размеренные шаги звучали отчётливо в звенящей тишине.

Он осторожно опустил её на огромную, мягкую кровать в одной из гостевых спален, но едва попытался выпрямиться — как она схватила его за рукав. Слабой, но цепкой рукой, словно боялась, что он исчезнет.

— Не уходи… — прошептала Валерия, её голос был едва слышен.

Виктор замер. Медленно снова сел рядом, обхватил её ладонь своими пальцами, передавая своё тепло.

— Я никуда не уйду, любимая. Только пусть врач ещё раз посмотрит. Убедится, что всё в порядке.

— Потом, — Валерия нахмурилась, слабый отблеск её обычной упрямости. — Не хочу… врачей. Я устала от них.

Он тихо рассмеялся, почти беззвучно, но в этом смехе было столько нежности и облегчения. — Конечно. Как скажешь, моя девочка.

И накрыл её ладонь двумя своими — тёплыми, сильными, словно защищая её от всего мира. Она успокоилась. Как будто только так её сердце могло продолжать биться ровно, под защитой его прикосновений.

Снизу, из гостиной, слышались голоса — тихие, напряжённые. Её команда не знала, чего ждать, впервые оказавшись в доме клана Энгель — и в доме самого Виктора.

Виктор встал, осторожно высвобождая руку.

— Ляг, Змейка. Я рядом. Отдохни.

Он пошёл к дверям, и она впервые позволила себе закрыть глаза, зная, что он не исчезнет, что его обещание было истинным. Его люди стояли в одной стороне — ровно, начеку, словно готовые к бою. Её итальянцы — в другой — разгорячённые, нервные, готовые драться за свою госпожу, за её честь.

Первым подал голос Саль, его тон был настороженным:

— Надеюсь, ты понимаешь… если бы с ней что-то случилось…

— Дело даже не обсуждается, — спокойно ответил Виктор, его голос был низким, но безмятежным. — Я бы уничтожил всех, кто осмелился её тронуть. До последнего человека. Мы одинаковые в этом.

Диего вышел вперёд, его взгляд был прямым. — Ты её любишь?

Виктор даже не моргнул. Его ответ был мгновенным и безоговорочным. — Да.

Его люди переглянулись, словно им подтвердили нечто важное.

Итальянцы будто синхронно выдохнули, в их позах появилось чуть больше расслабленности.

— Ладно, — сказал Диего, уже мягче. — Тогда мы тут… ненадолго побудем. Пока она не поправится.

— Мы все защищаем одну женщину, которой на месте не сидится. — Хмыкнул Виктор, лёгкая усмешка тронула его губы. — Живите сколько хотите. Лишь бы Селина вас не перекормила своими изысками.

И впервые две группы мужчин, которые ещё недавно были готовы перегрызть друг другу глотки, засмеялись. Настороженно, но чуть-чуть ближе, этот смех прорезал напряжение.

Валерия проснулась от тишины. Не той мёртвой тишины, что была в операционной, а от мягкой, спокойной тишины дома. Она открыла глаза и увидела Виктора — он сидел в кресле возле кровати, локти на коленях, голова опущена, его дыхание было ровным и глубоким.

Он заснул, но даже во сне держал её руку в своей, его пальцы были крепко переплетены с её.

Она тихо улыбнулась, её сердце наполнилось нежностью.

— Виктор…

Он открыл глаза мгновенно, словно никогда не спал, его взгляд был сразу же сфокусирован на ней.

— Ты в порядке? Тебе больно? Что-то случилось?

— В порядке, — она погладила его пальцами по щеке, её прикосновение было слабым, но искренним. — Просто… спасибо.

— За что? — он опешил, его лицо было полно недоумения.

Её голос стал едва слышным, полным глубокого смысла.

— Что нашёл меня. Всегда.

Виктор наклонился и поцеловал её лоб — долго, мягко, почти отчаянно, словно это был самый ценный поцелуй в его жизни.

— Я больше тебя не отпущу, — прошептал он ей в волосы. — Никогда.

Валерия проснулась раньше, чем он, и обнаружила, что лежит поперёк его груди, её голова покоилась на его плече, а рука обвивала его талию.

Она ворчливо шевельнулась:

— Ты мешаешь мне дышать.

Виктор сонно улыбнулся, его глаза были ещё закрыты.

— Ты сама на мне лежишь, Змейка.

— Это не считается.

— Конечно. Всё, что делает моя девочка — не считается.

Она легонько стукнула его кулаком в плечо, и он рассмеялся, его смех был глубоким и счастливым.

В доме было тихо. Не та угнетающая тишина больницы, где каждый шорох казался предвестником беды, а живая, домашняя. Где пахло свежим хлебом, только что сваренным кофе, чистыми простынями и… безопасностью. Ощущение было настолько непривычным, что Валерия долго не могла к нему привыкнуть.

Виктор ушёл в кабинет на важный звонок, оставив свои вечные слова на прощание, сказанные с нежной, но строгой интонацией:

— Не вставай. Не двигайся. Не смей думать о работе. Иначе привяжу тебя скотчем к кровати. И твои итальянцы не помогут.

Она его послала, конечно. Мысленно, а может, и вслух, тихо. Но лежала. В футболке, что всё ещё пахла им, укрывшись одеялом.

Валерия сидела на диване, завернувшись в мягкий плед, когда тихий, почти неслышный стук раздался в дверь её комнаты. Она не ждала никого, кроме Селины или одного из своих парней.

Она удивилась:

— Войдите.

Открылась дверь — и появился Люциан. С тем же спокойным, чуть усталым выражением лица, но его глаза были мягче обычного. В руках он держал чашку чая, которую явно приготовил сам — не доверив никому, зная её пристрастия.

— Можно? — спросил он, его голос был тихим и уважительным.

— Конечно, — улыбнулась Валерия, приподнимаясь, чувствуя себя немного неуклюже в своём положении.

Он подошёл, протянул ей чашку. Пар поднимался тонкой струйкой.

— Мята, немного меда. Виктор говорил, что после операции у тебя бывают приступы холода.

Она замерла — Виктор говорил? Он помнил это, даже в том аду? Он поделился этим со своим отцом? Она отвела взгляд, чувствуя, как невидимая стена внутри неё слегка дрогнула, а затем обрушилась.

Сердце стукнуло больнее, чем рана, от нахлынувшего тепла.

— Спасибо, — тихо сказала она и взяла кружку, её пальцы слегка дрожали.

Люциан сел в кресло рядом, его движения были спокойными и размеренными.

Они несколько секунд молчали. Это была не неловкость — а тёплая пауза, наполненная невысказанным пониманием.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Люциан, его взгляд был проницательным.

— Потерпим, — ответила девушка привычно, потягивая тёплый чай, который успокаивал горло.

— Это я понял. Но я спрашиваю не про боль физическую.

Валерия моргнула. В её мире никто не задавал таких вопросов. Никто не спрашивал о том, что внутри.

Он смотрел так… по-отцовски. Слишком по-отцовски, вызывая в ней давно забытые, болезненные чувства.

— Я… — она запнулась и отвела взгляд. — Сложно, наверное. Всё сложно.

— Ты дома, Валерия, — мягко произнёс он, словно утверждая неоспоримую истину.

— Я в доме Энгелей. — Она пыталась сопротивляться этой мысли.

— Это тоже дом. И ты — не гостья. Ты здесь не временно.

Девушка чуть улыбнулась, криво и неуверенно.

— Не уверена, что ваши стены рады итальянке с дурным характером.

Мужчина усмехнулся, в его глазах появилось что-то озорное.

— Эти стены видели девушку куда хуже.

— Вашу жену?

— Мою Амалию, да. — Его глаза потеплели, в них заплясали воспоминания. — Она бы тебя обожала. Ты бы ей очень понравилась.

Валерия прикусила губу, чтобы не заплакать от этих слов, от образа женщины, которую она никогда не знала или может просто не помнила, но которая, казалось, понимала её.

Люциан заметил — и мягко перевёл тему, почувствовав её уязвимость:

— Я хотел сказать тебе… спасибо.

— За что?

— За то, что вернула моего сына живым.

Она тихо выдохнула, чувствуя, как тяжесть спадает с её плеч.

Он продолжил. — Виктор… он никогда не сражался так яростно. Ни за что. Он был словно выпущенный на свободу зверь. И когда тебя ранили…

— Пожалуйста, — перебила она, закрыв глаза ладонью, её голос дрожал. — Не надо. Не нужно говорить об этом.

— Ты не хочешь вспоминать?

— Не хочу снова видеть его лицо… тогда. — Она вскрыта. Слабая, уставшая, настоящая. И Люциан смотрит на неё так, словно принимает каждую её трещинку, каждый шрам.

Мужчина осторожно накрыл её руку своей, его прикосновение было тёплым и успокаивающим.

— Валерия… я рад, что ты здесь. Я действительно рад.

Она подняла взгляд — и в груди защипало. Он был такой… родной. Такой, как и ее отец. Киллиан. Господи, как она по нему скучала...

Валерия открыла рот, чтобы сказать спасибо, чтобы сказать

я тоже рада, чтобы сказать вы мне очень помогаете...

Но вырвалось другое.

Очень тихо.

Очень хрупко.

— …пап…

Она осеклась. Глаза распахнулись от ужаса, щёки залил румянец. — Я… это случайно было. Не… не считайте…

Люциан застыл. Секунда. Две.

И он улыбнулся — так нежно, так тепло, что сердце Валерии дрогнуло, а на глаза навернулись слёзы. Его глаза были полны любви и понимания.

— Если хочешь… можешь меня так называть, — сказал он мягко, его голос был полон отеческой нежности.

Она покраснела ещё сильнее, закрыла лицо руками. — Я… это случайно было. Не… не считайте…

Он тихо засмеялся, поднялся и аккуратно обнял её, прижимая к себе так, будто она действительно его дочь, которую он ждал всю жизнь.

— Никаких случайностей, девочка. Если сердце сказало — значит, так и есть.

Валерия уткнулась лбом ему в грудь — впервые за много лет позволяя себе почувствовать тепло старшего мужчины, не страх, не контроль, а семью. Она чувствовала себя защищённой.

— Спасибо… папа, — выдохнула она наконец. Совсем тихо. Но уже — осознанно. — Я просто очень скучаю по семье.

Люциан поцеловал её в макушку, как когда-то делал Виктор, когда думал, что она спит.

— Добро пожаловать в семью, Валерия. А твоих родителей обязательно сюда пригласим. Всю семью. Думаю будет весело.

В этот момент дверь резко распахнулась — Виктор, злой, как обычно, стоял на пороге. — Ты опять встала с крова...

Он замер. Слова застряли в горле.

Увидел: её в объятиях Люциана, её красные от слёз глаза, её дрожащую, но счастливую улыбку.

И спросил осторожно, его голос был полон недоумения и осторожности:

— Всё… нормально?

Люциан ответил за неё, с сияющей улыбкой. — Лучше не бывает, сын.

А Валерия, всё ещё бледная, но счастливая, кивнула, глядя на Виктора.

— Всё хорошо, Виктор. Правда.

— Я, между прочим, пришёл к ней, — сказал Виктор, делая шаг вперёд, его голос был чуть более резким, чем обычно.

— И я, — спокойно заметил Люциан, его улыбка стала шире, а глаза светились добротой.

— Я её мужчина, — выговорил Виктор, его взгляд был прямым, бросая вызов.

— А я — её… — Люциан сделал паузу, наслаждаясь моментом. — …как там она меня сегодня называла? Ах да. «Папа».

Виктор завис. Его мозг, привыкший к самым сложным стратегиям и опасностям, просто отказал. Валерия замерла, её лицо вспыхнуло, а глаза испуганно метнулись между отцом и сыном. В следующую секунду Виктор выпалил, его голос был полон шока:

— Чего?

Люциан с самым невинным видом, как будто говорил о погоде:

— Она назвала меня папой. Дважды. Очень мило.

Виктор уставился на Валерию, его взгляд был смесью недоумения, ревности и странной детской обиды. — Ты… его так называешь?

Она пожала плечами, пытаясь сдержать подступающий смех, который угрожал порвать свежий шов. — Оно само вырвалось.

— А меня ты так называешь? — спросил Виктор опасно тихо, его голос был низким и угрожающим, но с толикой затаённой надежды.

— Ты хочешь, чтобы я… — она приподняла бровь, её губы дрогнули в улыбке. — …называла тебя папой? — Валерия сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос, но не могла не пошутить. — Или папочкой?

Он чуть не подавился воздухом, его лицо стало пунцовым. — Не так! Ты понимаешь, о чём я!

Люциан рассмеялся первым, его смех был глубоким и искренним.

— Сын, я тебя впервые вижу ревнивым. И это — очаровательно. Ты и в детстве собственником был. А сейчас...

Виктор загорелся злостью и смущением одновременно.

— Я не ревную!

— Конечно, нет, — кивнул Люциан, его глаза сияли.

Валерия рассмеялась так искренне, так заразительно, что Виктор растаял всеми своими льдами, вся его злость испарилась, сменившись нежностью.

Он сел рядом с ней на кровать, осторожно обнял её за талию, притягивая ближе, и тихо бросил, глядя на отца:

— Моё.

Люциан хмыкнул, качая головой. — Дитя моё, с ним явно будет тяжело.

Валерия улыбнулась, прижимаясь к Виктору. — Я в курсе.

Виктор прижал её ближе, глядя на обоих, его глаза сузились.

— Прекратите разговаривать так, будто я тут не стою.

— А ты сядь, — сказала Валерия, игриво поправляя его руку.

— Я сижу.

— Тогда расслабься.

— Не буду расслабляться, пока мой отец не перестанет красть мою женщину.

Люциан поднялся, потрепал Виктора по плечу, его улыбка была полной родительской любви и гордости.

— Рад слышать, что хоть теперь ты говоришь «моя».

И ушёл, оставив Валерию давиться смехом, а Виктора — красным как закат, полностью смущённым.

— Прекрати, — буркнул он, пряча лицо в её волосах.

— Ты ревновал своего отца ко мне. — Её голос был нежным, но в нём звенело торжество.

— Нет.

— Да.

Она коснулась его щеки, заставив поднять голову.

— Виктор… это было мило.

Он откинул голову на диван, тяжело вздохнув. — Господи, я становлюсь идиотом.

— Ты был им всегда, — нежно сказала Валерия, прижимаясь к нему. — Просто теперь это очаровательно.

Виктор поцеловал её ладонь — и впервые за долгое время успокоился, найдя покой в её прикосновении, в её присутствии.

...

В полдень она осторожно вышла на воздух, опираясь на Виктора. Её люди сидели на ступеньках крыльца, Селина приносила им чай и пледы, заботливо ухаживая за каждым.

— Госпожа! — её команда подскочила, словно по команде, готовые броситься к ней.

Но она подняла руку, улыбаясь. — Я не из стекла, расслабьтесь.

— В этот раз — почти, — пробурчал Диего, его взгляд был полон беспокойства.

Она рассмеялась, её смех был слабым, но настоящим, разносящимся по солнечному двору, обещая, что всё теперь будет хорошо.

Дом Энгеля — огромный, строгий, идеально вычищенный — вдруг стал похож на хаотичное итальянское гнездо. В нём теперь царил свой, новый порядок. Рико с Диего заняли половину кухни, превратив её в шумный эпицентр мафиозной кулинарии. Саль расположился в тренировочной комнате, откуда доносились звуки ударов по груше и итальянские ругательства. Лука уже прикрутил к стене громкую колонку, и по дому разносились оглушительные, но странно зажигательные мелодии. А остальные просто ходили и страдали фигней, как выразился бы Виктор, устраиваясь в самых неожиданных местах.

Виктор стоял посреди коридора с абсолютно смертельным выражением лица и смотрел на всё это так, будто пришёл домой и обнаружил там цирк, рынок и маленькую армию одновременно. Его идеальный порядок был нарушен.

— Рия… — он выдохнул, его голос был полон отчаяния. — Ты привезла сюда…

— Семью, — перебила она, проходя мимо него, её губы тронула игривая улыбка. — Привыкай, муженёк.

Он открыл рот — и тут же закрыл. Даже возразить было бесполезно. Всё, что он мог сказать, было бы встречено хором итальянского негодования или её едким замечанием.

Люди Валерии кивали ему уважительно, но без раболепия. Они были её людьми. И в доме Виктора теперь было две силы, и обе с радостью порвут любого за свою госпожу, неважно, кто стоял против них.

Виктор принял это стоически. Почти.

— Только не трогайте мои ножи, — сказал он Салю, который уже с любопытством рассматривал коллекцию холодного оружия Виктора.

— Никаких обещаний, босс американцев, — отозвался тот, не отрываясь от клинка.

Виктор тяжело вздохнул. Это будет долгая, очень долгая адаптация.

На третий день, когда Валерия попыталась подняться в кабинет, Виктор перекрыл ей вход, его тело было стеной.

— Ты никуда не поедешь. Ни сегодня, ни завтра. Ты восстанавливаешься.

— Если ты не отойдёшь, Энгель, я ткну тебя вот этим, — Валерия показала тонкую металлическую скрепку, которую каким-то чудом нашла. Её глаза горели вызовом.

Он моргнул, его брови поползли вверх.

— Ты угрожаешь мне… канцелярской принадлежностью?

— Я угрожаю тебе всем, что есть под рукой. И ты знаешь, что я не блефую.

Виктор закрыл лицо ладонью, его плечи слегка подрагивали. — Господи, я реально на тебе женюсь. Ты больная.

— А ты — контролирующий псих. Разошлись. — Она попыталась протиснуться мимо него.

Он не уступил. Но она развернулась… И через пять минут сидела в машине, потому что её парни, хихикая, отвезли её в офис.

Виктор выругался — громко, злобно, на трёх языках — и поехал следом, зная, что остановить её невозможно, но и отпустить одну он не мог.

Когда Валерия вошла в зал суда — строгий костюм, идеально собранные волосы, уверенный шаг, несмотря на боль — прокуроры реально замерли. В их глазах читалось удивление, смешанное с паникой.

Кто-то даже выронил ручку, раздался звонкий стук по мраморному полу.

Она выиграла процесс за сорок минут. Хлестко. Умно. Без жалости. В её глазах горел тот самый дьявольский огонь, что так притягивал Виктора.

Виктор стоял в коридоре здания суда, облокотившись на стену, его лицо было непроницаемо. Он наблюдал, как она идёт к нему, каждый её шаг был актом триумфа. Гордость светилась в его глазах, но он сделал вид, что злой, готовый обрушить на неё весь свой гнев.

— Ты должна была отдыхать, — пробурчал он.

— И потерять этот кейс? Нет уж. Это был мой кейс.

— Змейка… — Он хотел ругаться. Хотел взорваться. Хотел накричать на неё за её безрассудство. Но вместо этого взял её лицо в ладони и поцеловал в висок, уткнувшись носом ей в волосы, вдыхая её запах.

— Больше так не делай. Не заставляй меня сходить с ума. — Его голос был полон отчаяния, нежности и едва сдерживаемого страха.

Она вздохнула — и впервые позволила себе быть слабой, прижимаясь к его рукам, позволяя ему держать её.

Вернувшись в дом, Виктор уложил её на кровать. Лёг рядом, прижал к себе так крепко, словно боялся, что она растворится, исчезнет, как сон.

Валерия тихо сказала, уткнувшись ему в грудь:

— Виктор…

— Мм? — Его голос был сонным, но он был полностью внимателен к ней.

— Я думала, что ты играл мной. — Её плечи слегка дрожали.

— Я знаю. — Он погладил её по волосам, его дыхание было глубоким.

Валерия уткнулась ему в грудь, её плечи дрожали ещё сильнее.

— Но я… не смогла разлюбить тебя. Даже когда узнала всё. Даже когда бежала. Даже когда хотела тебя убить.

Виктор затаил дыхание. Его сердце пропустило удар.

— Я знаю, — повторил он едва слышно, его губы коснулись её макушки. — Моя девочка… я знаю.

Он погладил её по волосам, осторожно, с той трепетностью, которой от него никто бы не ожидал.

— Не смей больше подставляться, слышишь? Я потерял одну женщину, которую любил. Второй потери я не переживу. — Слова вышли рваными, почти болезненными, обнажая его самую глубокую рану, его самый потаённый страх.

И она впервые за долгое время… заплакала. Слёзы текли по её щекам, обжигая кожу.

— Мне так больно было оттого, что я думала — ты предал. Так больно… — Её голос был прерывистым, полным невыплаканной боли.

— Тише, Змейка… Тише, моя любимая. — Он целовал её лоб. Её висок. Её пересохшие, уставшие глаза, собирая каждую слезу.

Шептал:

— Всё хорошо. Я здесь. Я рядом. И никуда больше не отпущу. Даже если мне придётся сражаться со всем миром. Даже если с твоей семьёй. Даже если с тобой самой.

Валерия вцепилась в его рубашку, сжимая ткань в кулаке. — Ты сумасшедший…

— Я? — он усмехнулся, касаясь её носом, его голос был полон нежности и безумия. — Это ты заставила меня сойти с ума. Ты.

Он притянул её ближе, к тёплой, надёжной груди, окутывая её своим запахом, своим теплом.

Её дыхание успокаивалось. Его рука на её спине не дрожала — впервые за долгое время, теперь, когда она была в его объятиях, его мир обрёл покой.

— Ты же не отдашь меня? — Её вопрос был полон детского страха.

— Если твои родители явятся, я приму их с уважением, — ответил он, его голос был твёрд. — Но они не посмеют увезти тебя насильно.

— А если я захочу домой? — выдохнула Валерия тихо, имея в виду свой старый дом, свою прошлую жизнь.

Виктор коснулся ее щеки, его взгляд был прямым. — Тогда поедем вместе. Куда бы ты ни захотела, мы поедем вместе.

Девушка улыбнулась, её улыбка была слабой, но искренней, и обняла его, прижимаясь всем телом.

Он шепнул ей в волосы:

— Спи, Змейка. Я здесь.

— Не уходи…

— Никогда.

И в ту ночь они уснули впервые как пара, которая нашла друг друга после ада, прошедшего через кровь, боль и предательство. Он так и не отпустил её из объятий ни на секунду, держа её, как самый драгоценный залог своего нового, выстраданного счастья.

...

Это был тот редкий вечер, когда дом Энгеля дышал жизнью так, будто сам удивлялся — когда вообще успел стать таким шумным?

Большой дубовый стол, поставленный Виктором ещё при отце, никогда не видел подобного. Теперь он был заставлен тарелками с итальянскими деликатесами, бутылками вина и шумными людьми. Саль спорил с Рико на смеси итальянского и английского, Лука размахивал ложкой как указкой, Джей громко возмущался, его лицо было драматично искажено:

— Я тебе говорю, пицца с ананасами — это преступление, за которое надо подвешивать!

Виктор сидел во главе стола, потирая виски, его взгляд был абсолютно смертельным. Он смотрел на всё это так, будто пришёл домой и обнаружил там цирк, рынок и маленькую армию одновременно.

— И это я должен называть вашими людьми, госпожа моя? — он выдохнул, обращаясь к Валерии.

— Ага, — невозмутимо ответила она, откусывая свежий хлеб, и её глаза озорно блеснули. — Мои лучшие придурки. Гордись.

— Мы гордимся! — хором сказали парни, подняв стаканы.

Селина, смеясь, принесла огромную миску салата, который едва помещался на столе.

И тут Маттео ткнул ложкой в сторону Виктора, его глаза сузились, когда он поймал взгляд Энгеля.

— Мы должны обсудить одно: почему ваша подруга… кхм… госпожа Андрес…

— Не Андрес, — поправил Виктор по привычке, его голос был низким, но твёрдым. — Не здесь.

— Госпожа Энгель, — поправил Рико хитро, улыбаясь во весь рот.

Валерия подавилась глотком вина, её глаза округлились.

Виктор бросил на всех взгляд, от которого нормальные люди бы облились холодным потом, но эти пятеро клановцев Андрес и не такое переживали.

— Повтори, если хочешь остаться без автомобиля, — сказал Виктор, его голос был опасно спокоен.

— Так я на мотоцикле, — гордо поднял руку Лука.

Виктор приложил ладонь к лицу, глубоко вздыхая. Это было бесполезно.

Диего — самый старший из её людей, самый рассудительный — откашлялся, привлекая внимание.

— Ладно, народ, давайте формально. Вопрос дня: кто главный в этом доме?

— Я, — сказал Виктор.

— Я, — сказала Валерия одновременно, её взгляд был прикован к его.

Тишина на секунду.

Потом громкий смех, который сотряс столовую.

Селина шепнула, проходя мимо:

— О, это война.

— И я всегда выигрываю, — самодовольно добавил Виктор, переводя взгляд на Валерию.

Валерия встала из-за стола, обходя его с игривой грацией.

— Виктор, милый, я напомню: кто в этом доме уже дважды связывал хозяина наручниками?

— Это не считается! — рявкнул он, краснея до самых ушей, на него было невозможно смотреть без улыбки.

Парни заржали, чуть ли не падая со стульев.

— Господин Энгель повержен, — торжественно сказал Рико, вытирая слёзы смеха.

Селина хлопнула ладонями, её голос был полон веселья:

— Ужин объявляется завершённым. Пора расходиться, пока они не начали выбивать окна.

Через неделю Валерия осознала: она… живёт у Виктора. Официально. Её вещи, её люди, её привычки — всё это постепенно вплеталось в жизнь дома Энгеля, меняя его бесповоротно.

Виктор подошёл к этому как к военной операции, тщательно планируя каждый шаг.

— Змейка, я сделал тебе отдельную комнату. Чтобы было куда уйти от меня и от шума этих… твоих.

— А нам не хватает одной спальни? — лениво бросила она, поглядывая на него с любопытством.

— Это… запасной вариант. Если вдруг ты захочешь ночевать не со мной. — Виктор чуть отвёл глаза, его голос стал чуть тише.

Она остановилась, смотря на него долгим, проницательным взглядом.

— Ты боишься, что я сбегу?

— Я уважаю твоё личное пространство, — Виктор чуть отвёл глаза, пряча смущение. — И хочу, чтобы в этом доме у тебя был уголок, который только твой. Своё собственное убежище.

Он показал ей комнату. Светлую, уютную, с огромным зеркалом, удобным креслом у окна, и небольшой библиотекой — её книгами, которые он приказал перевезти. В углу стоял стол с её ноутбуком и документами.

— Виктор… — Валерия была тронута, хоть и не показывала этого, её голос дрогнул. — Это слишком.

— Я ещё не сделал и половины того, что хочу для тебя, — ответил он, его взгляд был полон обещаний.

Дом, где она раньше жила в Нью-Йорке, они превратили в её домашний офис — место, где она могла работать в тишине, проводить видеоконференции, или просто скрыться от внешнего мира, когда ей это было необходимо.

— Ну всё, — сказала Селина довольная, когда Валерия наконец-то распаковала последнюю коробку. — Официально: ты — жительница дома Энгелей.

— А ещё и его будущая проблема, — подмигнула Валерия, наслаждаясь моментом.

Виктор услышал, проходя мимо по коридору. Он остановился, обернулся.

— Будущая жена, — поправил он, его голос был твёрд и уверен.

— Ты мечтатель, — фыркнула она, пытаясь скрыть улыбку.

— Я реалист, Змейка. Ты мне сказала «да» внутренне ещё давно.

Она фыркнула ещё раз, но уши горели. Повернулась и ушла в свою новую комнату, чувствуя, как его слова проникают глубоко в неё, меняя что-то необратимо.

...

Когда у Виктора была важная встреча в центре, а у Валерии — долгожданный выходной, она решила:

— Я хочу природы. И тишины. — Её голос был твёрд, как будто она ставила ультиматум.

— Сообщи ребятам, — сказал Виктор, надевая дорогие швейцарские часы, не отрывая взгляда от документов.

— Уже. — Она махнула рукой в сторону кухни, откуда доносились звуки итальянского базара.

Парни кивнули, и Валерия, взяв свой рюкзак, ушла гулять в обширные лесные владения, окружавшие дом Энгеля.

Лес оказался именно таким, как она мечтала: спокойным, солнечным, тихим. Лучи пробивались сквозь листву, рисуя узоры на земле. Она слушала музыку в наушниках, читала книгу на уютной поляне, где трава была мягкой и прохладной. Накинув куртку, она лежала в траве, вдыхая запахи земли и сосны, наслаждаясь моментом абсолютного покоя.

— Вот бы так всегда, — вздохнула она, закрывая глаза.

И вдруг рядом хрустнула ветка. Резкий, отчётливый звук, который тут же вырвал её из умиротворения.

Валерия подняла голову, её рука инстинктивно потянулась к ножу, который всегда был при ней… и увидела огромное… пушистое… серое… животное. Оно выглядело как собака, но было слишком большим.

Она моргнула, пытаясь осознать.

Животное подошло, его шаги были бесшумны. Оно ткнулось ей в ладонь холодным мокрым носом, затем село рядом и даже положило свою тяжёлую голову ей на колени, глядя своими умными жёлтыми глазами. В нём не было агрессии, только любопытство и что-то похожее на доверие.

— Привет, красавец, — Валерия засмеялась, осторожно поглаживая его мягкую шерсть. — Ты такой хороший. Ну привет. Ты чей будешь?

Её сердце билось быстрее, но не от страха, а от неожиданной радости. Она почувствовала невидимую связь с этим диким созданием. Она достала телефон, сделала фотографию морды зверя, которая выглядывала из-за её коленей, и отправила Виктору:

«Смотри, кого нашла 🐶❤️»

В это же время, Виктор сидел во главе огромного стола в одном из самых элитных бизнес-центров Нью-Йорка. Перед ним лежали графики, цифры, доклады. Напротив сидели мрачные, но влиятельные люди, их лица были напряжены. Атмосфера была наэлектризована, каждое слово весило тонну. Он был в середине важной стратегической встречи, которая могла определить судьбу его империи на годы вперёд.

Его телефон получил сообщение. Личный телефон, который звенел только для Валерии. Все взгляды устремились на него. Виктор привычно взял, его лицо было спокойным. Но когда увидел содержание, тут же всполошился и набрал ее номер.

— Где ты?! — Голос Виктора был таким, будто он потерял не миллион, а весь свой мир. Он резко поднялся, опрокидывая стул, и все присутствующие за столом подскочили. — Координаты. Сейчас же.

В зале повисла мёртвая тишина. Люди смотрели на него, ошарашенные его внезапным срывом.

— В смысле? Я с собакой сижу. — Голос Валерии звучал совершенно невозмутимо.

— Ты С КЕМ?! — Виктор почти кричал, его глаза метали молнии, кулак сжался до побеления костяшек.

— С собакой, — повторила она, явно не понимая его реакции.

— Я еду. Не двигайся. — Он уже шёл к выходу.

— У меня всё нормально. Расслабься.

— Не двигайся, сказал, Рия! — Связь оборвалась.

Виктор, не глядя ни на кого, бросил телефон на стол, отчего по нему пошла трещина.

— Встреча окончена. Всё переносится на завтра. — И, не дожидаясь реакции, бросился к лифту, оставляя за собой шлейф недоумения и страха.

Валерия нахмурилась, глядя на экран телефона, и погладила зверя по голове.

— Что за истерика? Ну псих.

Через пятнадцать минут по лесу раздался грохот двигателя, натужный рёв мощного внедорожника. Через минуту Виктор, почти бегом, вышел на поляну. Его дыхание было прерывистым, глаза горели смесью паники и гнева. Он застыл, увидев картину: Валерия, сияющая, а рядом…

— Вик, посмотри какой хорошенький… — начала она, её голос был полон нежности, она погладила зверя по голове.

— Любимая, — он сглотнул, его голос был сухим, а лицо бледным. — Это не собака.

— …как это «не собака»? — Валерия посмотрела на него, потом на зверя, пытаясь понять его реакцию.

Виктор подошёл ближе, его движения были осторожными, хищными. Наклонился, посмотрел зверю в глаза, которые светились в тени.

— Это волк, Рия.

— А? — Она моргнула.

— ВО-ЛК! — Он почти прокричал, тыча пальцем в зверя.

— Но… он милый. — Она пожала плечами, волк тихонько облизнул ей ладонь.

Виктор, кажется, выпал из реальности, его мозг отказывался обрабатывать информацию.

— Конечно он милый! Он чувствует в тебе хищника, вот почему не съел!

— Спасибо, пожалуй? — Валерия вопросительно посмотрела на него.

— Боже, дай мне сил… — Он закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки.

Мужчина присел рядом, его плечи обмякли.

— Змейка, ты даже волка в плен взяла. Бедное животное…

Волчонок тихо положил голову ей на колено, словно соглашаясь с Виктором.

Виктор вздохнул, его взгляд смягчился. — И ты хочешь забрать его домой, да?

— Ну да! — Её глаза загорелись.

— Нет.

— Виктор… — Она включила своё самое обаятельное «пожалуйста».

— Нет. И не обсуждается.

— Ну пожалуйста? Он такой хороший!

— Я куплю тебе кого угодно. Хоть десять собак. Хоть пантеру, чёрную, как твоя душа.

— Стриптизёра? — Она подняла бровь, её губы растянулись в хитрой усмешке.

Виктор закрыл глаза, пытаясь представить. Представил. И вздрогнул.

— …

— Ладно, волк лучше. — Он сдался, его сопротивление было сломлено.

Валерия расхохоталась, и смех был чистым, звонким, как лесной ручей.

Виктор обнял её за плечи, притягивая к себе, и поцеловал в волосы.

— Всё. Вставай. Домой. И волк тоже идёт.

— Ты встречу сорвал. Из-за меня.

— Потому что Моя Женщина приручает хищников посреди леса!

— Проблемы твои, не мои, — усмехнулась она, прижимаясь к нему.

Виктор замолчал, его взгляд стал серьёзным. Подошёл. Прижал её за талию, крепко, почти болезненно. И поцеловал в лоб, долго, с нежностью и отчаянием.

— Ты — моя главная проблема, Рия. Но самая важная.

Она смутилась — и замолчала.

Впервые.

Они вернулись домой уже под вечер. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона. Все парни переглядывались, пытаясь не рассмеяться при виде Валерии, которая шла довольная, как ребёнок, держа в руке погрызенную ветку, а Виктор рядом выглядел так, будто старел на глазах, его лицо было смесью усталости и глубокого возмущения.

— Госпожа… вы правда нашли волка? — спросил Лука, его голос дрожал от сдерживаемого смеха.

— Правда. Милый. Хотела забрать. — Валерия кивнула, вспоминая пушистого зверя.

— И ЭТО ГЛАВНОЕ, ЧТО ТЫ ХОТЕЛА?! — взорвался Виктор, его терпение было на исходе.

Она оттолкнула его плечом, проходя мимо.

— Успокойся, папочка.

Парни синхронно прыснули, скрывая смех за кулаками. Даже суровый Диего отвернулся, чтобы не показать улыбку.

Виктор лишь процедил сквозь зубы:

— Все — вон. Сейчас же.

И когда дверь за охраной закрылась, оставляя их одних в просторной гостиной, он повернулся к ней… И тут в его глазах появилось то выражение, от которого у неё всегда бегали мурашки. Не гнев. Не злость. А нечто более глубокое, более опасное.

— В душ. — Его голос был низким и властным.

— А? — Валерия моргнула, пытаясь понять причину такой внезапности.

— В душ. Сейчас.

— А что я сделала? — Валерия чувствовала, как нарастает напряжение.

— Ты — приручила волка, Рия. Волка. В одиночку. В лесу. Когда я был в центре города.

Виктор шагнул к ней, его движения были медленными, хищными.

— И ты хочешь, чтобы я спал спокойно после такого?.. Чтобы я не сошёл с ума от мысли о том, что могло случиться?

Она фыркнула, пытаясь сбросить напряжение.

— Да боже, Виктор, ну волк. Что такого?

— Ну волк, — передразнил он, его голос был полон сарказма. — Змейка, это северная хищная тварь весом под пятьдесят килограмм. Которая могла порвать тебя в клочья.

— Он был милашка. — Валерия улыбнулась, вспоминая ласковую морду.

— Я знаю. Я видел. Он на тебя смотрел, как я. — В его голосе прозвучало что-то странное, смесь признания и ревности.

— Вот, — она улыбнулась шире. — Значит, хороший вкус. У вас с ним.

Он вдохнул резко, будто она попала по больному. Его терпение таяло.

— В душ.

— Виктор, но я...

— Или я понесу тебя сам. — Его взгляд не оставлял сомнений.

Девушка вздохнула. Это было бесполезно. — Окей, окей.

Валерия открыла воду, горячую, расслабляющую. Струи обрушились на неё, смывая с себя запах леса, травы, мокрого песка. Хорошо… спокойно… И когда она только потянулась за шампунем — дверь душевой, со стеклянной стенкой, открылась.

Виктор зашёл так уверенно, будто этот душ принадлежал ему, словно это было самое обычное дело. Пар клубился вокруг него, окутывая его сильную фигуру, когда он снял рубашку и бросил на пол — даже не глядя. Его взгляд был прикован к ней, глаза горели смесью тревоги и желания.

— Виктор?! — Её голос был полон удивления и лёгкого испуга.

— Молчи. — Он сделал шаг вперёд, и горячие струи воды обрушились на его широкие плечи.

Она попятилась, прикрывая себя руками, её сердце бешено колотилось, но он поймал её за подбородок. Не больно. Но так, что сопротивляться было бессмысленно, а её взгляд был пойман его.

— Ты хочешь, чтобы я с ума сошёл, да? — Его голос был низким, почти рычащим, полным невысказанных эмоций, которые вибрировали в воздухе.

— Виктор… — Её голос дрогнул.

Его, кажется, не смущало это положение. Его взгляд был серьёзным, но не пошлым. Он смотрел прямо в её глаза, и она в очередной раз поблагодарила Господа за то, что полюбила адекватного мужчину, который, даже в такой ситуации, уважал её.

— Ты хочешь, чтобы я объездил все штаты, следя, чтобы тебя не тронули, потому что ты так и норовишь найти очередную опасность?

— Я просто гуляла…

— И встретила волка! — Он повысил голос, от которого у Валерии по телу пробежали мурашки. Каждый нерв в её теле отреагировал на этот звук, на его близость. Кожа покрылась мелкими пупырышками, а сердце забилось ещё быстрее, отдаваясь глухим стуком в ушах.

— Я не виновата, что он был красивый! — Она всплеснула руками, пытаясь разрядить обстановку.

Он закрыл глаза, будто считал до десяти, пытаясь успокоиться, но по его напряжённой челюсти было видно, что это давалось ему с трудом.

— Валерия…

— Что?

— НЕ НУЖНО гладить каждое хищное животное, которое выходит к тебе из леса. Не нужно рисковать. — Его голос стал тише, но не менее настойчивым, и когда он произнёс эти слова, его пальцы, державшие её подбородок, скользнули по её щеке, а затем нежно коснулись мокрой шеи.

От этого прикосновения по её телу пробежала волна мурашек, ещё сильнее, чем от его рыка. Они поднялись по позвоночнику, затронули кожу головы, заставив её вздрогнуть. Это было смесь страха и возбуждения, осознания его силы и той глубокой заботы, что скрывалась за его яростью.

— Но... — Она попыталась возразить, но слова застряли в горле.

— Я сказал — не нужно. — Его голос был окончательным, и он наклонился, его дыхание опалило её губы.

— Солнышко… — прошептал он тихо, вдыхая запах её мокрых волос, его пальцы нежно оглаживали её шею, спускаясь к плечам. — Я чуть не сошёл с ума, когда понял, что ты в лесу одна.

— Я была не одна. Со мной была ох...

— Да пошла она к чёрту, — резко перебил он, его глаза сузились. — Твои парни могли бы принять волка за собаку и тоже его погладить! Им бы тоже оторвали головы!

Она не выдержала — и рассмеялась, её смех был звонким и заразительным, разносящимся под струями воды.

— Виктор… ревнуешь к волку?

— Если надо будет — да. — В его глазах мелькнула озорная искорка, и он наконец улыбнулся.

— О, БОЖЕ.

Он навис над ней, его тело было близко, но не касалось. Горячий пар поднимался между ними, обволакивая их. Его взгляд скользнул по её лицу, по мокрым ресницам, по приоткрытым губам.

— Ты сегодня сорвала мне встречу, — напомнил он, его голос был низким.

— Прости…

— Ты заставила меня бояться, Рия. До чёртиков.

— Прости… — Она уткнулась ему в шею, чувствуя его тёплую кожу, от которой мурашки снова пробежали по её рукам.

В его глазах мелькнуло что-то мягкое, тёплое.

Он провёл пальцами по её щеке, нежно, как будто касаясь хрупкого фарфора, а затем опустил ладонь на её талию, притягивая ближе, пока их тела не соприкоснулись под струями воды. От этого прикосновения, от тепла его тела, её сердце забилось ещё быстрее, а мурашки распространились по всему телу, смешиваясь с ощущениями горячей воды.

— И я всё равно тебя люблю. До безумия. — Его голос был тихим, почти нежным, но наполненным такой силой, что её ноги едва не подкосились.

— Ты невозможный. — Она улыбнулась, её сердце таяло.

Он прижал её к груди, обнимая крепко, но осторожно, позволяя ей утонуть в его тепле, в его присутствии.

— Обещай. Больше. НЕ. Лезть. К. Волкам.

— Хорошо…

— И к диким лисам.

— Угу…

— И к койотам.

— Ладно…

— И к медведям.

— ВИКТОР! — Она чуть не закричала от возмущения, но в её голосе звучал смех.

Виктор засмеялся. По-настоящему. Редко. Глубоко, его смех раскатился по ванной комнате. Он звучал как победа, как обещание счастья.

Он поцеловал её в лоб, его губы задержались.

— Я серьёзно. Ты меня когда-нибудь похоронишь раньше времени.

— Не похороню, — шепнула она, прижимаясь к его мокрой груди. — Ты бессмертный, Вик.

Виктор крепче обнял её, прижав к себе под горячими струями воды, его сердце билось ровно и сильно.

— Ты — моя проблема, Змейка. Самая большая.

— И ты мой самый красивый катастрофический мужчина.

Вечер закончился тем, что он вытер её полотенцем, высушил волосы феном, уложил в кровать… И, лёжа рядом, обнимая её, сказал еле слышно, когда она уже почти уснула:

— Если бы ты забрала волка… я бы смирился.

— Правда? — Её голос был сонным, но любопытным.

— Только при условии, что он будет жить на другом конце дома. И никогда не подойдёт к тебе ближе, чем на сто метров.

— Вик...

— И я всё равно бы ревновал.

Валерия засмеялась и прижалась к нему сильнее, чувствуя себя в полной безопасности, зная, что она нашла не просто мужчину, а целый мир.