Хрустальная ложь

Глава 34

Всем известно то, насколько женщины Андрес ревнивы. Настолько, что могли сжечь этот мир, если затронуть их собственность. Потому, когда по телевизору она увидела, как любезно Виктор болтает с одной из женщин, явно из своего круга — блондинка, сияющая голливудской улыбкой, слишком близко наклонившаяся к нему, — она зло усмехнулась.

Вот сволочь, а.

Совсем недавно он так нежно пел ей колыбельные и заявлял, что возвращается только к ней, а теперь вот. Её глаза, обычно холодные и расчетливые, полыхнули тем же огнём, что и у её предков, стоило их собственности оказаться под угрозой.

На следующий день Валерия проснулась с чётким осознанием: ВСЁ. Он не будет единственным, кто способен сводить с ума. Если он может играть, то и она может.

Утро было солнечным, обещая прекрасный, спокойный выходной, который они должны были провести вместе в офисе, разбирая накопившиеся дела. Он вышел из кабинета ровно в восемь, застёгивая дорогие часы на запястье, сосредоточенный и элегантный.

И увидел её.

В красном платье. Глубокого, насыщенного оттенка спелой вишни, который идеально подчёркивал её бледную кожу и тёмные волосы. Короткое, обрисовывающее каждый изгиб её стройной талии, открывающее ноги чуть выше колен. И с распущенными волосами, которые обычно были собраны в строгий узел, теперь рассыпались по плечам шёлковым водопадом. Каждая деталь кричала: вызов.

— Ты… — выдохнул он, остановившись в дверях. Его взгляд скользнул по ней сверху вниз, задерживаясь на открытых ключицах, на смелом разрезе, на её распущенных волосах. — Куда?

Валерия улыбнулась — медленно, невинно, её глаза сияли скрытым озорством.

— На встречу.

— С кем? — его голос стал ниже, опаснее, чем он намеревался.

— С клиентом, — легко ответила она, поднимая тонкую бровь.

— Я еду с тобой, — сказал Виктор сразу, без тени сомнения, шагнув вперёд.

— Нет, — девушка поправила прядь волос, которая упала на лицо, её жест был почти кокетливым. — Это профессионально. Мне нужно самой. Это вопрос доверия.

Виктор понял, что-то не то. Он смотрел на неё слишком внимательно. И увидел — блеск. Искру в её глазах, которая говорила: я знаю, что делаю.

Она делала что-то специально.

— Валерия… — начал он, и в его голосе прозвучало предупреждение.

— Да, любимый? — кокетливо сказала она, подошла вплотную, приподнялась на носки и поцеловала его в щёку. Легко, едва касаясь, оставляя на коже намёк на свой пряный аромат.

Его зрачки расширились.

Любимый.

Она никогда так его не называла.

А потом, не дожидаясь его реакции, она отступила, повернулась и вышла из дома, её каблуки отстукивали уверенный ритм по мрамору.

Виктор замер. Секунду. Две.

И после третьей выругался так, что Рико, который стоял у машины, подпрыгнул от неожиданности, выронив ключи.

Она меня проучивает. Она специально.

Его челюсти сжались.

Через два часа. Он сорвался, когда увидел фото. Рико прислал: «Случайно увидел госпожу в итальянском ресторане. С кем-то.» Фотография была сделана издалека, но она была достаточно чёткой. Валерия сидела напротив мужчины — симпатичного, ухоженного, с чересчур широкой улыбкой. Он говорил о совместных проектах, оживлённо жестикулируя. Видимо не просто клиент. Она слушала. И улыбалась. Той самой улыбкой, в которую Виктор влюбился — искренней, тёплой, настоящей, которая пробивалась сквозь её лёд только для него. И когда этот мужчина, в порыве эмоционального объяснения, коснулся её руки…

Виктор встал. Стул отлетел назад, с грохотом ударившись о стену.

— Машину. Сейчас, — его голос был глухим, опасным, как раскаты грома перед бурей.

Ресторан. В воздухе витал запах базилика, трюфелей и лёгкой, дорогой паники. Потому что Виктор Энгель вошёл в дверь. Он шёл уверенно, не спеша — но каждый, кто видел его взгляд, отшатывался, чувствуя, как давление в помещении меняется. Его глаза, тёмные и непроницаемые, сканировали зал, пока не нашли их столик. Он подошёл так тихо, что Валерия вздрогнула, почувствовав внезапный холод у спины.

Но улыбалась. Широко, сладко.

— О, Виктор, — сказала она, словно приветствуя случайного знакомого. — Ты же на встрече.

— Уже нет, — отрезал он, и его голос был сталью.

Он бросил взгляд на мужчину напротив Валерии — того, чья рука только что касалась его женщины.

— Трогал её? — Виктор произнёс это так тихо, что это прозвучало страшнее любого крика.

— Простите? — мужчина побледнел.

— Мне повторить вопрос?

Мужчина сглотнул, его глаза забегали по Виктору, пытаясь понять уровень угрозы. — Эм… я… мы просто обсуждали…

— Ещё раз коснёшься, — произнёс Виктор так, что его слова достигли каждого уголка зала, — у меня найдётся место под бетоном.

Ресторан замолчал. Все взгляды были прикованы к их столику.

Валерия качнула ногой под столом, её алая туфелька мелькнула из-под подола. Лень. Удовлетворение.

— Виктор. Ты, кажется, ревнуешь, — её голос был полон игривой насмешки.

Он повернулся к ней, глаза сверкали от невысказанной ярости, но он держал её в узде.

— Это не ревность.

— А что же? — приподняла она бровь, наслаждаясь моментом.

Виктор наклонился к ней, так близко, что его дыхание опалило её ухо, и прошептал, только для неё, так, чтобы каждая клеточка её тела почувствовала его власть:

— Это я напоминаю миру, что тебя нельзя трогать.

— Почему? — она вызовюще взглянула ему в глаза.

— Потому что ты моя.

Девушка усмехнулась, низко и протяжно.

— Ты меня не купил. Не женился. Не подписал контракт. Не сделал ни-че-го.

Виктор поднял пальцами её подбородок, его большой палец ласково погладил её кожу. Его взгляд был хищным, но глаза горели мягким, глубоким огнем.

— Тогда скажи, Рия… — его голос стал бархатным, опасным. — Почему ты устроила это шоу?

Валерия замолчала. Он провёл пальцем по её губам.

— Потому что хотела, чтобы я пришёл?

— Нет, — прошептала она, но звук был слишком слабым.

— Чтобы я сорвался?

— Нет.

— Чтобы я тебя забрал?

Девушка покраснела, пытаясь отвести взгляд, но его пальцы не позволяли. И он понял. Он всё понял.

— Вот, — прошептал Виктор, победно, но нежно. — Ты моя. Ты сама это знаешь.

Она резко поднялась, её стул скрипнул по полу. — Ты ведёшь себя как собственник ублюдок!

Виктор шагнул навстречу, преграждая ей путь. — А ты — как женщина, которая знает, что этот ублюдок принадлежит ей, но всё равно думает, что мне есть дело до других.

Валерия открыла рот — чтобы выругаться, чтобы выплеснуть остатки злости и смятения. Но он коснулся её руки — не властно, а удивительно нежно.

— Домой?

Она молча кивнула. Её плечи опустились, и вся её показная бравада растворилась. Он обнял её за талию, притянул к себе и увёл из ресторана, даже не глядя на ошарашенного мужчину, оставив за собой лишь шорох сплетен и завистливых вздохов.

Они ехали домой в полной, оглушающей тишине. Не той, что между незнакомцами, когда воздух пуст и холоден. Той, что бывает между хищниками, которые уже знают вкус друг друга — и намеренно тянут, разыгрывают, проверяют границы, каждый понимая, что в следующий момент может сорваться. Тишина эта была тяжёлой, наполненной невысказанными словами и накалёнными эмоциями. Шум шин по асфальту и низкое урчание «Майбаха» лишь подчеркивали это молчание.

Валерия сидела, скрестив руки на груди, у окна, её взгляд был устремлён вдаль, на огни ночного города — будто весь мир ей сейчас интереснее, чем мужчина рядом. В её позе читалось демонстративное безразличие, тщательно выстроенная стена. Но Виктор, не отрывая взгляда от дороги, чувствовал, как каждый мускул её тела напряжён, как её дыхание едва уловимо сбивается. Он держал руль так крепко, что побелели костяшки пальцев. Он был спокоен. Слишком спокоен. Та тишина перед бурей, что делает даже воздух плотнее, предвещая неизбежный взрыв.

Девушка фыркнула — коротко, раздражённо, как будто сама тишина её доводила. Он медленно, почти опасно перевёл взгляд на неё, и в его глазах блеснула искра, которую она слишком хорошо знала.

— Ничего не хочешь сказать? — спросил он ровно, его голос был глубок и спокоен, как поверхность озера перед штормом.

— Например? — Валерия изобразила безразличие, но её голос был чуть резче, чем следовало.

— Например… — Виктор чуть наклонил голову, и в его глазах мелькнула тень усмешки. — Зачем ты устроила это шоу?

— Виктор. Это была работа, — отрезала она, пытаясь придать своему голосу стальную нотку.

— Это была провокация, — его голос стал тише, почти гипнотическим. — Ты выбрала самого глянцевого, самого прилизанного идиота, чтобы вывести меня из себя. И чтобы проверить — приду ли я.

Валерия резко обернулась, её глаза сверкнули. Она почувствовала, как он читает её, как будто её мысли были открытой книгой. Это раздражало, бесило, но она не собиралась сдаваться.

— Не льсти себе.

Виктор усмехнулся — коротко, самоуверенно.

— Рия, ты забываешь, кто перед тобой сидит. Я тебя читаю. С первой секунды.

— Ты читал только мои досье, — отрезала она, чувствуя, как внутри нарастает ярость. — Тоже забыл кто перед тобой?

— А ты читала мои, — его голос стал ещё тише, почти бархатным. — И это тебя тоже не остановило.

Она рванула дверцу, как только машина остановилась возле виллы. Вышла, хлопнув ею так, что звук эхом разнёсся по округе, а вся охрана вздрогнула. Она шла вперёд, не оборачиваясь, чувствуя, как каждый её нерв натянут до предела. Он вышел следом. Почти лениво, его движения были грациозными и хищными.

— Не подходи, — процедила Валерия, не оборачиваясь, но Виктор всё равно остановился.

А потом опёрся о машину, скрестив руки на широкой груди, его поза была воплощением спокойствия и уверенности.

— Ты злишься, — сказал мужчина спокойно, как будто констатировал факт, а не задавал вопрос.

— Я НЕ злюсь, — её голос сорвался на крик.

— Тогда что это было? — его взгляд был прикован к ней, проникая под кожу.

— Ничего. Работа, — упрямо повторила она, стиснув зубы.

— Ты решила поиграть. Со мной.

Девушка сорвалась, её терпение лопнуло, как тонкая нить.

— Я решила напомнить тебе, что я — НЕ твоя собственность!

Викор выпрямился, и в его глазах появилось что-то, что заставило её замолчать.

И тихо, очень тихо сказал:

— И я никогда так не думал.

Её дыхание сбилось. Слова застряли в горле. Его отрицание было настолько искренним, настолько сильным, что она на мгновение потеряла почву под ногами.

Он подошёл ближе — медленно, чтобы она могла отступить. Её инстинкты кричали: беги! Но она не отступила. Её ноги будто вросли в землю.

— Если хочешь, можешь любезничать с кем хочешь! Но и я тоже тогда, — её голос дрожал от злости и боли, выдавая истинные чувства.

— Но ты принадлежишь мне тем, что чувствуешь ко мне, — сказал он, сокращая расстояние между ними. — А не тем, что я хочу от тебя.

— Не смей… — начала она, пытаясь найти хоть какую-то опору в этом словесном поединке.

— Нет, — он приблизился настолько, что она почувствовала его дыхание на своём лице, горячее и властное. — Скажи честно. Ты хотела, чтобы я пришёл.

— Нет, — прошептала она, но слова были слабыми, бессильными.

— Взгляд, — его глаза изучали её, проникая в самые потаённые уголки её души.

— Нет.

— Дыхание.

— Виктор… — Её голос превратился в стон.

Он почти коснулся её губ, и между ними повисла такая плотная тишина, что казалось, можно услышать стук их сердец.

— Ещё слово — и я поцелую тебя прямо здесь.

Валерия сжала кулаки, её тело напряглось до предела. Она чувствовала, как её собственная воля тает под его напором.

— Ничего ты не сделаешь.

Виктор хищно улыбнулся, его глаза полыхнули.

— Проверим?

Она попыталась уйти влево — он перехватил её за талию, притянув ближе. Попыталась вправо — он поймал её запястье, его пальцы сомкнулись вокруг её тонкой кожи. И в этот момент она ударила его в грудь. Не сильно, скорее инстинктивно, выпуская фрустрацию, злость, страх. За то, что он доводит её, за то, что он её видит насквозь.

Мужчина рассмеялся — тихо, низко, так, что у неё задрожали колени. Это был смех торжества, смех победителя.

— Ещё? — прошептал он, его глаза горели.

Валерия ударила снова. И ещё. Не выпуская ярость, а выпуская… страх. Чувство. Запретное, горячее, рвущее. Он поймал её руки, держа их над головой. Прижал к стене. Точно, уверенно. Но нежно. Его тело почти полностью накрыло её.

— Ты закончила? — спросил он, его голос был низким рычанием.

— Нет! — взорвалась она, её голос сорвался. — Ты… ты… ты… ненормальный!

— Да, — Виктор кивнул, не отрывая взгляда от её лица. — Потому что ты делаешь вид, что тебе всё равно. Когда сама сходишь с ума.

— Неправда! — крикнула она, но уже без прежней убеждённости.

— Тогда почему у тебя дрожат руки? — он кивнул на её запястья, которые он всё ещё держал.

Валерия захлебнулась воздухом. Её взгляд упал на его грудь, затем на свои руки — они действительно дрожали.

Он прошептал, его голос стал мягче, интимнее, заставляя её вздрогнуть.

— Почему ты покраснела, когда я вошёл в ресторан?

Она отвела взгляд, пытаясь спрятаться от его пронзительного взгляда, но он наклонил её подбородок вверх, снова заставляя смотреть ему в глаза.

— Почему ты злишься, что я сказал — “моя женщина”?

Она резко выдохнула, пытаясь собрать мысли, но они разбегались.

— Потому что… — голос дрогнул, она едва могла говорить. — Потому что ты говоришь это легко.

Виктор замер. На его лице появилось выражение, которого она никогда прежде не видела — удивление, смешанное с болью.

— Легко? — повторил он, словно пробуя слово на вкус.

— Будто это… игра.

Он закрыл глаза, глубоко вдыхая, и на мгновение она подумала, что он отступит. Но потом открыл. И в них было уже не пламя, не ярость, а огонь, который обжигает и лечит одновременно. Огонь признания.

— Рия, это не игра. Вначале может быть и была. — Его голос был тихим, но наполненным такой силой, что она почувствовала, как её сердце сжимается. — Но не сейчас, когда прошел почти год. И признай. И ты тоже вначале со мной играла. Как кошка с мышкой.

Мужчина наклонился к ней, его взгляд пронзал её насквозь. И на этот раз она не отодвинулась. Не пыталась. Не хотела. Её тело, её разум, её душа — всё хотело оставаться рядом.

Он поймал её взгляд, и между ними повисла тяжёлая, но желанная тишина.

— Теперь — давай честно, — прошептал Виктор, его голос был низким, почти осязаемым. — Ещё шаг — и я тебя поцелую. Хочешь?

Валерия не смогла говорить. Слова умерли в горле, запертые на ключи. Её тело замерло в ожидании. Она только медленно, едва заметно кивнула. Он не знал, что она кивнёт. Она не знала, что кивнёт. Это случилось само. То, что не признаётся словами. То, что живёт в пальцах, дыхании, сердце. Неоспоримое.

Он коснулся её губ сначала медленно. Лёгко. Как будто спрашивал: “можно?”

Она закрыла глаза, сдаваясь.

И ответила. Смело, горячо, так, будто слишком долго ждала после его отъезда.

Виктор прижал её к себе, одной рукой обнимая за талию, другой за шею — крепко, властно, но в то же время с такой нежностью, что у неё перехватило дыхание. Валерия не сопротивлялась. Она позволила себе расслабиться в его объятиях, почувствовав, как напряжение, копившееся с самого утра, начинает отступать. Когда она тихо выдохнула ему в губы, её тело дрогнуло. И в этот момент, в этой тишине, нарушаемой лишь их прерывистым дыханием, он понял:

Она его. Но только потому, что сама выбрала.

Не из-за угрозы, не из-за его слов в ресторане, а потому, что её собственные стены, возведённые так высоко, наконец рухнули по её собственной воле.

Поцелуй стал глубже. Сильнее. Насыщеннее. Он требовал, но и давал, обещая всё, что она когда-либо хотела и боялась получить. Она дрожала — не от страха, не от холода, а от того, что все её тщательно выстроенные стены рухнули. От острого осознания собственной уязвимости, от давно подавляемых чувств, которые вырвались наружу, обжигая.

И Виктор дрожал тоже, едва заметно, чувствуя эту хрупкую победу, это долгожданное слияние. Его тело, обычно непоколебимое, отзывалось на её близость, на её дрожь.

Когда они оторвались друг от друга, лишь на мгновение, чтобы вдохнуть, она прошептала, её голос был хриплым и дрожащим:

— Я всё равно злюсь. Ты мне в командировку толком не звонил.

Виктор улыбнулся — его глаза горели тёмным огнём.

— Имеешь право, моя вспыльчивая девочка. Прости, занят был. Но смс я писал, насколько моя память мне не изменяет.

Валерия укусила его за губу — легко, но ощутимо, заставив его выдохнуть.

— И не прощаю.

— Я заслужу. — В его голосе прозвучало обещание, которое он всегда выполнял.

Она ткнулась лбом в его плечо, едва слышно произнеся, но с такой искренностью, что это кольнуло его сердце:

— Ты меня бесишь.

Он мягко обнял её крепче, его губы коснулись её волос.

— Это взаимно, — ответил он. — Но я всё равно тебя люблю.

Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Валерия замерла. Это было слишком рано. Слишком смело. Слишком… реально.

— Зря ты это сказал, — прошептала она, и в её голосе звучал одновременно страх и невероятное, почти пугающее предвкушение.

— Я знаю, — признался он. — Но я больше не могу молчать.

— Я теперь…

— Да, — он понял её без слов.

Виктор поднял её лицо за подбородок, его взгляд был глубоким, полным нежности и решимости.

— Ты моя женщина.

И она не спорила. Впервые за всю жизнь она позволила этим словам осесть глубоко внутри. Позволила себе принять это утверждение, эту принадлежность, которая была не пленением, а освобождением. Она просто смотрела на него, и в её глазах, обычно таких холодных, теперь горело мягкое пламя.