Летний лагерь свингеров

Глава 153

На следующее утро я проснулся рано утром и уставился в потолок. За пределами окна рассвело, и мир наполнился обычным приглушенным лесным шумом. Несколько мгновений я прислушивался к пению птиц и только решил встать, как услышал тихий стон. Я моргнул и напрягся, чтобы уловить звук.

Тихо, очень тихо я переместился к краю двухъярусной кровати и посмотрел вниз. В каюте едва хватило света, чтобы разглядеть очертания мамы и папы в постели. Мама свернулась калачиком на боку, а папа стоял за ней. Я видел, как он обхватил ее за грудь.

Она снова завизжала очень тихо и потянулась за спину. Я мог сказать по легкому движению ее руки, что она гладила его член. Мой собственный пенис, который был уже наполовину твердым, встал. Папа опустил руку, и я понял, что он трет пальцем между ее половых губ.

Я медленно потянулся к члену и нежно сжал его, поглаживая его взад-вперед. На кровати подо мной мама выгнула спину и прижалась задницей к папе. Он подвинул руку от ее киски к своему члену и начал тереться головкой о ее губы. Несмотря на то, что они были покрыты простыней, она была достаточно тонкой, чтобы я мог в основном сказать, что они делали. Медленно увеличивающийся свет в комнате помог, но мне пришлось использовать свое воображение, чтобы заполнить некоторые пробелы.

Пока я смотрел, папа медленно вытянул бедра вперед и вошел в ее киску. Мама снова захныкала, а затем прижала подушку к лицу, чтобы заглушить свои крики. Папа поднес правую руку к ее груди, и я понял, что он сжимает ее за сосок.

Наверху, на верхней койке, я попеременно сжимал и гладил свой член, но должен был двигаться медленно, чтобы я не наделал слишком много шума и не предупредил маму и папу о том, что я проснулся. Ниже меня папа начал толкать бедрами, входя в нее короткими, нежными движениями. Мама все еще прижимала подушку ко рту, и я видел, что она на самом деле кусает ее.

Папа продолжал входить в нее, а затем провел рукой по ее животику, чтобы поиграть с ее клитором. Я понял это в тот момент, когда он коснулся чувствительного пучка нервов, потому что мама выгнула спину и попыталась сильнее прижать подушку к лицу. В то время как папа продолжал трахать ее, его пальцы двигались по ее клитору, заставляя простыню над их телами пульсировать от движения.

Я видел, как моя мама делала минет моему отцу, но я никогда не видел, как они трахаются; я только хотел бы увидеть, как его член действительно скользит в нее. Я был загипнотизирован, поглаживая себя и наблюдая за ними.

Мама наконец-то взяла себя в руки и убрала подушку с лица. Она повернула голову, и папа начал что-то шептать ей на ухо. Я не слышал, что он говорил, но эффект был довольно очевидным, ведь ее взгляд стал рассеяным, и она начала двигать своими бедрами в такт ему. Папа продолжал входить в нее своим членом и работать над ее клитором пальцами. Через несколько мгновений она засунула подушку обратно в рот и попыталась заглушить крики, когда кончила. Папа с силой вошел в нее, а затем неподвижно удерживал ее за бедра, пока он кончал в нее. Она вздрогнула и позволила подушке заглушить свои крики.

Я все еще медленно сжимал свой член, так как не хотел делать никаких движений, которые могли бы меня выдать. Поэтому, пока я был очень возбужден, я не был близок к этому. Я снова обратил внимание на родителей и запаниковала, когда мама приподнялась и посмотрела на Эрин. Я быстро закрыл глаза и перестал двигать рукой. Я притворился спящим, когда почувствовал на себе ее взгляд. Сонно сопя, я перевернулась лицом к стене, надеясь, что убедила ее.

Очевидно, так и было, потому что следующее, что я услышал, был приглушенный стон отца. Я медленно повернулся и медленно пополз к краю кровати. Когда я посмотрела вниз, папа закрыл лицо рукой и лежал на спине. Он тоже поднял колено, но я видел мамину фигуру, свернувшуюся калачиком рядом с ним, уткнувшись головой ему в промежность.

Пока я смотрел, она двигалась вверх и вниз, и я знал, что она делает ему минет. Потому что папа трахал ее так долго, я знала, что он сам близок к оргазму. Я схватил свой член и начал медленно дрочить.

Однако слишком рано он убрал руку с лица и положил ее на затылок мамы, покрытый простыней. Он держал ее, и по выражению его лица было видно, что он кончает ей в рот. Я лениво задавался вопросом, так ли я выгляжу, когда кончаю. Он не издал ни звука, когда кончал Маме в рот семенем, но она тихо заскулила, когда глотала. Если бы я не обращал внимания, я бы никогда не заметил.

Наконец, мама поднялась за воздухом и заползла ему на грудь, прижавшись головой к его руке. Папа опустил ногу, и я увидела шишку, образовавшуюся под простыней от его размягчающегося пениса. Я наблюдал, как они тихо обнимаются в течение нескольких минут, а затем я перевернулся на спину.

Правой рукой я нежно сжал собственную эрекцию, которая ничуть не смягчилась. Я хотела кончить, но знал, что если начну дрочить, то наделаю слишком много шума и меня обнаружат. За окном становилось довольно светло, так что я не мог даже спуститься по лестнице и прокрасться в ванную. Мама, папа или оба они обязательно увидят меня и поймут, что я полностью все видел.

Я мог понять, почему я не хочу, чтобы мой отец видел мою эрекцию, но мне показалось странным, что я тоже не хотел, чтобы мама это видела. Думаю, я не хотел, чтобы она это увидела, потому что тогда она поймет, что я наблюдал за ними. Я не старался шпионить за ними, но иногда просто не мог удержаться.

Было еще очень рано, поэтому я убрала руку с эрекции и попыталась расслабиться. Но мысли о двигающейся голове Мамы заполнили мой мысленный взор, и моя эрекция не спадала.

К сожалению, я знал один верный способ вернуть пенис в нормальное состояние. Я начал думать о том, что я собираюсь сказать Джине, и, что еще хуже, о том, что я буду делать, когда вернусь в школу. Я пытался выбросить Эми из головы и сконцентрироваться на том, что должен сказать Джине. Я не хотел ничего от нее скрывать, но не думал, что мне нужно рассказывать ей все интимные подробности.

Моя проблема была в том, что я понятия не имел, как она отреагирует. Я ожидал, что она больше никогда со мной не заговорит. Но потом мелочи, сказанные Сьюзан и мамой, продолжали грызть мой разум. Когда я впервые забеспокоился, что секс со Сьюзан или Стейси изменяет Джине, Сьюзан сказала, что Джина может быть немного более открытой, чем я себе представлял. Я задумался, что сказать Джине сейчас, и уже не в первый раз мне стало интересно, что имела в виду Сьюзан. Она говорила это не один раз, что заставило меня поверить, что это был не простой комментарий, чтобы успокоить меня.

Я сплела пальцы за головой и снова почувствовала жалость к себе. У меня было два хороших романа, которые я испортил, и в некотором смысле, я был очень впечатлен, что мне удалось раздвоиться и приударить с обеими девушками. Конечно, я еще не раздвоился, но походу, это был лишь вопрос времени. Как только я раскажу ей, я был уверен, что ад вырвется на свободу.

Еще раз, я просто не осмелюсь заговорить с ней. Но при мысли обмануть Джину, я чувствовал себя... очень неправильно. И что еще хуже, моя вина за Джину разрушила мои отношения с Эми. Что заставило меня думать, что я не буду чувствовать вину за Эми, когда буду с Джиной?

Я как раз готовился к хорошему испугу, когда вдруг почувствовал прикосновение к локтю. Это было так неожиданно, что я чуть не спрыгнула с кровати. Я был так поглощен своими проблемами, что не слышала, как мама встала с кровати и подошла ко мне. Я смущенно посмотрел на нее.

— С тобой все в порядке, Пол?— спросила она, понизив голос, чтобы не разбудить Эрин.

Я кивнула и попыталась улыбнуться, но по маминой реакции поняла, что совсем не выгляжу счастливым. Она грустно улыбнулась и погладила мои волосы.

— Все будет хорошо, милый, — мягко сказала она. —Вещи иногда решаются сами по себе.—

Я горячо надеялся, что она права, но сомневался, что это будет так просто. Моя эрекция спала (неудивительно), поэтому я сел и перекинул ноги через край кровати. Мама улыбнулась мне, пытаясь заставить улыбнуться в ответ, но у меня просто не хватило сил. Я спустился по лестнице и, не оглядываясь, вошел в ванную.

Когда я вышел, мама сидела на краю кровати, и они с папой тихо разговаривали. Эрин все еще спала, так что я старался вести себя тихо. Не говоря ни слова, я подошел к двери кабины и открыл ее. Я вошел в дверь и придержал ее, чтобы она не захлопнулась. Затем я спустился с холма, безмолвно сетуя, что мне придется провести свой первый день в лагере, очищая дом, полный мусора.

Проходя через лагерь, я увидел, что с прошлого лета мало что изменилось. Боковая дверь в клуб была покрыта свежей краской, и казалось, что изодранный экран был заменен новым, но в остальном старое здание было таким же, как я помнил.

Поскольку лето еще только начиналось, большинство номеров в стиле мотеля в зданиях напротив клуба все еще были пусты. Как и раньше, наша семья была одной из первых летних гостей, поэтому в лагере было тихо, когда я шел по песчаной дороге, которая вела к дому Сьюзан. Вместо того чтобы идти по дороге, я подошел к вершине холма и посмотрел на озеро внизу. Там тоже мало что изменилось. Плот плавал в летаргическом течении, и озеро было гладким, как стекло, в свете раннего утра.

Я стоял и просто смотрел на озеро, а потом на сосновый лес на дальнем берегу, погруженный в раздумья. Наконец, я пришел в себя и повернулся к дому Сьюзен. От вершины холма до ее дома было несколько сотен ярдов, и я бесцельно шел, не заботясь о том, приду я рано, поздно или вовремя.

Дом Сьюзан тоже мало изменился. Заднее крыльцо, которое мы с Дуайтом отремонтировали год назад, выглядело таким же крепким, как и прежде. Вдоль стены двора стояли две новые клумбы, но в остальном там тоже мало что изменилось. Я завернул за угол и вошел во двор, опустив голову.

Я подошел к кухонной двери и постучал костяшками пальцев по стеклу. Через минуту дверь не открылась, и я постучал еще раз, чуть громче.

— Не думаю, что кто-то дома, — раздался голос позади меня.

Пораженный, я повернулся лицом к источнику голоса. К моему удивлению, это была Сьюзен. Ее глаза блестели от сдерживаемого смеха, когда она смотрела на меня. Она небрежно сидела на полотенце в одном из кованых стульев, а на столе перед ней лежала толстая воскресная газета.

— Знаешь, — задумчиво сказала она. — Если время от времени поднимать голову, то можно увидеть больше окружающего мира.—

Я покраснел, но не ответил ей.

— Ты прошел мимо меня, потерявшись в своем маленьком мире.—

Когда я все еще не ответил, она сложила лист бумаги, который читала, и положила его поверх остальных. Она встала, но я отказался смотреть ей в глаза. Я просто знал, что она взглянет на меня и узнает, что я сделал со своими отношениями и как я испортил свою жизнь. Я не хотел, чтобы она думала, что я плохой человек, но я не мог придумать, как объяснить все так, чтобы это не звучало глупо.