Летний лагерь свингеров

Глава 139

— Она была еще так молода, — сказала моя жена, когда я ей все рассказал. Она была так же ошеломлена, как и я.

Я кивнул.

—Как это случилось?— спросила она.

—Автомобильная авария. Просто какая-то случайность.—

Она бросилась в мои объятия, глаза затуманились, и крепко обняла меня, когда я держал ее.

— Мне очень жаль, Пол, — прошептала она, голос ее был переполнен эмоциями. — Я знаю, как много она для тебя значила.—

Я кивнул, мои глаза защипало, и я моргнул, сдерживая слезы. Я покачал головой, как будто это могло отвести слезы, которые текли. Я был взрослым человеком, и я не плакал много лет. Много лет.

—Когда похороны?— спросила она.

Я тяжело сглотнул. — Послезавтра.—

—Ты поедешь на них?—

Я кивнул головой. — Думаю, да. Я так думаю ... это важно.—

Она кивнула и снова положила голову мне на грудь, ища утешения в уверенности моего тела. —Я буду скучать по ней.—

— Я тоже—сказал я, а мой голос был хриплым от сдерживаемых эмоций.

Моя грудь была напряжена, и я почувствовал растущий узел в животе. Я не хотел в это верить. Автомобильная авария. Просто какая-то случайность.

Случайные раны.

Через некоторое время, не знаю, как долго, зазвонил телефон. Моя жена отступила назад и вытерла глаза, мрачно улыбаясь мне.

Я прочистил горло и взял трубку.

—Алло.—

— Могу я поговорить с Полом Хьюзом?—

— Это он.—

— Мистер Хьюз, меня зовут Натан Вэй. Я адвокат и душеприказчик по наследству...—

Я слушал его только наполовину. Он выразил мне свои глубочайшие соболезнования в связи с моей, нашей, потерей. Это звучало строго формально, но я все равно оценил это. Я улыбнулся жене и тяжело опустился в кресло. Я взял ручку, перевернул страницу в блокноте и начал писать, пока он говорил.

Это будет долгая пара дней, и я не представляю, что мы расскажем девочкам. С неслышным вздохом я сосредоточился на адвокате и послал жене воздушный поцелуй. Она грустно улыбнулась и закрыла дверь в мой кабинет. Немного погодя, повесив трубку, я откинулся на спинку стула и задумчиво уставился в потолок.

——******——

Когда я учился в школе, а потом в колледже, большая часть моей жизни состояла из рутины. Полагаю, это было одинаково для всех. Даже сегодня большая часть моей жизни — рутина. Мирская. Но бывают моменты, когда рутина нарушается, и это те времена, по которым мы измеряем нашу жизнь: первый поцелуй, любовь, выпускной, рождение ребенка.

Снова, сидя за столом в тихие послеобеденные часы, я вспомнил свое прошлое, один из тех моментов, когда рутина моей жизни была нарушена, и мир, казалось, изменился. Как вы могли догадаться, это было летом 1979 года. Но будет много объяснений, прежде чем я доберусь туда. Во многих отношениях моя жизнь изменилась больше на втором курсе средней школы, но все изменения были постепенными. Теперь они очевидны для меня, но в то время я их почти не замечал.

Когда мы вернулись из дома тети Сьюзен в конце августа 1978 года, мы оказались в доме, в котором не жили почти три месяца. Наши соседи проверили все для нас, и поливали мамины растения, и у нас была услуга покосить газон. Так что мы с Эрин, мама и папа, провели несколько бурных дней, убираясь, делая покупки и занимаясь обычными вещами.

Наверное, мне нужна была рутина, но это было не то, чего я хотел. Я скучал по Сьюзан больше, чем думал, что могу скучать по кому-либо. У меня было некоторое время и некоторая разлука с Джиной, Кендаллом и Стейси, которая притупила часть моего чувства потери. Но Сьюзан была еще свежа в моей памяти. Хотя я не совсем хандрил по дому, у меня, конечно, не было большого энтузиазма к тому, что я делал.

Стопка писем от Джины была единственным светлым пятном в нашем возвращении домой. Она писала. Много. Первые несколько дней после возвращения ее семьи из лагеря она писала мне два, а иногда и три письма в день. Я начал сортировать письма по почтовым штемпелям, но после первых нескольких дней она начала последовательно нумеровать конверты, что значительно облегчило задачу.

Сначала она говорила в основном о том, как сильно скучает по мне и как сильно любит меня. Читая их, я думал о том, как сильно скучаю по ней и как сильно люблю ее. У нее также было около миллиона вопросов: обо мне, о том, что мы делали после того, как ее семья покинула лагерь, о школе, о нашем доме, обо всем на свете. Наверное, ей было тяжело писать все эти письма, не надеясь на мой ответ, по крайней мере, месяц.

Как только представилась возможность, я сел и начал писать ей письмо. Я снова прочитал ее письма и начал выбирать вопросы. Когда я находил его, я обращался к своему собственному письму, рассказывал ей, о чем она меня спрашивала, а затем отвечал ей. Я думаю, что я, должно быть, был немного уже даже тогда, потому что у меня быстро было 16 страниц бумаги о правилах колледжа, заполненных моим ответом.

Я рассказал ей о том, что мы делали после ее ухода, и о том, как Эрин была клевой, помогая мне справиться с небольшой депрессией. Я сказал ей, что Кендалл была очень хорошим другом, и что я могу сказать, что Кендалл действительно уважал ее. Я не хотел слишком много говорить о Кендалл, но я хотел, чтобы Джина знала некоторые детали. Я не сразу написал о том, что я нравлюсь Кендалл, но ничего не произошло, но я попытался написать о том, о чем мы с Кендаллом говорили—по крайней мере, о повседневных вещах.

Я также много писал о своей жизни, об обычных вещах, таких как моя комната, наш дом и тому подобное. Наконец, я решил, что этого более чем достаточно для первого письма. К тому времени, как я закончил, у меня было почти 22 страницы! Мама помогла мне найти конверт, достаточно большой, чтобы отправить его по почте, и мы оставили его на почте. (Никто из нас не знал, сколько почтовых потребуется, чтобы отправить его, поэтому мы не могли просто бросить его в наш почтовый ящик.)

После первого потока писем нам с мамой и Эрин нужно было многое сделать, чтобы подготовиться к школе. Нам надо было купить новую одежду (что я ненавидел, ведь ничего не подходит мне хорошо), новую обувь, и школьные принадлежности. Эти задачи занимали больше недели нашего времени, и казалось, что каждый день мы втроем должны были отправиться в другой магазин. Каждый день мы приходили домой с сумками.

Наконец, на следующий день после Дня труда начались занятия в школе. Я видел друзей, которых не видел летом, и это было здорово, но я также вернулся домой с охапкой книг и большим количеством домашних заданий! В первый день занятий в школе! Я мог сказать, что школа началась и для Джины, так как я не получал от нее письма почти неделю.

Она брала столько уроков, сколько могла, и у нее было много домашних заданий и чтения. Большинство моих занятий были обычными, но в конце первого курса мама уговорила меня пойти на английский с отличием. В то время я сожалел об этом, но когда я начал читать и писать на нем, я понял, что наслаждаюсь этим.

Все наконец-то вошло в привычку. Мы с Джиной писали по три-четыре письма в неделю, или меньше, когда оба были заняты, и больше, когда у нас было свободное время. После всплеска эмоций и тоски в первые несколько недель мы быстро начали говорить о нашей жизни, друзьях и школе.

В конце концов Джина призналась мне, что рассказала своей лучшей подруге Лизе обо всем, что произошло за лето. И я имею в виду все. Я был шокирован почти до приступа. Казалось, Лиза решила, что я парень, достойный ее лучшей подруги, и поэтому я немного успокоился. Лиза также знала, что семья Джины была нудисткой, и я думаю, если бы ей можно было доверять эту информацию, Джина не стала бы доверять ей.

У меня не было лучшего друга, как такового, но была группа из нас, которые тусовались вместе. Наша группа состояла в основном из парней, с которыми я познакомился в конце восьмого класса, когда мы только переехали в Атланту. Большую часть свободного времени, перед школой и за обедом, я проводил со Скоттом Андерсоном, Тони Малоуном, Скотти Тейлором и Келли Дюшен.

Никто из них не знал, где наша семья проводит летние каникулы, хотя в конце концов я сказал им, что у меня есть девушка. Когда я не смог представить Джину для осмотра или ее фотографии, Большинство парней решили, что она просто плод моего воображения. Некоторое время я спорил с ними об этом. Но я упорно отказывался показывать им письма Джины, хотя они легко доказали бы ее существование. Думаю, я не хотел, чтобы кто-то из этих парней читал то, что мы с Джиной должны были расказать друг другу.

Самое смешное, что раньше я думал, что им всем везет с девушками, и что я был единственным, кто все пропускал. После всего, что я узнал прошлым летом, я начал слушать их стеб, и я быстро понял, что большинство из них понятия не имеют о девушках, а тем более о самом сексе.

Единственным исключением был Скотт. У него была постоянная девушка с тех пор, как мы познакомились, девушка по имени Шеннон Эллсворт. Он никогда не говорил о том, что он с ней сделал, и всякий раз, когда кто-нибудь из других парней дразнил его об этом, он говорил, что он и Шеннон не сделали ничего, кроме того, как они немного пошалили.

Но когда другие парни рассказывали о своем «опыте» с девушками, он закатывал глаза так же, как я. Я удивился, почему не заметил этого раньше. Он быстро понял, что я не купился на дерьмо других парней, как когда мы были первокурсниками. Однако Тони, Скотти и Келли никогда не замечали, что мы со Скоттом мало говорили о нашем опыте с девушками. Но он знал это, и я знал, и мы оба держали рот на замке.

Еще одна вещь, которая изменилась для меня, это то, что я обнаружил, что могу говорить с девушками, и что это не заставляло меня мяться или нервничать. Год назад я был бы слишком застенчив, чтобы сделать что-то большее, чем переминаться с ноги на ногу, если бы столкнулся с девушкой. Наверное, поэтому большинство моих друзей были парнями. После всего, через что я прошел, и всего, чему я научился, я понял, что девочки в основном так же напуганы и нервничают, как и парни. И когда ты знаешь, что девушка так же нервничает, как и ты, становится легче разговаривать с ними.