Хрустальная ложь

Глава 44

Ночь была густая, как чернила, беззвёздная. Лес шумел по сторонам дороги, его кроны качались от ветра, словно огромные тени. Дождь только начинал накрапывать, редкие капли разбивались о лобовое стекло, а фары их машины разрезали темноту узкими, дрожащими клинками света. Лилит вела сама — рука свободно лежала на руле, браслеты на запястье звенели от вибрации мотора, взгляд — спокойный, почти игривый, устремлённый вперёд.

Только внешне.

Внутри она была пустой. Пьяной, но не от алкоголя, а от усталости и упрямства. И почти смирившейся с тем, что её ищут все, будто хищники, почувствовавшие добычу.

— Госпожа, вы уверены? — спросил Лука, проверяя автомат, лежавший у него на коленях.

— Нет, — она резко повернула, добавляя газу, и машина рванула вперёд. — Но меня заебало сидеть на месте.

Парни рассмеялись. Её смелость всегда была заразительной, даже в самых безумных ситуациях. Но этот смех замёрз в горле у всех, когда позади послышалось низкое, утробное рычание моторов.

Три чёрных внедорожника.

Без номеров. С тёмными тонированными стёклами.

Лилит усмехнулась, в её глазах мелькнула искорка азарта.

— Мило. Значит, всё-таки скучает.

— Виктор? — спросил Диего, его рука уже легла на рукоять пистолета.

— Кто же ещё, — усмехнулась Лилит, откидываясь в кресле, её пальцы крепче сжали руль. — Ах он, блять. Теперь ещё и преследует лично.

Внедорожники ускорились, сокращая дистанцию. Один мигнул фарами — требовательно, властно, словно приказывая остановиться.

Джей напряг плечи, его взгляд был прикован к зеркалу заднего вида.

— Хочешь, чтобы мы оторвались?

— Нет, — она усмехнулась дьявольски, её глаза горели от предвкушения. — Хочу, чтобы мы повеселились.

Лука только хмыкнул, проверяя ремень безопасности.

— Всегда мечтал умереть молодым.

Выстрелы.

Первый выстрел разорвал воздух, заглушив шум леса. Пуля ушла куда-то в сторону — предупредительный.

— Только по шинам, — заметил Саль, выглядывая в окно. — Они не хотят нас убивать.

Лилит медленно повернула голову, её волосы разлетелись от ветра, лицо было возбуждённым.

— Он бесится, — сказала она почти ласково, словно говоря о маленьком ребёнке, а не о жестоком короле криминального мира. — Он реально бесится.

Второй выстрел — теперь по их заднему колесу. Машину качнуло.

— Госпожа? — Джей спросил коротко, уже готовясь к ответным действиям.

Девушка уже смеялась.

Громко. Звонко. Смех, который был похож на крик.

— До чего же он ахереть какой опасный, — фыркнула девушка. — Вот до чего. И не отпускает.

Шальная пуля пробила задний бампер, раздался скрежет металла.

Она улыбнулась в ночь, её глаза горели.

— Прибавим газу.

Машина взревела, пытаясь оторваться.

Перестрелка началась.

Они выскочили на просёлочную дорогу — узкую, скользкую от дождя, почти лесную. Ветви хлестали по кузову.

Диего вылез из окна по пояс и открыл ответный огонь, его автомат выдал короткую очередь.

— Не убивать! — крикнула Лилит, её голос перекрывал шум.

— Почему?! — заорал Джей.

— Потому что тогда он приедет лично, — она ухмыльнулась, — А я не готова к встрече. Плюс минус примерно никогда.

Лука резко свернул. Машина врага едва не влетела в дерево, её фары заметались в темноте.

Джей выглянул:

— Они сигналят. Требуют остановиться.

Лилит перевела взгляд на свет фар, приближающийся сзади, и прошептала почти нежно:

— Конечно… Энгель же не привык, что от него убегают.

Ещё одна пуля ушла в бок машины, задев дверь.

Лука выругался, его лицо было потным от напряжения:

— У нас пробили колесо!

— На ходу меняем, — сказала Лилит, её голос был спокойным, деловым, словно она говорила о простой пересадке шины в гараже.

— Чего?! — парни обернулись, их глаза были полны неверия.

Она повернулась и бросила оружие Диего.

— Открывай заднюю дверь. Я буду приманкой.

Машина качнулась — но они выполнили приказ, открывая заднюю дверь.

Девушка выпрыгнула на ходу.

— Госпожа! — рявкнули голоса одновременно, полные ужаса.

Она перекатилась по земле, едва не врезавшись в дерево. Её тело было гибким, тренированным. Не зря с детства её воспитывали лучшие наемники Европы. Мгновенно выхватила домкрат, подложила его под колесо.

Пули били рядом, в грязь, в асфальт, в воздух, поднимая фонтанчики земли.

Но не в неё.

Никогда в неё.

Виктор Энгель не стрелял бы в неё даже под пытками — и она это знала.

Оттого было ещё страшнее.

И ещё веселее. Адреналин бурлил в крови.

— Давай! — крикнула она.

Колесо сменили за двадцать секунд. Невероятный подвиг.

Лилит вскочила обратно в салон.

Машина рванула вперёд, оставляя позади пыль и дым.

Её сердце билось, как у зверя в ловушке, но в её глазах горел дикий огонь.

Когда они оторвались на пару километров, ветер остыл, а кровь перестала кипеть. Лилит облокотилась на окно, смотря на исчезающие огни.

Джей спросил тихо, его голос был полон беспокойства:

— Вы в порядке?

Её голос был низким, почти шёпотом.

— Он стрелял по нам.

— Только по шинам, госпожа, — уточнил Саль. — Это была не попытка убить.

— Но стрелял, — повторила она тихо, и в её голосе прозвучало нечто большее, чем просто констатация факта.

В салоне воцарилась тишина. Лилит впервые позволила страху подняться. Страх не смерти. Страх — что он не остановится. И что она ему нужна не как женщина… а как то, что он потерять не позволит..

Девушка закрыла глаза.

— На что же ты готов, Виктор… — прошептала она. — До каких границ ты дойдёшь…

Ей стало не по себе.

Не от пуль.

Не от ночи.

Не от погони.

А от того, как сильно он хотел вернуть её. Его желание было всепоглощающим, абсолютным.

Она обернулась на дорогу.

Вдалеке — фары. Двое из его внедорожников продолжали идти по следу. Он не сдался.

— Чёрт… он не сдаётся, — сказал Лука.

Лилит смотрела в темноту, в её глазах плескалась новая, горькая решимость, и шептала:

— А я думала, что знаю, что он за человек… Но оказывается — нет. Совсем нет.

Но потом резко натянула улыбку, которая не дошла до её глаз. — Убью их всех к черту.

Но она ещё не успела улыбнуться по-настоящему, как впереди — на перекрёстке, что виднелся сквозь пелену дождя и тьмы, — вспыхнули яркие, ослепляющие фары.

Четыре машины.

С эмблемой.

Лилии.

Андрес.

Её клан.

Её семья.

— Госпожа… — Диего выдохнул, его голос был полон шока. — Это…

— Я вижу! — прошептала Лилит, её собственный голос был хриплым. Горло сжало спазмом.

— Как они нас, мать его, нашли? — Джей в ужасе оглядывался, его взгляд метался между преследователями Виктора сзади и внезапно появившимися машинами клана впереди.

Лилит стиснула руль, так что костяшки побелели.

— Это мой младшиий братец, — Она сглотнула, словно проглотила комок льда. — Чёртов Алан.

Это была блядская западня. Слева — Виктор, невидимый, но ощутимый в своих внедорожниках. Справа — Алан. Её прошлое и её будущее стремительно сжимали ловушку.

— Валерия, — сказал Лука шёпотом, его голос был непривычно серьёзным. — Это два самых опасных человека в твоей жизни. И оба хотят тебя забрать. Давай думай, что делать. Приказывай.

Она рассмеялась нервно и горько, в этом смехе было больше боли, чем веселья:

— Добро пожаловать в моё существование.

Сзади раздался выстрел. Пуля вошла в багажник с сухим металлическим лязгом.

Лилит выругалась:

— Отвалите от меня, блять!

Машина вильнула, обогнула внезапно выскочивший грузовик и вновь выскочила на узкую лесную трассу, прямо между двумя огнями.

И тут ад начался по-настоящему.

— Держите руль, — резко бросила она, её голос стал холодным и чётким.

Джей перескочил вперёд, его движения были быстрыми, и перехватил управление, пока она открывала свой ремень.

Лилит выдернула автомат у Рена и высунулась из окна наполовину. Холодный, влажный воздух ударил по лицу, ветер рвал её волосы, глаза щипало от скорости и капель дождя. Она выдохнула, целясь, и открыла огонь. Очередь ударила по передней машине Энгеля — аккуратно, в лобовое стекло, но не в водителя, а в центр, создавая непробиваемую сетку трещин.

Она могла убить.

Но не убила.

Потом выстрелила в одну из машин Андрес — по шинам, заставив машину занести, она чуть не вылетела с трассы.

— Госпожа! — Рен орал, его глаза были полны ужаса. — Они же свои!

— Не сейчас! — закричала Лилит в ответ, её голос был полон отчаяния.

Пули свистели вокруг. Одна прошла в сантиметре от её плеча, заставив её вздрогнуть. Другая — отрезала пуговицу на рукаве куртки.

Лилит прицелилась в фары машины брата — ослепить, не убить — и выстрелила один раз, точно.

Стекло разлетелось.

Машина Алана резко свернула в сторону, её водитель потерял управление.

— Босс упал! — донёсся крик из той машины.

Сердце Лилит ухнуло, её дыхание перехватило.

— Госпожа, всё в порядке? — спросил Диего, его голос был напряжённым.

Она дрожащим голосом произнесла:

— Он жив. Я знаю.

Но это не уменьшило страха. Только усилило. Он был жив, но ранен. И это сделала она.

Марко крикнул, его голос был полон паники:

— Нам пиздец! Их многовато!

Лилит резко села обратно в салон, захлопнув окно. Её руки тряслись. Губы дрожали.

И впервые она выдохнула голосом маленькой девочки:

— Они реально… оба меня ищут.

Саль мягко коснулся её плеча, его прикосновение было успокаивающим, но не интимным.

— Мы рядом, госпожа. Ты не одна.

Но Лилит уже теряла способность держать лицо. Её защита рушилась.

Впереди — ещё один выстрел, на этот раз извне, из леса.

Их машина занесла.

По брюху пошли искры.

— Они хотят подбить нас! — выкрикнул Лука.

— Да кто?! — заорал Джей.

— Все!

И вот тогда адреналин обрушился. Как ледяная вода. Как удар ножом.

И она впервые за долгие месяцы почувствовала… страх. Настоящий. Живой. Всепоглощающий.

Она сжалась в кресле, прижав руки к груди, пытаясь защитить своё бьющееся сердце.

— Госпожа? — Диего обернулся, его глаза были полны тревоги. — Эй. Эй, Валерия?..

И только тогда, когда машины обоих кланов потеряли их след в плотном лесу и перестрелка стихла, когда вокруг стало тихо и в салоне пахло порохом, бензином и потом…

Лилит заплакала.

Тихо сначала.

Потом сильнее.

Потом закрыв лицо ладонями, почти рыдая, как ребёнок.

— Почему… — её голос ломался. — Почему они не отпускают меня?.. Что им всем от меня нужно?.. Я же просто хочу...

Диего осторожно остановил машину под деревьями, в самой гуще леса, где их никто не мог видеть.

Джей подал ей воду, его рука дрожала.

Саль сел рядом, не касаясь — они никогда не касались без разрешения — просто сидели вокруг неё, как живая стена, как последнее убежище.

— Мы с тобой, госпожа, — сказал Лука мягко, его голос был полон преданности. — Ты наша. Не их.

Лилит всхлипнула ещё раз, дрожа всем телом, словно ей было холодно до костей.

— Надо что-то делать... — прошептала она, поднимая голову, её глаза были опухшими от слёз, но в них уже загорался холодный, расчётливый огонь.

Джей улыбнулся уголком губ, его взгляд был полон спокойной уверенности:

— Придумаем. И не отдадим тебя никому.

Девушка вытерла слёзы, глубоко вдохнула…

И тихо сказала, её голос был полон новой, страшной решимости:

— Уезжаем отсюда. Немедленно.

…

Виктор ещё не успел снять пальто, как трое охранников вбежали в зал заседаний, который они успели найти в чужом штате, бледные, с искажёнными лицами, их глаза метались от ужаса.

— Босс… Вы должны это увидеть.

Он не любил такие фразы. Обычно после них кто-то умирал.

Но то, что он увидел на экране монитора — практически убило его самого, заморозив кровь в жилах.

На экране камеры видеонаблюдения, снятой кем-то из его внешнего периметра, мелькала ночная трасса, прорезанная светом фар. Две группы автомобилей, разрываемые хаосом перестрелки. Чёрные внедорожники с европейскими номерами, их силуэты были зловещими в темноте.

И эмблема.

Яркая. Чёткая. Стилизованная лилия Андрес.

Виктор остановился. Остановилось всё. Мир вокруг него замер.

— Стоп, — тихо сказал он, его голос был низким, обманчиво спокойным. — Верните этот кадр.

Секунда. И снова на экране — эмблема. Яркая. Очевидная. От неё невозможно было отвернуться.

Он выдохнул холодно, словно из лёгких вырвался ледяной пар:

— Это… её брат?

— По данным наших наблюдателей — да, босс. — подтвердил один из охранников. — Личный кортеж Алана Андрес. Он был в той же погоне, босс.

Виктор тихо рассмеялся. Это был не весёлый смех, а горький, ядовитый.

— Потрясающе. Просто охуенно.

Он выдернул из кобуры пистолет — тяжёлый, чёрный — и швырнул его в стену с такой силой, что гипс разлетелся мелкими осколками. Все в комнате вздрогнули, но никто не посмел пошевелиться.

Виктор шагнул к экрану. Уткнулся руками в стол, его взгляд был прикован к изображению. Голос тихий, как свист клинка:

— Итальянцы. Европейцы. Семья. Родные, блядь, люди…

Он резко обернулся к охранникам, его взгляд был испепеляющим, полным невыносимого гнева:

— И они стреляли по её машине?

— Покрышки, босс. — ответил Рико, пытаясь успокоить его. — Они били по колёсам, не по салону. Похоже, хотели остановить.

— Хотели? — Виктор ухмыльнулся, его губы искривились. — Или хотели взять её силой? Затащить обратно без согласия?

Рико хотел было сказать, что они сами по сути, занимаются тем же самым, но промолчал. Виктор вряд ли бы забрал госпожу силой. Он едет за ней поговорить. Объясниться. Но никак не забрать силой. После всего, что они пережили, Рико не верил, что босс способен на такое со своей женщиной.

Мужчина ударил ладонью по столу, ещё один глухой удар.

— А ты, — ткнул он пальцем в ближайшего охранника, который до этого молчал, — когда увидел европейские номера — почему не поднял тревогу?!

— Босс… мы думали… это ваши люди… — промямлил охранник, дрожа.

Виктор кинул в него стул, тот с грохотом врезался в стену.

— МОИ ЛЮДИ НЕ НОСЯТ БЛЯДСКИЕ ЛИЛИИ НА БАМПЕРАХ!

Все замолчали.

Тишина звенела, словно натянутая струна.

Он прошёлся по комнате, его шаги были тяжёлыми. Теперь он понимал. Теперь он понимал, почему Валерия так рвалась прочь. Почему бежала. Почему исчезала снова и снова, обрывая все связи.

Она бежала не только от него.

Она бежала от всего мира, от своей семьи, от своего прошлого, от своей судьбы.

— Моя девочка… как же ты, наверное, испугалась… — прошептал мужчина, представляя перед собой ее медовые глазки, полные понимания того, что она добыча.

Виктор остановился. Сжал пальцы в кулак. Костяшки побелели от напряжения.

— Они нарушили договор, — почти спокойно сказал он. И это спокойствие было страшнее любой ярости.

Этого никто не понял. В комнате повисло недоумение.

— Какой договор? — рискнул спросить Рико, его голос был едва слышен.

Виктор повернулся. Медленно.

— Договор, который её отец, Киллиан Андрес, заключил со мной, когда она сбежала.

Все вытянулись. Это было новое. Неожиданное.

Рико попытался уточнить:

— Когда глава Андрес попросил вас… найти её?

— Да, — Виктор скривился, и в этой гримасе было столько отвращения. — Найти и вернуть.

Он усмехнулся.

Холодно. Ядовито.

С оттенком безумия.

— Только возвращать я её никогда не собирался.

Тишина дрогнула. По комнате пронёсся шепоток.

— Босс… — осторожно начал кто-то. — Тогда зачем вы соглашались? Зачем этот поиск?

Виктор посмотрел на экран, где всё ещё висели застывшие кадры: машины. Перестрелка. Её машина.

Он говорил тихим, почти интимным голосом, словно исповедуясь самому себе:

— Потому что я хотел найти её первым.

Мужчина провёл рукой по губам, его глаза были закрыты на мгновение, словно он снова переживал тот момент, ту ярость.

— И она была в трёх минутах от того, чтобы попасть в руки брата. Его чёртова пуля чуть не добила её.

Он замолчал.

В груди что-то рвалось.

Не ревность.

Не ярость.

Страх.

Омерзительный, едкий страх потерять её. Страх, который разъедал его изнутри.

— Если Алан ещё раз приблизится к Валерии… — он выдохнул горячо, хищно, его голос был полон смертельной угрозы, — я сотру его с лица земли.

— Но… Андрес… — запротестовал Рико.

— Киллиан Андрес уже нарушил договор, когда его наследник поднял оружие там, где работают мои люди.

Он стукнул по столу, и на этот раз трещины разошлись ещё шире.

— Сообщите в Европу: ещё одна попытка вмешаться — и я прекращаю искать её для них.

— А для себя? — спросил Рико тихо, понимая, что этот вопрос может быть последним.

Виктор впервые улыбнулся по-настоящему. Это была хищная, но одновременно поразительно светлая улыбка.

— Для себя — я буду искать, даже если весь мир встанет против. Даже если мне придётся сжечь каждый город на этом континенте.

Он подошёл к окну. Дождь стучал по стеклу, смывая пыль.

— Валерия Андрес. Ты можешь бежать. Скрывать следы. Перерезать маршруты. Взрывать мои склады. Объявлять войны.

Виктор закрыл глаза, и в его голосе прозвучало болезненное, но упрямое обещание:

— Но от меня ты не уйдёшь.

И впервые за долгое время он сказал честно, вслух, зная, что эти слова услышит только он сам, и призраки его прошлого:

— Я не отдам тебя даже твоей семье.

Тем более после того, как он действительно понял, почему его Змейка так рвалась подальше.

…

Лилит долго сидела на полу ванной в новой гостинице, обхватив голову руками. Горячая вода давно остыла, пар рассеялся, оставляя лишь холодный, влажный воздух. Слёзы перестали течь — только дыхание рвалось на куски, каждый вдох давался с трудом.

Она устала. Не просто от бегства, от бесконечной дороги, от погони. От всего.

От себя. От семьи. От Виктора. От мира.

От того, что никто не оставляет её в покое, не даёт просто жить.

Телефон лежал перед ней, новый, дешёвый — без контактов, без прошлой жизни, купленный наспех в придорожном магазине. Но она знала наизусть номер, который могла набрать даже во сне, даже в бреду.

Мама. Эмилия Андрес.

Она нажала вызов, её палец дрожал.

Тонкие гудки.

Два.

Три.

И на четвёртом — ответ.

— Алло?.. — осторожный, дрожащий голос. Голос женщины, которая, возможно, четыре года не спала нормально, но это её не оправдывало.

Лилит закрыла глаза и сорвалась, её голос был низким, бесцветным, до странности взрослым, лишённым всяких эмоций, кроме усталости.

— Отзовите Алана. Мама. Сейчас же.

На другом конце — тишина. Тяжёлая, полная невысказанных эмоций.

— Валерия… моя девочка… — голос Эмилии дрогнул, в нём прозвучала боль. Они не разговаривали с кануна Рождества.

— Не называй меня так! — сорвалось у неё, крик эхом отразился от кафельных стен. — Ты потеряла право на это четыре года назад! Ты слышишь меня?! Заберите Алана обратно в Европу!

— Мы скучаем, — голос Эмилии дрогнул ещё сильнее. — Мы… мы просто хотим вернуть тебя домой…

Лилит рассмеялась. Глухо. Пусто. Смешно даже ей самой, этот смех звучал, как издевательство над собственным горем.

— Домой?

— Валерия… — Эмилия попыталась её остановить.

— Зачем я вам?! Зачем, мама?! — Её голос сломался, превратившись в хриплый шёпот. — Зачем вам вообще нужна дочь, которую вы пытались продать из-за дерьмового характера?!

— Никогда… — Эмилия всхлипнула, её голос был полон отчаяния. — Никогда не думай, что мы хотели тебе зла! Мы бы никогда так не поступили! Это был просто фарс, ты должна была...

— Я никому ничего не должна! — Она ударила кулаком по плитке, боль от удара была почти приятной.

— Мы боялись за тебя.

— Мама… — голос Лилит сорвался на шёпот, полный изнеможения. — Я устала. Очень устала. Я три года жила спокойно. У меня была жизнь. Была работа. Был…

Она сжала зубы, останавливая себя. Едва не сказала: "был Виктор".

— У меня всё было хорошо, пока вы не нашли меня. Пока я не узнала, КТО был моим “женихом”, которого вы послали…

На другом конце — глубокий, дрожащий вдох.

— Виктор… — тихо сказала Эмилия. — Он не хотел тебя. Ни в каком собственническом смысле. Он просто согласился помочь. Четыре года назад. Мы попросили его разыграть фиктивную помолвку, так как он был хорош собой, и мы знакомы с его семьей. Это был… воспитательный ход.

Мир вокруг Лилит качнулся. Слова Эмилии, словно молот, обрушились на неё, разрушая всю тщательно выстроенную картину мира. Вся её борьба, весь её гнев — всё это было построено на лжи.

— Ты врёшь. — Её голос был пуст.

— Нет. Он никогда… он не планировал тебя “забрать”. Он просто… помогал. По нашей просьбе. Но ты сбежала в тот же вечер.

Лилит закрыла лицо руками.

Слишком больно.

Слишком много.

Вся её ярость, вся её боль, всё, что она чувствовала, было ничем.

— Значит…

Она выдохнула горько.

— Значит всё это время…

— Мы никогда не хотели забрать у тебя свободу, — Эмилия плакала. — Прости меня. Пожалуйста… вернись домой. Мы скучаем. Мы все, очень скучаем…

Лилит вскинула голову, её взгляд был опустошённым, но в нём уже разгорался новый, холодный огонь.

— Отзови. Алана. Сейчас.

Голос стал ледяным, почти смертельно спокойным.

— Или я вернусь. Но не так, как вы хотите.

Эмилия замолчала.

— В каком смысле…? — в её голосе прозвучал нескрываемый страх.

Лилит поднялась на ноги. Волосы растрёпанные, глаза красные, руки дрожат — но голос был железный.

— Если ваши люди не уйдут с моей дороги — я вернусь в Италию.

Она медленно выдохнула, словно смакуя каждое слово:

— И заберу пост.

— Валерия… — Эмилия начала, но Лилит не дала ей закончить.

— Я стану главой клана, по праву. Ты же знаешь, что солдаты слушают меня лучше, чем Алана. И ты знаешь, что я не дрогну. Я стану самым жестоким Доном, которого видел центральный регион.

Девушка улыбнулась хищно, и эта улыбка была ужасающей.

— Поверь, мама, мне хватит сил. И у меня есть люди в столице даже сейчас.

— Валерия, прекрати… ты не понимаешь, что говоришь…

— Я прекрасно понимаю, — отрезала она. — Отзови Алана. И уберите всех. ВСЕХ. Кто следует за мной. Иначе, я обещаю. Вы пожалеете.

Щелчок.

Разговор оборвался.

Лилит смотрела на тёмный экран.

А потом швырнула телефон в стену так сильно, что он разлетелся на части, осколки пластика разлетелись по ванной.

Её плечи опустились.

После звонка Эмилия ещё долго сидела на полу своего кабинета, прижав руки к лицу, будто пытаясь сдержать подступающие рыдания. На паркете лежала включённая лампа — упавшая, перекошенная, создающая странную тревожную тень в углу. Она плакала тихо, почти неслышно, только едва заметные подрагивания плеч выдавали её состояние.

Так, как плачет человек, который понимает — он сам разрушил то, что пытался защитить.

Киллиан вошёл без стука. Он знал. Он всегда знает, когда его жена плачет — дом будто меняет воздух, становится плотнее, пропитанный горем.

— Она звонила? — спросил он мягко, опускаясь на колени рядом с ней. Его голос, обычно такой властный, сейчас был полон непривычной нежности.

Эмилия кивнула, закрыв лицо руками сильнее, словно прячась от мира.

— Она сказала…

Голос дрожал, с трудом прорываясь сквозь слёзы. — Что, если мы не уберём Алана… она вернётся. И заберёт власть.

Киллиан сел рядом на пол, обнял её. Его огромные руки, способные сокрушить кого угодно, дрожали, обнимая её.

Он редко боялся. Почти никогда. Его боялись все, но он сам почти не ведал страха.

Но сейчас он прошептал, и в его голосе прозвучало нечто, что было очень похоже на страх:

— Если Валерия решит взять власть — она возьмёт.

Он провёл рукой по её волосам, пытаясь успокоить, но чувствуя, как его собственные нервы натянуты до предела. — И она не дрогнет. Ты знаешь.

Эмилия кивнула, сжимая кулаки.

— Я знаю. Она никогда не была слабой… Она наша дочь. И в ней и ты, и я. И наши родители.

Киллиан закрыл глаза, его лицо исказилось от сожаления. — Мы… сами её довели. Сами заставили сбежать. Сами сделали её такой.

Эмилия всхлипнула:

— Вдруг она правда станет жестокой? Жёсткой? Такой, какой себя описывает? Станет монстром?

— Нет. — Киллиан покачал головой, прижимая её к себе. — Она не станет монстром.

Он поцеловал жену в висок, его губы дрожали. — Но, если понадобится — сыграет его лучше любого из нас.

Эмилия закрыла глаза, новые слёзы катились по щекам. — Лиан… она ненавидит нас?

Он вздохнул тяжело, его грудь сдавило.

— Нет.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что, если бы ненавидела — уже вернулась бы. — Киллиан сжал её руку. — Она кричала от боли. Не от злости.

Эмилия снова расплакалась, её рыдания были сильнее.

— Я хочу вернуть нашу девочку.

— Мы сможем.

Он притянул её ближе, уткнувшись лицом в её волосы.

— Но сначала — надо отозвать Алана. Береженого Бог бережет.

Странно слышать эту пословицу из уст Андрес, которые никогда в него не верили, всегда полагаясь на собственную силу и безжалостность.

…

Алан Андрес стоял в заброшенном ангаре, где временно разместил своих людей. Перед ним, на металлическом столе, была расстелена карта США, накрытая метками, маршрутами, фотографиями, сделанными камерами наблюдения. Ни одного следа. Ни одного свежего следа Валерии. Он уже сорвал голос на командиров, требуя невозможного. Он уже разбил телефон о стену в приступе бессильной ярости. И наконец, когда он собирался вывести людей на новую трассу поиска, зазвонил защищённый канал связи.

Голос в трубке был стальным, лишённым эмоций, но знакомым — голос консильери клана. — Господин. Сворачивайтесь. Приказ.

Алан замер. В его жилах застыла кровь.

— Чей приказ? — холодно спросил он, его глаза сузились.

— Обоих глав.

— Что? — Алан не мог поверить своим ушам.

— Возвращайтесь в Рим. Сейчас же.

Алан сжал трубку так сильно, что хрустели пальцы.

— Я почти нашёл её! — Он уже кричал, его голос эхом разносился по ангару. — Она была здесь! Я найду сестру и привезу её домой!

— Алан… — голос консильери оставался неизменно спокойным.

— Не смейте меня останавливать! — Он ударил кулаком по столу.

На том конце, мужчина тяжело вздохнул.

— Это не мы остановили тебя, мальчик. Это она.

Алан остолбенел. Его рот приоткрылся.

— …что?

— Она позвонила вашей матери. И приказала снять тебя с операции. Если мы этого не сделаем — она вернётся в Италию и объявит себя главой клана. Знаешь же, она имеет право. У нее есть козырь, — первенство.

Алан замер. Медленно опустил трубку от уха, его лицо побледнело.

— Она… — голос дрожал от ярости, но и от недоверия. — Она угрожает нам?

— Она не угрожает. Она выполнила бы. Все знают — она смогла бы.

Алан ударил кулаком по столу так, что стол треснул. Гнев бурлил в нём.

— Чёрт!

Он шагал туда-сюда по ангару, готовый взорваться, его кулаки сжимались и разжимались.

— Значит… она ставит всех на колени?! Перед её прихотью?!

Секунда тишины.

Алан закрывает глаза. Выдыхается, словно из него выпустили весь воздух. Страшная смесь облегчения и бессильной ярости. Облегчения, потому что это означало, что она жива. Ярости, потому что она посмела так с ним поступить.

— Передайте родителям, — сказал он тихо, почти с угрозой, словно это была не уступка, а новое обещание мести, — что... я возвращаюсь.

На другом конце трубку молча повесили.

Алан стоял, уставившись на карту, на которой теперь не было смысла, пока его люди растерянно ждали приказов, не понимая, что происходит.

И наконец он сказал:

— Сворачиваемся.

Голос низкий, хриплый.

— Сестра… велела.

Люди переглянулись. В их глазах читалось удивление.

Его правая рука, спросил осторожно:

— Господин… вы в порядке?

Алан усмехнулся.

Глухо. Устало. Жестоко.

— Нет.

Он поднял карту и скомкал в кулак, словно пытаясь уничтожить всё, что на ней было.

— Но, когда найду эту ведьму — лично побью. А потом обниму. …а потом снова дам по шее.

Люди переглянулись. В их глазах мелькнула тень улыбки.

— Скорее старшая госпожа вас… — пробормотал кто-то из них, намекая на то, кто на самом деле будет раздавать оплеухи.

Алан улыбнулся. И в этой улыбке было столько боли, столько любви, столько неизбывной связи, что стало ясно: эта семья, этот клан, эти люди — они были единым целым, несмотря ни на что. А его сестра, только что преподала ему урок. Как и всегда.